Пока я хлопала глазами, Арвид первым опомнился и, поздоровавшись с хозяйкой, подошел ко мне.
— Здравствуй, госпожа невеста! — тепло поприветствовал меня он, склонившись так близко, что я почувствовала его дыхание на моей щеке.
— Здравствуй, господин жених! — Я попыталась поддержать его шутку, но шутить совсем не хотелось. Мимолетная ласка грела лучше зимней шали, заставляя дышать чаще. Опомнившись, я постаралась не дышать слишком глубоко, чтобы не выглядеть взволнованной девчонкой. Но, судя по хитринке в глазах Арвида, а также — по деликатной улыбке госпожи фон Хагедорн, мои старания не прошли незамеченными. К счастью, Арвид тут же сделал вид, будто ничего не случилось и с деловитым видом пошел разглядывать короба.
— Ух ты, Трауте, посмотри, какая интересная задумка! Надо и себе таким озаботиться, а то осень на пороге, кто знает, как с погодой повезет.
— А что там? — Госпожа фон Хагедорн присоединилась к Арвиду, чтобы получше рассмотреть что-то, что так его заинтересовало. Мне ничего не оставалось, как прекратить мечтать и тоже подойти поближе.
— Да вот, смотри, дно у коробов побито кожей, и по низу бортик пущен, примерно, с ладонь высотой. Содержимое такого короба промокнет не сразу, даже если его в лужу поставить.
— А как же крышка? — Поинтересовалась госпожа фон Хагедорн. — Она-то совсем обычная.
— Вот откроете, посмотрим. — Пожал плечами Арвид. — Может, она изнутри подбита?
— А почему тогда весь короб не оббить изнутри? — Поинтересовалась я. — Правда, это ж сколько денег надо на кожу потратить…
— А кожа-то не новая. — Присмотревшись внимательнее, сообщил Арвид. Видно, кто-то удачно придумал, куда девать старые, но не совсем ветхие лоскуты. Надо будет отцу с Дирком потом показать, им тоже интересно будет.
— Так и старой кожи мы так быстро не найдем. — Мне не хотелось огорчать Арвида, но я точно знала, что дорогой выделанной кожей никто просто так разбрасываться не будет.
— Ну, твой, Трауте, короб у вас уже есть. — Разумно рассудила госпожа фон Хагедорн. — А я поговорю с Хельге, чтобы и свой тебе потом отдала. Хвала Творцу, они с Якобом пока никуда не собираются.
— Спасибо! — Поблагодарили мы с Арвидом в один голос. А потом он продолжил, обращаясь уже ко мне, улыбаясь.
— А ты, Трауте, оказывается, родня самому барону! Надо же, никогда не думал, что мне, второму сыну, сосватают такую родовитую невесту.
— А что тут такого? — Деланно удивился господин бургман, который закончил, наконец-то, свои дела с возницей и как раз вошел в дом. — Бароны, графы… Они не люди, что ли? Я уже сколько лет на графской кузине женат, и ничего, не жалуюсь.
— Да люди, конечно. — Не стал спорить Арвид. — Мы в походах, бывало, с ними из одного котла питались. Но чтобы родниться… Такого в нашей семье еще не бывало.
— Ну, теперь будет. Дальняя — не дальняя, а родня родней остается. — Веско закончил господин бургман и обратился уже ко мне. — Траутхен, ты свой подарок сейчас открывать будешь, или подождешь, пока я женишка твоего за дверь выгоню, чтобы не подглядывал? Мало ли, чего там Анна упаковала, вдруг, что-то совсем женское.
— Да я мать подождать хотела, и Хельге. — Сказав, я посмотрела на Арвида, не обиделся ли? Вдруг, и правда, решит, что от него скрываюсь. Но он, судя по всему, совсем не обратил внимания на невольную двусмысленность.
— А, ну ждите тогда. А ты, Арвид, пойдем-ка со мной. Надо кое-что обсудить. Дорогая?..
— Идите, идите! — Беспечно махнула рукой госпожа фон Хагедорн. — Я пришлю вам чего-нибудь для разговора. А мы с тобой, Траутхен, — Обратилась она уже ко мне, — Пока пойдем и выпьем чаю. А то сейчас родня придет, потом соседки набегут, переполох устроят… Никаких сил не хватит.
Так, попивая чай в гостинной госпожи фон Хагедорн, мы и дождались прихода матери и Хельге. Немного поспорив, кто первой начнет, мы начали-таки распаковывать короба. Мне, как невесте, выпало первой открыть подарки (а в том, что там именно подарки, никто и не сомневался).
В коробе действительно были подарки: несколько отрезов ткани, красивая шкатулка из резного дерева и письмо. Разобрав ткани, я ахнула: вместе с двумя отрезами тонкого льна и отрезом хорошей шерсти лежал также отрез на свадебное платье. Осторожно гладя рукой красивый черных шелк, которого должно было как раз хватить, я удивлялась, что после стольких лет молчания Анна решила напомнить о себе таким образом.
Впрочем, Анна действительно оказалась верна себе. От нее в письме не было ни строчки. Письмо писал ее муж, барон фон Роде. От имени всей семьи он поздравлял меня — «дорогую сестру» — с бракосочетанием и желал всего, что там принято желать в таких случаях. Барон просил написать из поместья, если чего-то будет не хватать для благополучной зимовки. Если честно, это уже было больше, чем я ожидала, и, пожалуй, намного лучше, чем просто письмо от Анны. Спрятала письмо, решив вечером непременно показать Арвиду. Хотя мне и не хотелось побираться по богатым родственникам, но я понимала, что начинать на пустом месте — никакого приданого не хватит.
— Трауте, Трауте, — В отличие от старших дам, старающихся не показывать любопытства сверх приличий, Хельге чуть не подскакивала на месте. — В шкатулку посмотри! Что там?
— Хельге, девочка, дай Трауте опомниться. — Ласково одернула ее мать. Надо же, раньше она разговаривала иначе. То ли правда, что люди с годами добреют, то ли Хельге теперь сильно не покомандуешь.
— А ты, Трауте, спрячь письмо подальше, а то еще потеряешь ненароком! — Вот, теперь я узнаю свою мать. — А то, может, еще кому показать придется.
— Зачем? — Удивилась госпожа фон Хагедорн, которая, как и мать, не знала еще, что в письме, но предполагала, что к подаркам должны прилагаться и поздравления.
— Чтобы знали, что у нас бароны в родственниках — Непреклонно ответила мать. — Ведь как оно в жизни, если знают, что за тебя есть кому заступиться, то и желающих обидеть сразу меньше становится.
— За замужнюю даму муж заступаться должен. — Покачала головой госпожа фон Хагедорн не соглашаясь, но, впрочем, и не очень споря.
— Да, а муж Трауте достался… Ух! — Снова влезла в разговор Хельге. Как он наших напугал! Айко мне рассказывал…
— Айко бы лучше отцу по хозяйству чем-нибудь помог, а не языком о домашних делах трепал. — В голосе матери прорезались ворчливые нотки. — А молодой фон Роггенкамп мог бы и головой подумать, прежде, чем перед будущей родней мечом махать.
Мы с госпожой фон Хагедорн переглянулись и решили промолчать. Открывшую было рот Хельге, свекровь тихонько дернула сзади за юбку и та понятливо промолчала. И правильно сделала, я считаю. Не важно, кто там был прав, кто виноват, мать всегда была против прилюдного обсуждения семейных дел. Чтобы не усложнять, решила не затягивать со шкатулкой.
Содержимое шкатулки заставило ахнуть даже госпожу фон Хагедорн, а Хельге, та просто взвизгнула от восторга. В шкатулке, которая сама уже была замечательным подарком, лежали три крупных серебряных монеты — целое приданое. А еще там лежала тоненькая цепочка, по центру которой висел серебряный же филигранный шарик. О таком богатстве я даже мечтать не могла, не то что на себя надевать.
— Какая красота! — Восхитилась госпожа фон Хагедорн.
— Да уж, Трауте, пойдешь ты замуж, как королева. — Покачала головой мать. — И правда соседи на площади болтали, целое приданое в подарок. Теперь твоему свекру и с Виллемом ссориться не придется.
— Вы уж не обижайтесь, фру фон Дюринг, — Вмешалась госпожа фон Хагедорн, но для Виллема есть указ от господина наместника. Не нам его менять.
— Да, конечно. — уклончиво согласилась мать. — Только девочек жалко. Ему ж еще троих выдавать… Хельге повезло, что Якоб Ваш ее любит без памяти, не у всех так бывает. Анна моя, пока в жизни устроилась, настрадалась. С Трауте — вообще чудо произошло, не иначе. Боюсь я, госпожа фон Хагедорн, что на всех моих девочек такого везения не хватит.
Пока госпожа фон Хагедорн пыталась подобрать ответ (потому что, как ни крути, в словах матери тоже была своя правда), мать махнула рукой и взялась распаковывать свой короб.
