— Нет. Я из западного предела, — хрипло произносит другая малышка и делает глотательное движение, словно старается смочить горло.
Вот же я балда!
Мысленно бью себя по лбу и тут же скидываю рюкзак, развязывая на нем шелковые тесемки.
— У меня есть вода, — торопливо достаю бутыль и протягиваю оборотницам. — Вот.
Однако те не горят желанием придвигаться ко мне ближе, опасаются. Вплотную подползаю к решетке, разделяющей наши камеры, и просовываю через крупную ячейку пластиковую тару как можно дальше.
— Берите, она вкусная, колодезная, — предлагаю еще раз. — Только вчера утром ее набирала.
Вновь возвращаюсь к рюкзаку и достаю остальную провизию.
— А еще у меня сырные крекеры есть и хлеб, — показываю девочкам.
Те смотрят внимательно. По глазам вижу, что хотят пить и есть, но все еще не сдвигаются с места.
— Откуда это у тебя? — подозрительно интересуется та, что первой со мной заговорила, и все же тянется к бутыли, забирает ее и отвинчивает крышку.
Принюхивается и делает первый маленький глоточек.
Я же про себя радуюсь, что обезвоживание перестает быть для детей угрозой.
— Хотела сбежать от этих, — киваю неопределенно головой в сторону, куда ушли Нар и Ленар, — когда они ко мне домой без приглашения пожаловали. Испугалась, хотела в лесу спрятаться на несколько дней. Вот только не получилось. Поймали меня.
— От оборотней не сбежать, — важно фыркает самая худенькая, но высокая девочка, — у нас нюх о-го-го! А ты пахнешь, как человек. Значит, шансов нет.
— Согласна, — подтверждаю кивком и тяжело вздыхаю, вспоминая свой неудачный опыт.
Говорить малышкам, что я с ними похожа больше, чем они думают, не спешу. Все равно оборачиваться не умею.
Да и чем это сможет нам помочь?
Явно же, что ничем.
— А зачем они тебя ловили? — подает голос самая маленькая, молчавшая до этой минуты.
Именно она подползает ко мне ближе, берет в руки хлеб, а затем делит его на… четыре части. Придвигая и мне порцию.
— Меня Кара зовут, — добавляет тихо. — Я слышала про твои города. Они рядом с моим поселением.
— Приятно познакомиться, Кара, — улыбаюсь той, что оказалась среди подруг по несчастью самой смелой, и уверенно беру кусок хлеба, сразу начиная его есть.
Глядя на меня, остальные потихоньку тоже оживают и разбирают еду.
Жуют сначала медленно, а затем более жадно.
Значит, точно голодные.
— Меня заставили лечить раненого оборотня. Обещали потом отпустить, но… как видите, я тоже тут, — рассказываю малышкам о своих последних приключениях и между делом подталкиваю им и печенье.
Пусть насытятся.
— А нас два дня назад с Карой поймали, — произносит первая из заговоривших. — Меня Майна зовут. Я из северо-западного предела. А Улина из западного. Ее больше недели тут держат.
— Да, — поддакивает та, что выглядит постарше остальных. — Выкрали прямо из дома. Бросили тут и ничего не говорят. Кормят, когда вспомнят. И тишина в основном.
Наевшись, девочки более охотно рассказывают о себе. Больше о доме и родителях, о друзьях и увлечениях. О том, зачем их похитили, почти ничего. Кроме Нара и Ленара за время в неволе они видели только еще одного двуликого, по описанию очень похожего на Рафа.
На этом все. Как попали сюда тоже не знают, очнулись уже в камере. И о том, что они омеги, девочки тоже молчат.
Либо сами не догадываются, либо считают секретом и скрывают от посторонних. Хотя все же склоняюсь к мысли, что первое более верно.
И вот тут как обухом по голове: а откуда у меня возникла такая слепая уверенность, что оборотницы не обычные, а именно омеги?
С чего вдруг?
Как я до этого дошла?
Не на лбу же прочитала.
А ведь то, что девочки особенные — в душе нет никаких сомнений. И меня с ними роднит этот же факт.
Понимаю вдруг важное.
Получается, я тоже омега?
Ну ничего себе новость! Золя, а ты знала?
Пытаю свою волчицу, но та лишь фыркает.
Нет. Откуда?
И то верно. Про редких волчиц информации в инфосети до странного очень мало. Ее словно специально зачищают, чтобы не привлекать лишнего внимания.
А тут выходит… омежек специально отловили для чего-то явно нехорошего. Причем, не люди, а те же оборотни. От этого вдвойне странно и страшно.
Запускаю пальцы в волосы и начинаю перебирать локоны, размышляя о том, что мое похищение — еще не самое плохое. За малышек в сотню раз теперь переживательнее.
Малышек…
Эта мысль колет иголкой в самое сердце. Но я не понимаю причины.
И все думаю и думаю о том, что что-то пропустила… проглядела… не учла… забыла…
Но вот что?
Где?
В какой момент?
И вновь очередное озарение: ниточек от Золотинки к омегам тянулось четыре, а девочек в камере сидит всего трое.
Вот что не сходится.
Так где же последняя?
Глава 14
АНИЛА
Будто само провидение меня ведет. Или матушка-Луна помогает своим любимым детям. Но к вечеру в наших «хоромах» появляется один из двух громил.
— Ух, детка, ну ты и популярная, — фыркает он, отпирая засов. — Давай, вываливайся наружу. Тебе новая работенка нашлась.
Хмыкает он довольно, вновь перекатывая языком по нижней губе зубочистку.
До чего же вульгарное зрелище, но сейчас совершенно не это главное.
— Ленар, — произношу имя наугад и с удивлением замечаю, как оборотень еле заметно меняется, становясь довольнее и расслабленней. Получается, угадала. — Девочки проголодались и очень хотят пить.
— Хм, пусть оборачиваются в волчиц и тренируют выносливость, — ворчливо скалится он в ответ, но в сторону омежек все-таки зыркает.
Значит, хоть что-то человечное в нем осталось, пусть и самые зачатки.
— Пожалуйста, Ленар, помоги, — предпринимаю новую попытку. Делаю шаг ближе к громиле и, посомневавшись с пару секунд, дотрагиваюсь до широкой груди, слегка ее поглаживая.
Улыбаюсь и преданно заглядываю в глаза двуликого, как единственного спасителя сирых и убогих. Это внешне.
Внутренне же киплю, как опасно работающая пароварка, и посильнее прикусываю изнутри щеку, чтобы скрыть все истинные эмоции. Ведь хочется не ластиться к бугаю-переростку, а хорошенько ему врезать между глаз, чтобы вправить мозги на место.
Ой, матушка-Луна, да что за странности со мной тут творятся? Всегда была доброй, тихой, безобидной. А теперь так и рвет на части от несправедливости.
Кажется, Ани, в тебе мои черты проявляются.
Подкидывает мысль Золотинка.
Думаешь?
Всё еще сомневаюсь.
Кто ж знает, дорогая, мы с тобой с оборотнями раньше так близко не контактировали. Вдруг их близость так влияет? Или то, что омеги рядом находятся.
А ты, Золь, чувствуешь что-то особенное?
Пока лишь огромное желание надрать хвосты и уши всем, кто обидел деток, заперев их, как животных, в клетках.
— Ладно, раз так просишь, — фыркает Ленар, отвлекая от мысленного диалога с волчицей, — то сделаю. Только сначала тебя к Узане отведу. Иначе… оба пожалеем.
— Обещаешь? — не скрываю радости, что о малышках позаботятся.
Девочки вновь жмутся друг к другу в дальнем углу, перебегая испуганными глазками от меня до оборотня и обратно. Вон, даже моргнуть лишний раз боятся и не шевелятся. Переживают, лапочки, потому что я стою совсем близко к тому, кого они считают серьезной опасностью.
Всё будет хорошо.
Посылаю им мысленное обещание и подмигиваю.
Умом понимаю, что они не смогут его услышать, но надеюсь, хоть по моему уверенному поведению догадаются, что всё непременно наладится.
Я верю в это всей душой.
Иначе нельзя.
— Шевелись, говорю, — рыкает мужчина уже не весело. — Раз обещал, сделаю. А сейчас бегом к Узане. И не вздумай ее гневить, не советую. Она — дама серьезная.
А еще сильно странная, малоадекватная и опасная.
Добавляю мысленно, вспоминая, как она мне щеку лизнула, а затем предложила заняться наказанием, если разочарую.
