Вы, не доверяя нам, позволили войти в свое жилище? Пусть временное, но жилище! Чтобы снова обвинить нас? Ну, знаете! — Вскинула голову, с трудом сдерживая несправедливое обвинение. Меня, Арнику Лармот вир Эттен Мартийскую, обвинили в воровстве! С ума сойти! — Ваши обвинения несправедливы! И неужели вы, маг, не можете найти пропажу?
— Я-то найду. Но вам лучше отдать самим. Пока не поздно.
— Мне нечего скрывать. — Я бросилась к окну и крикнула брату, прикорнувшему под яблоней. — Веня, живо ко мне!
Пока брат поднимался, время застыло. Вдобавок взгляд мага буравил, как будто пытался выжать из меня признание.
— Чего?! — вихрем ворвался братишка. Увидев мага, застыл с приоткрытым ртом, потом спохватился и учтиво поклонился. Я даже не знала, что он так умеет.
— Веня? — я строго взглянула на притихшего брата. — Ты брал что-нибудь из комнаты господина Шатильена.
— Ну… — почесал он затылок и начал медленно, дотошно перечислять: — Рыбу, что подали; доел пирог с куропаткой, желейные конфетки…
— А пуговицу?
— Нет.
— Что ж, — маг потер красивые кисти и взглянул на меня недобро темными глазами, от взгляда которых кожу припекло, словно на неё попали раскаленные угольки.
— Я вас не боюсь! — отчеканила я, едва сдерживаясь, чтобы не попятиться. — Убедитесь, что мы не при чём!
— Тогда вам нечего бояться.
— А я и не боюсь! Я возмущена бестактным, несправедливым обвинением! Это вам, господин Шатильен, будет стыдно, если у вас осталась хоть капелька совести, что вы обвиняете людей несправедливо.
— Замолчите! — маг небрежно махнул. Потом потер ладони и прикрыл глаза.
Веня смотрел на него, не отрываясь. Вот только ничего не происходило.
— Убедились, что ваши обвинения несправедливы? — обрадовалась я, но недовольное шиканье мага заставило прикусить язык.
Мы втроем стояли в тишине некоторое время, пока снизу не раздался громкий, отчаянный вопль и звон разбитой посуды.
Я и Веня переглянулись и бросились вниз.
Та самая подавальщица с криками металась по залу, натыкаясь на столы, скамейки, и обмахивала себя руками. Из глаз её текли слезы, стекавшие по щекам, на которых проступали красные следы ожогов.
Не сразу, но присмотревшись, мы заметили, что вокруг подавальщицы мерцают светлые блики. Они-то и причиняли боль.
Зеваки толпились на зале, только никто не спешил на помощь.
Подавальщица хоть и гадина, но мне стало её жаль. Я сорвалась с места и бросилась наверх.
— Прекратите! — Влетев в комнату, крикнула Шатильену, вальяжно раскинувшемуся на стуле у окна. — Вы её изуродуете!
— Тебе какое дело? — равнодушно отозвался он, закинув ногу на колено.
— Но… — тут-то до меня дошло, почему кричала подавальщица. — Это она?..
— Как видишь. Впредь чужой пример послужит вам уроком.
Гадина хотела подставить нас с Веней. Ведь когда маг поймал братишку, всё слышали, что он обвинял нас в воровстве. И она решила воспользоваться моментом, когда мы отлучались по делам…
Гадюка! И всё же мне было все равно её немного жаль.
— Вы уже достаточно её наказали.
— Не тебе решать, — резко ответил маг. — Радуйся, что к вам проявил снисхождение.
Я покосилась на Веню. Урок он усвоил и, судя по бледности, находился под большим впечатлением.
— Пожалуйста, перестаньте, — обратилась я к Шатильену снова.
Он не ответил, но крики снизу прекратились.
Когда позже я спустилась за закусками для господина мага, зал постоялого двора встретил меня мертвой тишиной. Все попрятались, и мне пришлось несколько раз звать Веллу, чтобы она вышла.
— Чего тебе? — голос хозяйки дрожал от ненависти ко мне. Однако страх перед могущественным постояльцем вынуждал её быть вежливой.
— Господину магу следует подать закуски.
Крупная женщина быстро метнулась к шкафу, откуда достояла поднос. Чтобы зелень не подвядала, а мясная закуска оставалась свежей, она держала его на кусочках льда.
Я взяла холодный поднос с тарелками и понесла наверх. Когда свернула на повороте, услышала злобное ворчание:
— Тощая, как смерть! Смотреть противно…
Велла продолжала бурчать, но я не стала слушать. Пусть думает, что хочет.
Пока маг ел, мы с Веней успели привести в порядок его обувь.
Шательен же, перекусив, оставил на тарелках щедрые остатки. Судя по всему, для нас.
— Поторопитесь, — настроение мага стало более благодушным. Встав со стула, он положил на стол мешочек с деньгами. — Ничего не забудьте и расплатитесь.
В тот раз на портал и исчезнувшего в нём мага ошарашенно смотрел Веня. От восхищения он приоткрыл рот и выглядел таким милым, что я улыбнулась.
После наказания подавальщицы, Велла не рискнула нагреть на маге руки, однако я из вредности начала торговаться и хорошо сбила цену.
— Надеемся, господину Шатильену у нас понравилось, и он посетит наш постоялый двор вновь. — На прощание хозяйка выдавила подобие улыбки. Её муж подслушивал нас, стоя на кухне, однако не вышел.
— Конечно. У вас ведь лучшие подавальщицы, — не сдержалась я, уколов хозяйку.
Если бы не авторитет мага, она бы схватила метлу и выгнала меня вон с бранью, а так лишь пожелала хорошего пути, скрипя зубами. Но благие пожелания предназначались Шатильену. Мне же Велла пожелала мысленно переломать ноги, шею и сгинуть.
— Да услышит Светлая твои молитвы, Велла, и воздаст сторицей! — Веня, стоявший на лестнице, решил оставить последнее слово за собой.
Хозяйка трактира побледнела, а братишка, довольный испугом женщины, схватил меня за руку и потащил наверх.
— Скорее, Ника! Господин маг уже открыл портал и переправил вещи. Только нас ждет!
— Мы тоже переместимся порталом? — не поверила я, и в ответ из комнаты мага донеслось:
— Если не поторопитесь, пойдете пешком!
Вспомнив, что внизу нас поджидает Велла с метлой, я крикнула Шатильену:
— Минуточку! Подождите нас! Мы уже тут!
Мы были у порога, когда на наших глазах маг шагнул в синее марево, бурлящее перламутром и сиянием, и скрылся из вида.
Нам следовало зайти следом в портал, но, подбежав к нему вплотную, мы с Веней испугались и резко затормозили.
С той стороны раздался глухой вздох, затем из марева появилась рука Шатильена.
Схватив за плечо, она втянула меня в портал. Веня, не выпускавший моей ладони, влетел следом.
Я соскучилась по дому, но сейчас мне нельзя возвращаться, не достигнув цели, иначе быть беде…
Постепенно сердце перестало стучать набатом в висках,
