Мои вылазки приобрели регулярность.
Словно призрак, я поселилась в Виливе, изучая распорядки возле стены. Несколько раз видела, как повозка привозила кого-нибудь из столицы, сильно волнуясь, люди брели к воротам и исчезали там навсегда. А наверху без устали курсировала стража. С едой более никто не появлялся, мои запасы таяли на глазах, как и идеи. Интуиция подсказывала не сдаваться и найти-таки обходной путь, попасть за стену призраком, а не официальной личностью с отравленной кровью. Ведь очевидно: если я попаду туда, смогу выбраться и обратно, если вдруг запахнет жареным.
В конечном итоге из тупика мне выбраться помогли.
Поймав меня в мертвом городе.
Удивляться нечему: пока я приглядывалась к стене и ее обитателям, ее обитатели тоже не зря свой хлеб ели и разглядели сверху меня. Действовали они с умом, без паники, точно зная, что деться мне некуда. В самом Виливе я бы еще успела спрятаться, там такие катакомбы, можно днями петлять и таиться по углам, но меня подкараулили на открытой местности среди ночи. Двое мужчин спрыгнули со стены на веревках, а еще трое вывернули из ворот. Я успела улизнуть, но погоня быстро закончилась, меня взяли в кольцо.
— А вот и наша птичка, — улыбнулся один из стражей, пока его соратники крепко держали меня за руки. Зря старались, я не нервничала и вырываться не собиралась. Их много, у них оружие, местность открытая. Меня легко и быстро пристрелят.
Поняв, что на глупости пленница не настроена, тот же страж жестом приказал меня отпустить. Хорошо бы совсем, но мне не настолько повезло.
— Кто такая, чего вынюхивала здесь целых три дня?
Меня заметили раньше, чем я полагала.
— Молчишь? Зря. Лучше сразу быть честной и открытой. Тогда, глядишь, все образуется, — страж улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами. Остальные откровенно заржали, как бы намекая — ничего не образуется. — Будь нашей гостьей. Птичка.
После болезненного тычка в спину я пошагала к воротам.
По другую сторону меня обыскали, изучили найденные документы и передали их дальше. На вопросы об имени я отвечала, но мне не верили. И пусть сказанное мной совпадало с написанным на бумаге, этого не хватало, чтобы убедить стражу. Сказки о желании попасть на Новую Землю рассказывать было поздно, смешно бы смотрелось.
Меня запихнули в темное сырое помещение с узким оконцем у потолка, несколько раз допросили. Всегда приходили разные люди, для разговоров выводили дальше по коридору, сажали за стол, а ноги приковывали к полу. И сыпались однообразные вопросы… Связана ли я с дворцом? Планировала ли диверсию? Меня послал Совет, король, Храм или сам альтьер Бурхардингер? Что я должна была сделать, попав в Тенет? Если не стану говорить, будет хуже, лучше выложить все сразу. Я ведь женщина, меня жалко. Есть шанс отделаться испугом и остаться в живых.
Видимо, меня и впрямь жалели, наградили всего-то парой пощечин, а на следующий день даже накормили подобием каши. Но вряд ли такая доброта растянется надолго, скоро пощечиной я не обойдусь.
Влипла.
Но еще через день выяснилось, что я бы все равно влипла: заявился очередной дознаватель, уже в другой форме, серой. Не со стены. Он тряс передо мной моими же фальшивыми документами и утверждал, что за год они задержали десяток человек с такой же фальшивкой. Все были посланы дворцом, но эту схему отследили. Возможно, он врал, а может, говорил правду. Мне, понятное дело, хотелось верить в правду, с ней получалось, что выбора у меня как бы и не было, и если не собственная глупость, так чужое расследование все равно вывело бы меня на чистую воду, и в эту сырую комнату я бы попала так или иначе.
Информацией я не радовала и после очередного допроса оказалась в другой камере. С настоящими кандалами, уже без окон, но с лужей на полу. Сверху что-то капало, звук ужасно раздражал, мешая сосредоточиться. Все происходило так быстро и так медленно одновременно… меня все время терзали этими допросами, не давая собраться и выработать стратегию поведения.
Выдавать связь с Дарланом нельзя ни в коем случае, это точно. Он-то далеко, ему ничего не угрожает, а я как бы в Посмертье не отправилась после откровений… и почему-то именно в этих кандалах, в этой камере, на меня снизошло прозрение: в Посмертье я не хочу. Вроде бы логичная мысль, свойственная каждому человеку, самосохранением называется, но раньше… не знаю, я мало думала о жизни, смерти. Не знала, чего хочу и куда стремиться. Не ощущала себя живой до конца. Не боялась. Даже байки о том, что мне хотят снять голову, восприняла как историю о другом человеке. Эмоции словно задерживались где-то, не успевая за событиями.
А сейчас вот остро захотелось жить.
Поздно сообразила, но лучше так.
На очередном допросе я была собрана и с другим настроем. Дознаватель был уже знакомым: тучный мужчина в серой форме. Он отличался не только цветом одежды, но и привычкой носить с собой какие-то листы, документы, он постоянно что-то записывал, хотя ранее я почти всегда молчала.
Меня приковали к полу за ноги и дернули за цепь.
Должно быть больно, но я скорее знала об этом, чем чувствовала.
— Вы из полиции? — спросила у дознавателя и указала на его одежду: — У вас форма отличается.
Он едва заметно вздрогнул — раньше я первой не заговаривала.
— Для тебя разницы нет.
— Может, вы и правы. Скажите, в полиции Тенета работает человек по имени Янис? Янис Отр, кажется.
— Он был твоей целью?
— Целью?
— Не зря же ты здесь. Девчонка, на вид неприметная, таких на улице сотни… тощая, несчастная горожанка, способная слиться с любой толпой. Следует признать — это отличный ход, использовать кого-то вроде тебя. Как долго тебя обучали? Чему учили? Как подобраться к Янису? А потом? Добралась бы до самого короля?
Значит, полицейский Янис существует.
Я откинулась назад на стуле и сложила руки на груди:
— Обещаю ответить на все вопросы, выдать все схемы врага. Но говорить готова только с Янисом.
— С Янисом… как ты сказала, его фамилия?
— Отр.
Мужчина засмеялся, тряся вторым подбородком:
— Неужто за стеной все настолько плохо с добычей информации? Отр, надо же… в полиции только один Янис, и его фамилия Морландер. Альтьер Морландер. Боюсь, он вряд ли снизойдет до какой-то грязной девки.
— Тогда никаких вражеских схем.
Дознаватель улыбнулся, встал, обошел меня и положил руки на плечи. Весьма неприятное ощущение, я дернулась, но была прижата к стулу, да так, что не рыпнуться. Удерживая меня на месте одной рукой, другой сжал шею, толстые пальцы мерзко впились в кожу, на глазах выступили слезы из-за сильного давления. Этого ему показалось мало, он схватил меня за волосы и ткнул носом в железный стол, прошипев:
— Вздумала мне условия ставить, сука? У тебя все только начинается. Пройдет пара дней, и ты забудешь, кто такая, будешь скулить о пощаде. Брошу тебя своим людям на растерзание, будешь молить о встрече с Судьями, но тебе она не светит в ближайшее время. Пока не запоешь, как миленькая.
Он говорил что-то еще, но я мало слышала. В голове шумело от ярости, я тяжело дышала, упираясь щекой в этот ржавый стол. Кожу царапало, волосы лезли в глаза, а я… не знаю, что произошло дальше. В какой-то момент я просто двинула стул назад, ослабляя хватку, выкрутилась из чужих рук и схватила толстяка за плечо. Громко хрустнула кость, раздался животный крик… мое тело действовало само по себе, я повалила дознавателя на пол и сдавила его жирную шею цепями, что сковывали мои ноги. Мужчина страшно захрипел, его лицо приобрело багровый оттенок, затем начало синеть. Примерно тогда я и пришла в себя, перестав сжимать цепь так сильно.
Распахнулась дверь, забежала стража. Мне выкрутили руки и оттащили от толстяка. Он стоял на коленях, держась за горло, все еще багровый от напряжения.
— Тебе конец, тварь. Теперь конец…
Меня вывели в коридор, толкнули в сырую камеру и сковали ноги.
За спиной громко хлопнула дверь, я осталась в темноте.
