Самое забавное, что товары тут разрешалось пробовать маленькими кусочками, поэтому я надолго задержался около прилавка с сырами и перепробовал, кажется, все. Грузная продавщица не поскупилась на товар, ловко орудовала длинным, как сатакай, ножом и одаривала заискивающей улыбкой. Выбрал в итоге несколько кусков, но Аня отказалась брать так много, мотивируя тем, что мы столько не съедим. Наивная. Но спорить я не стал, дорогу на рынок запомнил, так что вернусь и сам куплю, когда кончатся. Отсутствие собственных денег неприятно царапало, я не привык зависеть даже от родителей, но утешал себя тем, что это временная мера, а Аню я ещё успею искупать в роскоши в Мундаре.
В одном из углов рынка пристроились прилавки с разными цветами.
«Какие тебе нравятся больше всего?» — спросил я жену.
Она зарделась и указала на крупные пахучие белые пятилистные бутоны.
«Вон те».
«И какие они на вкус?» — поинтересовался я.
«Что? На какой вкус?» — удивлённо вытаращилась она.
«На самый обычный. Может, купим? Как их едят? Запекают в сладком сиропе?» — предположил я, не понимая, чему так удивилась Аня.
«Их не едят, дарят женщинам и ставят на стол», — погрустнев, ответила жена.
«Ставят на стол цветы, но не едят?»
Очень странный обычай.
«Да. Для красоты», — вздохнула Аня и двинулась прочь от заставленных зеленью прилавков.
Мы едим цветки у многих растений, добавляем в салаты и десерты, почему она так странно отреагировала? И зачем ставить на стол что-то, что нельзя есть? Бред какой-то. Может, цветы нужны, чтобы перебить вонь? Я прошёлся вдоль ряда и понюхал самые необычные — цветные — бутоны. Пахли далеко не все, так что стало окончательно непонятно, зачем их ставят на столы.
Я догнал Аню у лотка со сладостями. Чего тут только не было! Но пробовать не давали. Аня сама выбрала каких-то желтоватых кругляшков, тёмно-коричневых пластинок и маленьких белых башенок. Спрашивать, какие они на вкус, не стал, вдруг опять расстроится на ровном месте? В итоге поход на рынок занял намного больше времени, чем было запланировано, поэтому вернулись мы к самому обеду.
На этот раз жена сделала омлет с ветчиной, и я с удовольствием съел его и несколько бутербродов с сыром, причём последнего приходилось накладывать сразу по три-четыре кусочка, уж больно тонкими ломтиками Аня нарезала. В итоге сыр почти закончился, и я не удержался от невинного «я же говорил». Жена лишь нежно улыбнулась и погладила по щеке, вслух сказав непонятное слово. То ли прогнот, то ли прогмот. Интересно, что оно означает? Наверное, восхищение моей прозорливостью.
Убрав посуду, Аня усадила меня перед телевизором, выдала кусочек пластика и показав, как «листать» изображения, и ушла обратно на кухню. Я и листал, пока на экране не появилась раздетая пара. От удивления я чуть не выронил пластиковый управлятель. Пара тем временем окончательно утратила стыд, а я растерялся. Пришлось идти за Аней.
«Аня, там творится нечто странное. Это твои знакомые?»
Когда я подвёл её к телевизору и указал на картинку, жена слегка порозовела, смущённо рассмеялась и ответила:
«Нет, это не мои знакомые и они не знают, что ты смотришь. Это запись. Двигающаяся картинка. Их делают специально для того, чтобы люди смотрели и возбуждались», — едва сдерживая улыбку пояснила жена.
«Что ж, это работает. Я возбудился», — оценил я эффективность двигающейся картинки.
«Ты тоже так хочешь?» — лукаво спросила Аня.
Такого вопроса я совершенно не ожидал, вытаращился на неё, потом перевёл взгляд обратно на экран. Такие ласки в нашем мире были не то чтобы под запретом, но возможны только в редких случаях. Поцелуи вообще — это выражение сильнейшей любви, а такие поцелуи от женщины означали полное и безоговорочное подчинение и признание. Такое не купишь за деньги и не получишь насильно — скорее тебе орган откусят, чем позволят подобное надругательство над собой.
«Хочу», — ответил я на всякий случай, ещё не веря в то, что она предлагает всерьёз.
У меня самого подобного опыта не было, но могу предположить, что невообразимо приятно, да и мужчина на движущейся картинке выглядел весьма довольным. О происходящем он явно не жалел.
«Хорошо, мы обязательно попробуем позже. Только выключи, пожалуйста, а то дети сейчас придут. Я вообще не знала, что у нас такие каналы есть», — она вернулась обратно на кухню, а я с шальной улыбкой осел на диван.
Кажется, мне только что крупно повезло. Самому просить или предлагать подобное никому бы в голову не пришло. Это слишком… интимно? Сокровенно? Есть лишь одна женщина, которую я целовал — Ксендра. И ни при каких обстоятельствах я не поцеловал бы её тело. Поцелуй — это признание любви, настолько мощное, что уместно лишь в крайних случаях. В воспоминаниях Ани Анны мы целовались. Но сейчас я и близко не ощущал желания это делать. Да, с ней можно делить постель, но поцелуи — для Ксендры, и точка.
Если честно, после увиденного я был готов сразу перейти к делу, так что пришлось усмирять желания плоти и думать о разном, чтобы хоть немного успокоиться. Даже окно открыл, чтобы подышать смрадным воздухом и отвлечься. Надо же такое изобрести! Думаю, эти картинки и у нас пользовались бы спросом. Купил один раз и смотришь, не надо каждый раз ходить в бордель. Удобно.
К моменту прихода детей я выкинул из головы посторонние мысли. Первое впечатление очень важно́, не хотелось бы сыновей напугать или оттолкнуть. Аня попросила подождать, пока она сама не подготовит их и не расскажет о произошедшем. А у меня даже подарка для них не было… Стоило что-то купить, но я не подумал, и теперь ощущал себя глупо. Если бы знал, захватил бы у Эртаниса пару кинжалов с резными рукоятями. Что ещё дарят мальчикам в этом возрасте, кроме оружия?
Нужно будет сводить их в оружейную лавку, когда мы вернёмся в Аларан, пусть выберут себе что-нибудь по руке. Можно голема им сделать или взять на охоту. Это, конечно, может быть и опасно: с нашей фауной никогда нельзя быть до конца уверенным — ты охотишься или на тебя. С другой стороны, возле такой матери они научатся разве что из окна на улицу смотреть выразительно. А это не дело.
Парням нужна мужская рука, но тут важно и не переусердствовать, меня столько лет не было в их жизни, и теперь необходимо проявить терпение и осторожность, налаживая контакт. Заслужить уважение и авторитет. Хотя… ходили же они на рыбалку с чужим отцом, разве не любопытно им будет сходить со своим хотя бы разок? А там я уж постараюсь сделать вылазку поинтереснее. Можно завалить ящера покрупнее и дать им полопать глаза и вырезать язык, а потом ловить на него ос. Или как мы с друзьями развлекались в их возрасте?
Хлопнула дверь, из прихожей раздались восторженные голоса.
Разговор немного затягивался, иногда переходя на шёпот. Аня что-то объясняла, мальчики что-то спрашивали.
Выйдя к ним, я увидел двух серьёзных насупленных мальчишек, пахнущих рыбой и костром. Как же сложно без языка! Я присел на корточки, чтобы оказаться с ними на одном уровне и посмотрел каждому в глаза. Общего диалога не получалось, пришлось представляться для каждого отдельно. Мыслеречь давалась им сложновато, поэтому долго мучить сыновей я не стал.
«Меня зовут Алекс, я твой отец. Я не знал о твоём рождении, но очень рад видеть тебя. Как тебя зовут?», — спросил я у того, который больше походил на моего отца.
«Саша», — ошарашенно ответил он.
«Рад знакомству», — дружелюбно улыбнулся я.
Сын вздрогнул всем телом, глядя на мой шрам. Да, с обаятельными улыбками дело у меня не очень хорошо обстояло, но что поделаешь. Пусть привыкают. Я отца не выбирал, и им не дано.
Второй мальчишка, что пошёл в меня, был осторожнее. Я почувствовал и враждебность, и подозрительность, и затаённый интерес.
«Я Алекс, твой отец. Очень рад познакомиться. Так вышло, что я не знал, что у меня есть сыновья. Но я вам очень рад. Как твоё имя?» — спросил я, глядя в фиолетовые глаза.
Этот цвет — отличительная родовая черта Иртовильдаренов.
