он наклоняется ближе. «Я обращаюсь к тебе, мисс Ван Тассел. И только. Вижу, ты не хочешь быть здесь. Возможно, тебя заставила семья, и поэтому ты пришла. Но я не буду заставлять тебя оставаться здесь. Ты вольна уйти».
— Я не уйду, — говорю я, и теперь мои одноклассники шевелятся, ерзают на своих местах, поднимая на нас глаза от своих листов.
— Тогда делай задание, — говорит он обычным голосом.
Я ничего не могу с собой поделать и свирепо смотрю на него. Кажется несправедливым, что он может так проникать в мысли и говорить со мной, когда захочет, но я не могу сделать то же самое с ним.
Закрываю глаза и глубоко вдыхаю через нос, чувствую, что он отходит от стола. Выдыхаю, как будто наконец могу дышать, и пытаюсь поразмыслить о предстоящей задаче. Когда думаю об энергии, я представляю себе яркое, слепящее солнце летним днем. Ручье, протекающее под мостом, ветер, гнущий вершины сосен зимой. Я думаю о Подснежнице, скачущей галопом по пастбищу, взбивая копытами траву. Думаю о своем сильно бьющемся сердце, черпающем свою собственную энергию из какого-то таинственного места внутри себя. Думаю о любви. Любви, которую я до сих пор испытываю к своему отцу, она течет через меня постоянным потоком, и больше ничего.
Записываю эти пять вещей. Но потом поднимаю карандаш, испытывая искушение записать еще кое-что.
Потому что есть энергия, о которой я давно забыла. Энергия, которую я одновременно создала и израсходовала вместе с Бромом в ту ночь в амбаре, в последнюю ночь, когда его видела. Не описать такую энергию, как любовь, но секс тоже.
И это было не только с Бромом. Прошлым летом я была близка с Джошуа Миксом, фермером, который недавно приехал в город. Он настоящий джентльмен, добрый и нежный, и хотя мое сердце не трепетало так, как при виде Брома, он все же научил меня кое-чему. Научил силе, которую можно извлечь из секса, причем несколькими способами. Благодаря ему я узнала, чего хотела от этого спектакля: больше грубости, с намеком на опасность.
От этих воспоминаний у меня кожа горит, я ерзаю на своем сиденье, немедленно прогоняя эти грезы и чувства прочь. Открываю глаза и вижу, что записала слово «секс».
Ахаю и быстро зачеркиваю, чтобы было нечитаемо, жалея, что у меня нет ластика. Последнее, чего я хочу, — это чтобы профессор увидел, о чем я на самом деле думаю.
— Очень хорошо, — говорит профессор Крейн. Внезапно он оказывается рядом со мной, заглядывая мне через плечо. Я втягиваю воздух, садясь прямее. Быстро поднимаю на него взгляд, и он хмурится, глядя на то место, где я нацарапала слово «секс». Он приподнимает бровь и дарит мне едва заметную улыбку, переходя к следующему студенту.
О боже. Он ведь не разобрал, что я написала, не так ли? Приглядываюсь повнимательнее к мазкам и вообще не могу разобрать слово. Должно быть, это лишь мои опасения. Молюсь, чтобы это было так.
Ерзая на стуле, я наблюдаю, как профессор оглядывает каждого в классе. Пользуюсь возможностью, чтобы кивнуть парню, сидящему сбоку.
— Спасибо за карандаш и листы, — говорю я ему. Он симпатичный, может быть, на несколько лет старше меня, его кожа темная и сияющая. — Кстати, я Кэт.
— Я знаю, — говорит он, одаривая меня быстрой застенчивой улыбкой. Затем он выпрямляется, когда профессор возвращается, проходя между нашими столами. — Я Пол.
— Позже у всех будет время получше узнать друг друга, — говорит профессор Крейн, проходя мимо нас. — К концу учебного года мы будем знать друг друга очень, очень хорошо, — он выходит на платформу и хлопает в ладоши. — Давайте начнем с небольшой практики. Мне нужен доброволец.
Никто не поднимает руку. Я не удивлена. Опускаю голову и избегаю зрительного контакта, надеясь, что не привлеку его внимания.
— Мисс Ван Тассел, — произносит он с ноткой триумфа в голосе.
Вздыхаю. Боже, неужели я никогда не полажу с этим человеком?
Поднимаю глаза.
— Да?
Он указывает на место рядом с собой.
— Не желаешь присоединиться?
— Я бы предпочла этого не делать, — говорю я. Несколько одноклассников хихикают, другие ахают. Видимо, перечить учителю невежливо.
Но профессор только посмеивается.
— Это и так понятно. Давайте посмотрим, как энергия работает с невольным участником.
Я обмениваюсь взглядом с Полом, который ободряюще кивает мне. Встаю со своего места и обхожу парту, одной рукой подбирая платье, жалея, что на мне такой модный наряд, надеясь, что ученики не пялятся на меня.
Профессор протягивает мне руку, чтобы помочь подняться на платформу. Она всего на пару дюймов выше, но с моим платьем и неудачей я, скорее всего, упаду. Неохотно вкладываю свою руку в его.
И мир погружается во тьму.
Глава 6
Крейн
Я всегда был любознательным человеком. Полагаю, именно поэтому я решил стать учителем. А еще, именно поэтому сначала хотел стать врачом, чтобы раскрыть тайны человеческого тела. К сожалению, когда у меня появилась неприятная привычка общаться с трупами в медицинской школе, я решил, что мечта стать врачом не для меня.
Но быть учителем всегда казалось естественным. Мое любопытство передается ученикам. Заставляет их усерднее учиться, жажда знаний действует как наркотик. И только несколько недель назад, когда Леона Ван Тассел остановила меня на улицах Манхэттена и предложила должность в Институте Сонной Лощины, я осознал, почему. Дело не в том, что я особенно интересен или хорошо командую, хотя мне нравится думать, что это правда. А в том, что я могу делиться своим любопытством с другими, даже если никто из нас об этом не подозревает. Я могу заставить других захотеть учиться.
Конечно, не в буквальном смысле. Моя сила убеждения работает лучше всего в сочетании с равными долями страсти и дисциплины, но воля учеников всегда остается при них. Я просто влияю. Подталкиваю их в правильном направлении.
Когда я согласился на эту работу и меня привезли сюда, в институт, целый мир, который раньше был похоронен внутри меня, был раскопан, как могила, и оттуда выползло потенциальное чудовище. Я прошел тесты на профпригодность, тесты, о которых, признаюсь, мало что помню, кроме
