— Нет! — яростно зарычала я, сильнее схватила ее за плечи, не позволяя вымолвить задуманное. — Ты ничего не видела, Стеш, просто огромный зверь. И все. Поняла?
— Но это была белая волчица. Это была ты…
— Я молю тебя, Стеша, молчи! — прижалась лбом к ее лбу и прикрыла глаза от боли и страха. — Молчи… Ты не видела зверя, поняла? И меня не видела… Ну же, повтори!
— Не видела. — тихонько пискнула, как мышка, девчонка и яростно замотала головой. — Зверь лесной напал. Я испугалась и сбежала. Больше ничего не видела. Не видела. Клянусь тебе, Снеж… клянусь.
— Снежинка! Снежинка, куда ж ты, девка, запропостилась?
Из далека раздался голос Матришы и Наталки. Видно, пустились по моему следу искать, раз я не вернулась в лагерь.
Мы со Стешей снова переглянулись. Только сейчас я вспомнила, что стою в чем мать родила. Обняла себя за плечи, прикрыв грудь, судорожно рассуждая. Что сказать? Как объяснить?
— Скажем… скажем, что молодцы резвились и одежду твою утащили. Когда ты в воду полезла.
еожиданно произнесла Стешка, растерянно рассматривая меня.
— Хорошо, — кивнула на ее слова и зацепилась взглядом за ее порванную ночнушку. Стешка снова заплакала, обняв себя за плечи.
— Клянусь тебе, Снежа, они не успели. Ничего не было…
— Верю, верю, голуба моя… — судорожно шепнула я, обняв ее и прижав поближе к себе. — Сними рубаху, раз мою одежку уташили, то и твою тоже. Так и скажем.
— Так и скажем, — повторила она вслед за мной. — Только платье на берегу. Оно в их поганой крови.
— В камыше спрячем.
На том и порешили. Когда Матриша и Наталка с факелами в руках до нас добрались, мы нагие жались друг к другу в воде. Заплаканные, испуганные.
Одно меня не покидало — что это только начало.
* * *
— А теперь, голуба моя, правду мне говори.
Стешка уснула совсем недавно, забилась зверьком между Наталкой и Яриной и глаза сомкнула только, когда Матриша ей отвар успокоительный дала.
Поплотней укутавшись в шаль, я отвела взгляд от мудрых очей Матришы. Видела она нас насквозь. На то и ведьма.
— Сказали же, — отпила немного отвара из ромашки и мяты. — Вернулась обратно к берегу, стала искать цепочку. Там встретилась с Стешей. Та покараулить меня попросила, пока она умывается. Плескаться начала, я полезла обратно в воду. Когда вышли, одежды нема. Молодцы, наверное, утащили.
Матриша лишь недовольно поджала губы и руки на груди сложила.
— Ты мне зубы не заговаривай, девка. Что со Стешкой сделали, говори как есть! А то мужики ушли с ней, а вернулись одни. Я их спросила, куда девку дели, а они в шутку, что замуж выдали! — Матриша тихо шипела змеей, все время поглядывая на спящих девочек. — Не молчи, дуреха, если что… Отвара ей нужного дать надобно, чтобы, не дай боги, тяжелой от насильников не стала.
— Не успели они ничего ей сделать. — устало обронила я. — Пару оплеух заредили да попугали.
Матриша взволнованно уставилась на меня.
— Что случилось, Снеж?
Говори.
Я снова недоверчиво глянула на нее. Слово ведь дала подруженьке. А тут выходит, что предаю. С другой-то стороны, раз воевода ее продал, то вопросами начнет задаваться, как она в лагерь вернулась.
Матриша помудрее нас будет. Она ведь сразу смекнула, кто воду мутит.
— Стешку воевода купцу за золотой продал. Те хотели снасильничать, а потом печенегам продать. Но не успели. — я сглотнула, мимоходом глянув на спящую подружку. — Стешка сказала, лютый зверь появился, то ли волк, то ли медведь. На ее обидчиков набросился, а она от страха убежала. Я с ней в лесу столкнулась… Мы боялись, что зверь по ее запаху нас догонит, вот в озеро и забрались.
Матриша измученно потрясла головой.
— Волкодак. У них с насильниками и работорговцами короткий разговор. Должно быть, кто-то из приближенных твоего раненого. Ох…
Тяжко вздохнув, женщина ухватилась за голову.
— Как же так, нас, девки, угораздило вляпаться, а?
Не было у меня ответа на ее вопрос. Сама сижу и горечь душу грызет. Два лета бок о бок. Я лично воеводе не меньше дюжины ран заштопала. Ратнику сына спасла. Да нет в этом лагере того, кто не побывал под моими руками, кого Стешка бы не перевязывала и магией не делилась. А они… Как звери. Да нет, зверье и те своих на растерзание другим не отдают.
— Стешку надо спрятать. — спустя время заговорила Матриша, тяжелым взглядом рассматривая спящих девочек. — Раз и вправду воевода это все учудил, так она теперь свидетель. И живой ей недолго осталось гулять.
Я согласно кивнула. Тело по-прежнему болело, мышцы тянуло, а печать на спине чесалась невыносимо.
— Что делать дальше-то будем? — мой голос был сухим и слегка хриплым, Матриша потянулась, дабы накрыть единственную свечу, которая уже догорала.
— То, что уже надумали. Расскажи волкодакам. Раз один из них вмешался, значит, против они делишек воеводы. Может быть, и защитят.
Я не была настолько уверена, как она. Покуда не знала еще, каким способом, но то, что это я разорвала негодников, а не пришлые, знала точно.
— Даже если так. Их всего шестеро и один раненый. А сейчас в лагере три сотни человек соберется. Сила на стороне воеводы.
Шатер погрузился в темноту.
— Волкодаки не станут воевать. Впереди темный лес, это их территория и дом. Но ты сделай, как я говорю… Если не помогут. Придумаем что-нибудь другое. А пока спать иди. Страшно выглядишь, как будто смерти поведала.
Мне повезло, что Матриша уже затушила свечу и не увидела, как я вздрогнула от ее слов.
Я убила троих.
И больше всего меня пугало, что никаких угрызений совести не испытывала.
* * *
Боль в спине пробудила меня из сна огненной стрелой аккурат между лопаток. Вытерев ладонью горячий пот со лба, я потянулась с тихим всхлипом и встала.
Запах крови дразнил обоняние, а влажная сорочка прилипла к спине.
Заря уже робко выглядывала за высокие макушки деревьев, метнув тонкую зорьку в расщелину шатра, что упала аккурат на мои ноги.
Судорога прошлась по телу от острого укола. Больно, мамочка, как же больно.
Потянувшись через Наталку, я легонько затормошила медноволосую за плечо.
— Стеша… Стешка… Стеша, вставай, милая.
— Нет! — стоило мне чуть сильнее надавить на плечо, как девушка дернулась и испуганно подпрыгнула с лежака.
— Тихо-тихо… — зашептала я, видя, как девчонки от ее вскрика недовольно поморщились и потянули край покрывала повыше.
— Снеж? — облегченно молвила Стеша, возвращая размерное дыхание и тяжело вздохнув. Прогнав свой кошмар, медноволосая сонно глянула на меня. — Что такое?
— Помоги… — шепнула я одними губами. — Сил терпеть нет.
— А? — недоуменно хлопнула целительница глазами, но быстро спохватилась и начала выбираться из кокона покрывал. — Сейчас.
Аккуратно перешагнув спящую Наталку, она приблизилась ко мне и помогла снять нижнюю рубашку. Закинула мою толстую косу мне на плечо и обнажила спину.
Пораженный голос раздался сзади.
— Ох… Лада, как же ты так…
— Что там, Стеш?
Дабы хоть как-то удержатся и не вкрикнуть от боли, я схватилась руками за толстый деревянный столб, что был вбит в землю и поддерживал верхнюю часть шатра.
— Кровит, Снежинка. Сильно кровит, печать твоя надвое треснула, левой части и не видно совсем. Ты погоди, я сейчас все вытру и мазью смажу.
Если печать пропадет, то моя звериная часть выйдет наружу. Боги, неужто я всегда буду оборачиваться в зверя? Паника захлестнула по сердцу огненной плетью.
Пока подруга смывала кровь, а потом аккуратно наносила тонкий слой мази, я молча размышляла. Тело ломило до безумия. Как при лихорадке. Голова была тяжелой, и я с трудом могла что-нибудь додумать до конца. Мысли разбежались, как стайка испуганных воронов.
— Сейчас отвара от боли принесу. Резво вскочила девушка на ноги и побежала к выходу, да только не успела она отодвинуть занавес, это за нее сделала Матриша. Узрев меднволосую, женщина мигом нахмурила брови и затолкала ее обратно в шатер.
