— Дай ей передохнуть хоть часок. Иначе у нее не будет времени свыкнуться с гнетом периата безволия. Погибнет быстро, жаль будет усилий.
Отчим не ответил, все так же продолжая мерить шагами комнатушку.
— Она будет защищать периат, никогда не снимет его сама, и, как и Мильда, воспротивится, если кто-нибудь захочет коснуться амулета, — спокойно продолжал Нурканни. — Периат будет передавать ей твои эмоции, чтобы заставлять действовать так, как ты хочешь. К счастью для тебя, Дор, ее чувства будут от тебя скрыты.
Стратег молчал, даже не знаю, слышал ли он слова колдуна. Я пыталась если не выровнять дыхание, то хоть остановить слезы. К сожалению, безуспешно. К моему удивлению, а после к ужасу, Нурканни наклонился ко мне, заглянул в лицо и, странно ухмыльнувшись, стер слезы указательным пальцем и хотел слизнуть. Но отчим, перехвативший руку колдуна, не позволил ему завершить движение и начал кричать:
— Что ты себе позволяешь? Совсем с ума сошел? Это моя дочь!
— Дор, ей столько жизненной силы ни к чему. Она все равно скоро умрет, — в голосе Нурканни не было и капли раскаяния или сочувствия. — А мне нужно бы восстановиться перед дорогой.
— Перед какой дорогой? — ошарашено спросил Стратег, отступая на шаг от кровати, но все еще крепко держа мага за запястье.
— Перед дорогой домой, — словно прописную истину пояснил Нурканни. — Я отдал свой долг.
— Ты говорил, что станешь моим спутником на сорок лет. Они еще не прошли, — в голосе отчима появилась нервная дрожь, казавшаяся очевидной на фоне совершенного спокойствия колдуна.
— Я говорил, что отдам тебе сорок лет своей жизни в уплату за помощь. Именно столько лет ты спас моей дочери, когда защитил ее от надругательства остановившихся на постой в моем доме солдат. Я расплатился. Именно столько лет я отдал тебе.
— Этого не может быть! — выпалил регент. — Мы знакомы всего двадцать пять лет!
— Дор, — неприятно усмехнулся Нурканни. — Ты последнее время в своем мире и меня будто не слышишь, но я тебе раньше много раз говорил, что за каждое волшебство, сделанное для тебя, расплачиваюсь с Духами жизнью. Поэтому ты и не разменивался на мелочи, экономил, тратил волшебство осторожно.
Отчим отступил еще на шаг. С трудом повернув голову, увидела, как Дор-Марвэн замер, глядя в пол, вцепившись обеими руками в сильно поседевшие за последние часы волосы.
— Орисна было легко убедить начать войну против Арданга, ведь в любом мужчине есть желание остаться в истории непобедимым завоевателем, искусным воином. Тут мое вмешательство было небольшим. Заставить его вернуть тебе титул и земли, утраченные твоими предками после предательства, было сложней. А вот убить его по твоей просьбе, да еще так, чтобы смерть не вызвала подозрений, что короля отравили, вот эта задачка была трудной, очень трудной. За это я дорого заплатил, — без тени сожаления говорил колдун. Не хотела верить его словам, но, чувствуя, как слезы стекают на матрас, знала, что Нурканни не лжет.
— Заставить Мильду подчиниться тебе… — маг пренебрежительно хмыкнул. — Как с Нэйлой. Много затрат силы, сложный ритуал, но основную роль играет периат, так что было относительно легко. Но ты хотел сына, общего ребенка с любимой женщиной. Духи сказали, что только два сына Мильды станут взрослыми. Один из уже имеющихся был лишним. Лэра, болезненного мальчика, я только подтолкнул. Не буду приписывать себе лишние заслуги, ребенок умер сам. Потом тот случай с князем в тюрьме. Пришлось проводить ритуал для него. И больше недели удерживать Мильду под другим заклинанием, чтобы воспользоваться периатом на время. Потом тебе долго не нужна была моя помощь. Пока следствие полного угнетения собственной воли Мильды не проявилось болезнью. Ты почему-то думал, что я способен замедлить умирание. В подобном случае никто не может, нет таких магов. Конечно, возможность снять с нее периат и так продлить жизнь тобой даже не рассматривалась.
— Я не мог! — выпалил отчим.
— Ну, разумеется, — колдун повел плечом. — Хотя твоя логика меня всегда поражала. Периат снять отказывался, но ведь убедил себя, что Мильда тебя действительно любила. А я ведь показал тебе истинное отношение Мильды, когда она уже умерла. Но ты не поверил и остался при своей болезненной убежденности во взаимной любви.
— Она меня любила! — с нажимом и затаенной угрозой сказал Дор-Марвэн.
— Конечно, конечно, как скажешь, — тоном, каким говорят с капризными детьми, ответил колдун. — Я ведь не об этом, а о волшебстве, которое тебе тоже долго не было нужно. Пока эта скромница не сбежала. Ты требовал, чтобы я допрашивал и искал, но как ни пытался, обойти защиту одного из ваших духов не мог, хотя сил потратил много.
Отчим молчал, чуть покачиваясь взад-вперед. Нурканни встал, подошел к Стратегу и, положив ему руку на плечо, продолжил.
— Сегодняшним вечером эти два ритуала стали последними моими услугами тебе. Я расплатился и еду домой.
— Не уезжай, — в голосе регента, опустившего, наконец, руки, повернувшегося к Нурканни, слышалось отчаяние. — Пожалуйста.
— Дор, — вздохнул колдун. — Было весело. Но ключевое слово «было».
Сделав несколько шагов на негнущихся ногах, отчим тяжело опустился на кровать.
— Нурканни, я прошу, останься, — в жизни не подумала бы, что Дор-Марвэн, Непобедимый Завоеватель, Великий Стратег, станет унижаться перед кем-либо. Но приходилось верить ушам, отчим чуть ли не умолял колдуна не уезжать. — Прошу тебя. Хоть до ее свадьбы. Ты мне нужен. Не как маг, как друг.
— Дор, нет. Мне все здесь надоело. Ни на один лишний день не задержусь, — в голосе Нурканни слышалось торжество. — Я еду домой.
Отчим снова обхватил голову руками. Почему-то этот жест, свидетельство отчаяния регента, меня пугал. Наверное, тем, что прежде никогда не видела отчима таким растерянным и беспомощным. А потому не могла предположить, как он себя поведет, что предпримет.
— Не могу поверить… — пробормотал Дор-Марвэн.
— Я тоже, — задумчиво откликнулся Нурканни. — Двадцать пять лет не видел семью.
Повисла тишина, гнетущая и неприятная.
— А откуда мне знать, что ты действительно отдал долг? — с плохо скрываемой злобой и подозрительностью спросил отчим.
Колдун усмехнулся, такой вопрос его не удивил.
— Во-первых, я чувствую волю Духов. А во-вторых, помнишь, я дал тебе амулет? Такой зеленый овальный с узкой щелью в середине?
— Помню, — все так же подозрительно ответил Стратег. — Он у меня с собой.
— Достань. Если щели больше нет, то я отдал долг.
Отчим послушно достал из нагрудного кармана амулет. Долго смотрел на него так, чтобы мутный камень просвечивался лампой, судя по появившейся на лице Стратега обреченности, щели больше не было. Еще одна пауза, долгая, оставившая после себя ощущение опустошенности. Отчим медленно запрятал амулет на привычное место. Хриплый голос Нурканни прозвучал уверено:
