Помещение угнетало своими размерами. Под высоченным потолком висели магические шары. Трое, двое мужчин и женщина, оторопели, и с изумлением уставились на меня. У узкой обеденной стойки на высоком табурете сидела коротко стриженная темноволосая худышка в черном брючном костюме. Она неестественно выпрямилась и побледнела. Карие глаза женщины расширились, становясь практически черными, и в них вспыхнули злобные огоньки.
Ее сосед оказался мне хорошо знаком – высокий парень в белой футболке и в кепке с длинным козырьком. Значит, его голос я распознала. Уже третий раз за сегодняшний день мы сталкивались с новым знакомым, и не скажу, что хотя бы одна встреча оставила приятные воспоминания. Он отгораживался от меня разложенным на столешнице лэптопом. В угольных глазах вспыхнуло веселье, и на смазливом лице расцвела кривая улыбка. Словно демонстрируя бестолковую удаль, он откинулся на низенькую спинку табурета и скрестил руки на груди.
Кто-то рядом охнул. Рывком я обернулась, переводя нацеленное дуло с парочки на третьего участника разговора – невысокого толстячка в белом халате, надетом поверх мешковатого свитера. Небритое с седмицу лицо мужчины с темной щетиной, прикрывавшей двойной подбородок, вытянулось, а круглые очки съехали на кончик блестящего носа. За спиной бородача по стене растянулись полки с пробирками и мензурками, наполненными разноцветными жидкостями. Тут же в стеклянной баночке, закрепленной на штативе, кипело и исходило белым дымом приготовляемое средство.
Тишина стояла первозданная, и звон в ушах звучал навязчиво и неестественно громко.
Толстячок дернулся в мою сторону, и я, слыша свой голос со стороны, резко осекла его попытку:
– Не стоит!
Вытянутые руки уже подрагивали. С каждой секундой самострел становился все тяжелее.
– Слушай, Птаха, или как тебя там… – процедила женщина, названная Свечкой. Она, худая и угловатая, действительно походила на свечу или на фитилек. На ее впалых щеках заиграл гневный румянец, а глаза сузились, когда самострел остановился на ней.
– Я выстрелю! – предупредила я, не уверенная, что мне, вообще, хватит сил нажать на курок.
– Попадешь? – парень в кепке от всей души веселился. Отчего-то казалось, что прямо сейчас его скрутит от ехидного хохота.
– Тебя Стрижом зовут? – грубо спросила я, и он только развел руками, соглашаясь. – Хочешь проверить, Стриж?
– Не горю желанием, – улыбка стала еще шире. Он даже покачал головой, будто оголтелая девица в моем лице грозила не заряженным оружием, а бесполезной расческой для укладки волос.
– Превосходно, – пробормотала я, медленно продвигаясь к чернеющему в противоположном конце зала провалу выхода. – В таком случае, я ухожу! Не двигайтесь! Мне бы очень не хотелось стрелять!
Угроза даже со стороны прозвучала внушительно. Мне не ответили. Они явно приняли меня за безумную и не хотели мешать, только следили за каждым нервным порывистым движением. Что ж, тем лучше. Конечно, это не означало, что за мной не бросятся в погоню.
Разворачиваясь и размахивая самострелом, который уже едва удерживала, я прошмыгнула мимо троицы, пятясь к двери спиной.
Внезапно холодное дуло чужого оружия уперлось в затылок, и у меня перехватило дыхание. Я дернулась всем телом.
– Убита! – раздалось над самым ухом спокойным глубоким голосом. Я судорожно сглотнула. Через мгновение горячая мужская рука предельно аккуратно вытащила самострел из моих задеревеневших пальцев. Присутствующие вздохнули с явным облегчением.
Выволокший меня из-под обстрела мужчина в глупой вязаной шапочке, натянутой до бровей, подойдя к стойке, небрежно швырнул оба самострела на столешницу. Грохот смычком ударил по струнам моих натянутых нервов, заставляя испуганно вздрогнуть. Обстановка моментально разрядилась. Свечка, поджав губы, уперла руки в бока и только неодобрительно покачала головой.
– Ветров, ты слишком просто относишься к оружию! – буркнула она, одаривая моего спасителя презрительным взором.
Тот, проигнорировав ее ворчание, быстро повернул к себе лэптоп и тут же защелкал вспыхивающими кнопочками клавиатуры. Толстячок вытащил из кармана халата замусоленный носовой платок и обтер взмокшую шею. Парень Стриж закатил глаза и дружелюбно пожал плечами, мол, прости, подруга. Обомлевшая я стояла посреди зала, безвольно опустив ослабевшие руки, и не понимала, что происходит. Пауза затягивалась, смущая меня до глубины души. Признаться, никогда не приходилось чувствовать такого смятения.
– Ты куда шла? – наконец, мой спаситель оторвал взор от лэптопа. В отличие от меня, едва не икавшей от испуга, он находился в абсолютном завидном спокойствии.
Окончательно оробев, я только прикусила губу.
– Ты хотела уйти отсюда? – допытывался он. – Ну, так давай, Птаха, – он кивнул в сторону выхода, – иди. Тебя никто не держит.
Мой жалобный взор перебегал с одного присутствующего на другого. Как-то неожиданно все с наигранным энтузиазмом занялись собственными делами. Свечка уже выудила из кармана маленький зеркальный коммуникатор, и что-то изучала в отражении. Толстячок вернулся к дымившейся мензурке и пытался ее осторожно освободить от зажима. Только Стриж не спускал с меня насмешливого взора, ожидая реакции.
– Иди, иди, – подогнал меня спаситель, изогнув чернявые брови.
– Рат, да ладно тебе, – наконец, вымолвил со снисходительной улыбкой Стриж.
Только сейчас я заметила, как оба сильно похожи. Смуглая кожа, одинаковый разрез неестественно темных глаз с черными ресницами и бровями, высокие скулы, носы. Эти двое явно являлись братьями. Только у мальчишки губы были пухлее, скорее девичьи, и ростом он вымахал.
– Иди, – бесстрастно подгонял меня Ратмир, – ты свободна. Ты здесь никому не нужна.
Не говоря ни слова, я резко развернулась и бросилась в темноту. На меня пахнуло холодом. Коридор оказался огромным, и во мгле на стенах блестели рисунки, по крыше высоко над головой стучали струи дождя. Похоже, мы находились в здании одной из заброшенных мануфактур, какие во множестве ветшали за городской стеной. Впереди забрезжил свет, и за углом нашлась широкая лестница с тонкими металлическими перилами, покрытыми ржавчиной. Я быстро пустилась вниз и оказалась перед выходом.
На улице давно стемнело, шел дождь. Световой шар волновался в стеклянном колпаке, и по блестящим лужам с огромными пузырями, выбиваемыми мощными потоками, плыли желтые круги. На размокшей глинистой дороге в сумрачном свете поблескивали два автокара. Один спортивный, уже знакомый мне, стоял криво и неудобно, словно его бросили в страшной спешке. Другой автокар, вездеходное чудовище, приминал черную от ночи мокрую траву. Тонкая полоска деревьев-великанов отгораживала мануфактуру от бескрайних пологих холмов, киснувших под холодным весенним дождем. Низкое небо, словно бы, хотело рухнуть на землю. Ночная тишина наполнялась звонкой дробью дождя по жестяному козырьку. Ветер швырял в лицо влажную пудру. От земли шла дымка, воздух вдали казался серым. Пахло сыростью и свежестью. Стоя на каменных ступеньках, я с тоской уставилась вдаль и зябко обхватила себя руками, спасаясь от холода.
Что меня ждало там, за этими холмами? Кто-то, помимо моих спасителей, еще охотился за браслетом, превратившимся в самые крепкие оковы. Меня точно убьют те, кто поджидает моего неосторожного возвращения в город. Если бы Ратмир (или как там его зовут?) хотел моей смерти, то он мог бы пристрелить меня еще вчера и не стал бы вытаскивать из-под боевых шаров в квартире Богдана сегодня днем. Кстати, его брат Стриж тоже имел много возможностей вышибить из меня дух. Если они не сделали этого раньше и, более того, вывезли из города, похоже, в безопасное место подальше от преследователей, это могло означать одно – эти двое и не собирались избавляться от меня.
Для вида постояв еще с минуту и окончательно продрогнув, я вернулась в здание. Сердитые шаги эхом разносились по пустым гулким цехам. Прохладное помещение после промозглой улицы показалось теплым. На меня пахнуло чем-то, несомненно, съедобным, и тут же от голода заурчало в животе. Молча, я пересекла зал, чувствуя, как ехидный взор Стрижа буравит точку в затылке. Ратмир даже не пожелал поднять головы от экрана лэптопа, только отхлебнул из дымившейся чашки, и от зависти мне нестерпимо захотелось пить.
Горделиво прошествовав, я скрылась в маленькой темной спаленке и, прежде чем мстительно громыхнуть дверью, расслышала почти расстроенный возглас Стрижа:
– Ровно две минуты. Рат, ты выиграл мой целковый, – он с сожалением цокнул языком. – Я надеялся, что она минут пять хотя бы продержится…
* * *
Я умирала от стыда, но сидеть и зябнуть в пустой холодной комнате, где из мебели имелась лишь одна кровать с отсыревшими простынями, покачивавшийся магический светильник под потолком, да лохань, куда стекала вода с крыши, становилось невыносимо. Из-за закрытой двери раздавались неразборчивые разговоры. Желудок подводило от голода, и возникал непреодолимый соблазн хлебнуть дождевой водички из посудины посреди комнатки, чтобы смочить окончательно пересохшее горло. В подобной обстановке я чувствовала себя лазутчиком в глубоком вражеском тылу.
