— Ты за кого меня держишь?! — взорвался мужчина, доставая из-за пазухи огромный золотой крест: — Что б я убил старика? Я христианин!
Он порывисто перекрестился. Знала я такой тип христиан, для них папа Климент VI и создал систему индульгенций. И не важно, что ортодоксальная церковь сильно отличалась от католической — вариации этой системы пользовались популярностью везде. «Нагрешил — искупил, можно деньгами».
— С чего ты взял, что я подозреваю тебя в убийстве? — Дэниел торжествовал. Как по мне, не улыбаться надо было, а бежать. Лицо Максима пошло багровыми пятнами. Руки сжались в кулаки:
— Я что — дурак какой два и два не сложить? Слишком он удачно с лестницы упал до того, как назвал имя владельца.
— Ты хочешь сказать, протоколы не у тебя? — вот теперь лицо Дэниела помрачнело. Было так непривычно слышать, как он говорит по-русски. Интонации звучали немного неправильно, резали ухо, но в остальном в нем нельзя было заподозрить иностранца. Анастасия всплеснула руками:
— Какая я негостеприимная хозяйка! Вы хотите чего-нибудь? — в ее голосе отчетливо звучал украинский говор, как бы она не старалась тянуть гласные как москвичка. Мы с Дэниелом покачали головами, не хотелось мне ничего принимать от этой парочки, пусть мы и «братья-славяне». Максим собрался и наклонился вперед, напирая своими размерами:
— Да что б я делал в этом богом забытом городке, если б не приехал за именем владельца? Я думал перекупить эти бумажки, раз профессор собирался сказать, кому они принадлежат. Ты же сам знаешь, сколько ОН за них предлагал.
Загадочный “он”, был явно знаком Дэниелу. Тот откинулся на старинном кресле, пытаясь скрыть дрожь, охватившую его. Я благоразумно помалкивала, хотя на языке крутилось множество вопросов. Максим же продолжил:
— Когда я увидел на лекции тебя и Марка, то понял, что крупная игра намечается, и у вас тоже нет никаких зацепок. Думал, обставлю вас, зануд ученых, прижму старика в углу да выпытаю у кого протоколы. Но не успел, опередил меня кто-то…
Анастасия позвонила в серебряный антикварный колокольчик и в комнату вошла девушка в форме официантки с графином водки и разными закусками к ней. Женщина разлила напиток на две стопки, она каким-то шестым чувством догадалась, что я крепкое не пью. Мои руки потянулись к бутербродикам с семгой, пахнуть буду не очень хорошо, но не целоваться же мне потом. Максим взял одну стопку, вторую пододвинул Дэниэлу по гладкой поверхности стола.
— Ты же знаешь, я за рулем.
— Ты пришел ко мне и оскорбил, обвинив в убийстве. Меньшее, что ты можешь сделать, чтобы загладить вину — выпить со мной.
Под конец фразы тон Максима звучал совсем угрожающе. Дэниел вздохнул, взял свою стопку и, чокнувшись с хозяином клуба, опрокинул. Когда он потянулся за закуской, Мужчина его оборвал:
— После первой не закусывают.
Он налил по второй, потом по третьей. Максим пил с таким упоением, что мне самой захотелось. В этом человеке была недюжинная любовь к жизни, которая проявлялась в каждом его жесте и взгляде. С первого взгляда на его жилище мне стало ясно, что он ничего не понимал в истории, но считал, что имеет полное право вмешаться в охоту.
— Ты мне должен, помнишь?
— Еще б забыл… — буркнул мужчина: — И ты пришел, чтобы попросить у меня протоколы? Поэтому так расстроился, что у меня их не оказалось?
Мой спутник согласно кивнул. Что же за услугу он оказал Максиму, что она стоит протоколов по делу Анны Гельди?
— Вот темная ты лошадка, Даник. Не люблю таких как ты, — сказал Максим, а затем наклонился в мою сторону, от чего объемный живот плюхнулся на колени — А вот ты мне нравишься. Люблю красивых женщин.
— Спасибо за комплимент. — Ответила я, натянув улыбку на лицо. Не время и не место включать феминистку, Максим не видел в женщине личность, а я не собиралась его чему-то учить: — Очень интересный выбор жилища.
Я окинула взглядом комнату. Очевидно, что Максим владел всем этажом над клубом и частенько оставался здесь:
— Я когда то место купил, — он показал вниз мясистым пальцем: — С этого этажа начали поступать постоянные жалобы на шум. Как помню, старикашка тут жил с вонючим пуделем. Тявкали на пару. Мне быстро надоело платить штрафы, так что я выкупил весь второй этаж.
— И владелец вам его продал?
— Я умею убеждать: — зловеще рассмеялся Макс и хлопнул себя по бедрам огромными ручищами: — Ты пей давай, карасик.
Бурчал он на Дэниела.
— Или может отпустить тебя, а ты долг спишешь??
Даниел поднял стопку, с улыбкой сказал непонятную мне фразу на сербском и осушил ее. После того как он это сделал, Макс на какое-то время потерял к нему интерес:
— Тебе тоже протоколы нужны? — спросил он у меня.
— Нет. Я книгу помогаю писать. — Ответ прозвучал смешно даже для меня самой.
— Писатели! — воскликнул он, пропустив мимо ушей часть, что я только помогаю и рассмеялся, — Ну так у меня интересный поворот есть для твоей книги.
Дэниел навострил уши, Максим обнажил крупные зубы в улыбке, один из них был заменен на золотой, и как я раньше не заметила этого эстетического изыска?
— Помните дамочек, которые на лекции сидели?
Еще бы забыть. Глядя на разряженных в разноцветные тряпки женщин я подумала, что инквизиции на швейцарских просторах и сейчас ощутимо не хватает.
— Одна из них, черноволосая такая с татуировкой на запястье, шмыгнула в зал, где был убит профессор.
— Почему вы ничего не сообщили полиции? — спросила я, чувствуя, как глаза мои расширяются от осознания произошедшего. Убийца была столь близко, а Максим намеренно утаил информацию. Этот мужчина с громогласным голосом скрывал улики, вот только почему?
Нам всем будет удобней, если полиция об этом не узнает, правда, Даник? — мой напарник оставил комментарий без ответа. Он поднялся, поблагодарил Анастасию за гостеприимство и нетвердой походкой направился к выходу. Видимо русская кровь в Дэниеле была весьма разбавленной, иначе бы его так не подкосило.?Я поспешила за ним, когда Максим схватил меня за руку. Для своих размеров он двигался необыкновенно быстро. Он заговорил тихим предостерегающим рыком:
— На твоем месте я бы не доверял Дэниелу. Ты лезешь в опасную игру, девочка.
— Что вы имеете в виду? — спросила я, а у самой стук сердца отдавался в ушах.
— Мы здесь все… морально гибкие, — он взглянул на жену, она улыбнулась какой-то хищной улыбкой: — Дэниел в этот мир вписывается, а ты нет.
С этими словами он отпустил мое запястье и я посеменила к выходу.
Миновав клуб, где посетители с упоением плясали под Героина, я выскочила в прохладу вечернего Цюриха и принялась выискивать глазами «напарника». Его не было ни среди толпы, ожидающей своей очереди, чтобы войти в клуб, ни в стороне. Сбежал, поганец! — пронеслась мысль в голове за секунду до того, как я различила неприятные звуки откуда-то сбоку здания, где кого-то выворачивало наизнанку прямо на чистенькую мостовую. Заметив широкие плечи, обтянутые тканью голубой рубашки, я поняла кому-именно так поплохело.
- Даниэль? — спросила я, получив в ответ булькающие звуки.
— Ненавижу водку, — сказал он по-русски после того, как закончил опустошать желудок, — Вино, виски, ром, пиво — все что угодно, но только не водка.
Он разогнулся, взглянул на меня слезящимися покрасневшими глазами.
Вот не знаю, что у нас у русских женщин за программа такая стоит в голове, но когда мы видим пьяного, которому по-настоящему плохо, мы теряем весь свой боевой запал и готовы жалеть его, поднося рассольчик, бульон, все, что пожелает страдающая душа. Я не была исключением из этого правила.
— Что я могу для вас сделать?
— Минералка — прошептал Дэниел, и я, не помня себя, помчалась в ближайший круглосуточный супермаркет. Там я схватила самую большую бутылку газированной воды и вернулась, с трудом переводя дыхание. Он осушил половину, отойдя на приличное расстояние от места своего преступления.
— Зачем же вы пили тогда? — раздраженно спросила я, буквально слыша в своем голосе мамины интонации, когда она встречала папу после посиделки с друзьями. Не хватало только руки в боки поставить.
