Алексис вздыхает.
— Господи, надеюсь, с ней все в порядке. Она была зажигалкой, понимаешь? Первой, кто предположил, что мы могли бы напасть на тех засранцев, которые нас похитили.
— С ней все в порядке, — говорю я. — Мы должны в это верить.
Если я позволю себе представить ее мертвой где-нибудь в лесу или вообразить представить, что остальных съедят вуальди… Я не смогу встать утром. Мы не можем опускать рук и должны продолжать искать их.
— Я пойду с тобой, — говорит Алексис. — Я стояла рядом с Чарли до того, как появились Терекс и его друзья. Если бы я была внимательнее, то заметила бы, когда она исчезла.
Я вздыхаю. Мы все чувствуем себя виноватыми. Я мысленно перебирал каждое мгновение этих нескольких минут, придумывая, как они могли бы пройти по-другому.
— Так значит, ты и Терекс, да?
Я смеюсь, и на мгновение мы уже не две человеческие женщины, похищенные инопланетянами и пытающиеся выбраться с чужой планеты. Мы просто две женщины, которые сплетничают о мужчинах.
— Да. Хотя, не знаю.
— Что значит «не знаешь»? Вы трахались?
— Нет!
Алексис выглядит разочарованной.
— Что-нибудь случилось?
Я думаю об огромных руках Терекса на моем теле, его губах, клеймящие мои, и меня охватывает дрожь.
— Ах ты похотливая сучка! Рассказывай подробности.
Я рассказываю Алексис о поцелуе, и, хотя она разочарована, что это — всего лишь поцелуй, — она сердито смотрит на меня, когда я рассказываю ей о своей сопливой истерике.
— Он сказал тебе, что ты красивая, и ты фактически сказала ему отвалить, а потом заплакала?
Я стону.
— Все было не так уж плохо. Он хотел помочь мне переодеться, и я подумала, что он издевается надо мной. Поэтому я сказала ему, что могу сделать это сама, а он рассердился и ушел.
Алексис пристально смотрит на меня.
— Бедняга.
— Бедняга?
— Ну, давай посмотрим на это с его точки зрения. Вероятно, это не привычная для него реакция на то, когда он говорит женщинам, что они красивы.
Я хмурюсь при мысли о том, что Терекс говорит другим женщинам, что они красивы.
— Я не ожидала этого. Он… ну, ты знаешь. А я… ну, ты понимаешь.
Алексис, прищурившись, смотрит на меня. Потом она протягивает руку и тянет меня за волосы.
— Ой! За что?
— За то, что ты идиотка. Почему бы тебе не сказать мне прямо, что ты имеешь в виду?
Я хмуро смотрю на нее, поднимаясь на ноги и расхаживая по комнате.
— Он огромный, горячий воин, сложенный как танк. Я толстая и выгляжу в лучшем случае середнячком. Боже, да уже этого достаточно!
Я шлепаю Алексис по руке.
— Ты, — медленно произносит она, — ведешь себя нелепо. Во-первых, если Терекс считает тебя красивой, кто ты такая, чтобы пытаться убедить его в обратном? Во-вторых, как можно жить с такой дерьмовой самооценкой?
Я сердито смотрю на нее.
— Не очень хорошо, — бормочу я, вспоминая о том, как я жила в Нью-Йорке.
Я вздыхаю.
— Послушай, моя сестра была королевой конкурса красоты. То есть раскрасавицей. Она была худой, спортивной и, по сути, вылитая моя мама. Я унаследовала все свои гены от отца, и они никогда не давали мне забыть об этом
— Понимаю, — кивает Алексис.
Я недоверчиво склоняю голову на бок, и она поднимает бровь.
— Думаешь, что ты единственная женщина, которой говорят какую-то чушь о том, как она выглядит? Добро пожаловать в клуб. Разница в том, что я выросла из тех ужасных подростковых лет, и сейчас я не позволяю всему этому дерьму иметь надо мной власть. Полагая, что ты недостойна любви и привязанности, ты позволяешь им чувствовать превосходство над тобой.
Я вздыхаю.
— Тебе легко говорить, — бормочу я. — Ты красотка.
Она закатывает глаза, откидывается на подушку и обводит взглядом мое тело.
— Ты что, издеваешься? У тебя одни сиськи и бедра чего стоят. Я годами копила деньги на новые сиськи.
Я смотрю на нее, и она снова закатывает глаза, а затем мы обе поворачиваемся, когда кто-то заглядывает в кради.
— О, привет, девчонки.
У меня отвисает челюсть, когда входит Невада… в кожаных штанах.
Алексис разражается смехом, и Невада улыбается ей.
— Лучше, да? Эти парни идиоты, если думают, что я буду драться в платье.
Алексис фыркает.
— Не думаю, что они вообще ожидают, что ты будешь драться.
— Ага. Глупые мужчины, — Невада бросает на меня взгляд. — А что случилось с тобой прошлым вечером?
— Она устроила пижамную вечеринку без нас. Но хорошая новость в том, что она убедила Терекса отправиться на поиски Чарли. Я иду с ними.
Невада даже не колеблется.
— Я тоже пойду.
— Куда пойдешь? — в кради появляется Вивиан, ее рот сжимается в тонкую линию, когда она замечает меня.
— Мы собираемся найти Чарли, — говорит Алексис. — Но кто-то должен остаться здесь на случай, если эти ребята найдут остальных.
Вивиан кивает.
— Я останусь, — говорит она, и я вздыхаю с облегчением.
Звонят колокольчики, и мы все оборачиваемся, когда внутрь входит Терекс.
— Привет, крошечная самочка, — говорит он с усмешкой, не сводя с меня своих фиолетовых глаз. — Ты скучала по мне?
— Божечки, — говорит Алексис, обмахиваясь рукой. — Если она — нет, то я так точно.
Я ухмыляюсь ей, стараясь не обращать внимания на то, как Вивиан разглядывает мощное тело Терекса с того места, где она развалилась у огня.
Он не сводит с меня взгляда, позволяя ему скользить по моему телу так, что я ясно вижу, что ему нравится то, что он видит.
— Да, — смело отвечаю я, наблюдая, как темнеют его глаза. — Я скучала по тебе.
ТЕРЕКС
Я оставляю Элли спать в моем кради, радуясь, что она отдыхает и исцеляется. Она не признает того, что все еще измучена и быстро засыпает, едва положив голову на подушку.
Затем, морально приготовившись отстаивать свое мнение, я направляюсь к Ракизу. Я должен убедить его, что именно мне следует отправиться на поиски подруги Элли.
Я нахожу его прислонившимся ко входу в свой ташив, смотрящим вдаль.
— Эта самка сводит меня с ума, — говорит он, не глядя на меня, когда я подхожу.
Я хмурюсь и поворачиваюсь, мой рот открывается, когда я смотрю на тренировочную арену. Наш лагерь всегда устроен таким образом, хотя мы и перемещаемся в зависимости от времени года. Хижина короля построена так, что видно воинов, когда они тренируются.
Сегодня обучения практически сорвано. О, мужчины лязгают мечами, но их движения небрежны, потому что все они слишком заняты, глядя на самку в штанах воина, когда она пытается поднять меч, который, вероятно, весит больше, чем она.
— Боги, — говорю я, и Ракиз кивает.
Неваде удается поднять меч, но он слишком тяжел для нее, и она с явным отвращением роняет его на землю. Один из мужчин окликает ее, и она поднимает палец в воздух, размахивая им, что, вероятно, является непристойным жестом.
У меня вырывается смех, и Ракиз смотрит на меня невозмутимо.
— Прости, но сколько, по-твоему, пройдет времени, прежде чем она бросит вызов нашим воинам?
Ракиз закрывает глаза от этой мысли, и мы оба смотрим, как Асроз жалеет ее. Он делает шаг вперед, предлагая один из меньших, более легких тренировочных мечей, используемых для мужчин, которые еще не прошли свою первую охоту.
Она кивает ему, берет меч и размахивает им в руке. Этот размер для нее подходящий, и я слышу, как рядом со мной ругается Ракиз, хотя уголок его губ приподнимается.
— Эта самка выглядит так, словно родилась с мечом в руке.
Я ухмыляюсь, и мы оба наблюдаем, как она смотрит на молодых мужчин, тренирующихся в дальнем конце площадки, подражая их движениям.
Асроз делает шаг вперед, и она снова кивает на все, что он говорит, поправляя свою хватку на мече. Ракиз прищуривается, потом поворачивается, возвращаясь в свою хижину.
Я издаю низкий рык. Переговоры с Ракизом и в лучшие времена были не простой затеей, но что-то в этой самке приводит его в отвратительное настроение.
