И не скажешь ведь ничего.
Молча отступила я от Морута, молча леший мне тропу к заводи открыл, молча к водяному вышла я.
Водяной чистил кедровые орешки, и передавал мне, видимо, чтобы уберечь мои ногти. Мудрый ворон молча клевал мясо, да с таким видом, что мы даже не спросили откель взял-то. Ученый кот терзал рыбу — водяной ему пожаловал. Домовой жевал поганки, целое лукошко откуда-то принес.
Мы… нервничали.
Было от чего — вампиры несли потери. И не одни они — анчутки тоже. Всего происходящего в лесу мы не видели, совиное зрение штука ограниченная, а обзор предоставленный летучими мышами был не то чтобы лучше, но хотя бы был… до тех пор, пока нежить не начала атаковать подосланных нами летучих мышей. Пришлось отозвать и лечить.
Вампиров лечили тоже, как могли, так и лечили. Пока могли…
По началу, я оплела мост травами лечебными, а водяной по желобу пустил воду из живого родника, и это работало. Ровно до тех пор, пока вампиры не сообразили — раненным не нужно возвращаться в мой лес Заповедный, их латают сразу на мосту, так что кровососы, даром что умная раса, ждали пока раны затянутся, воды живой хлебали жадно, да и валили обратно! И рубились, не на жизнь, а на смерть, а главное — рубить им приходилось практически все подчистую, включая деревья.
Лесные ведуньи страшные противники.
Ох, и страшные.
И если план аспида был в том, чтобы все они выступили против вампиров — план сработал! Да только сомнения гложут, что сработало все как следует — слишком силен был враг, слишком многочисленен, и последнее, что мне совы донесли, так это наличие четырех лесных ведуний супротив отряда Гыркулы.
Пятая против волкодлаков держала неспешную оборону, отвлекалась на аук, а те пользуясь своей неуязвимостью, помимо внесения сумятицы в ряды противников, вносили туда еще и различные виды развлечений, типа швыряния оторванных голов противника в самого противника, издевательства над умертвиями, доведения лесной ведуньи до истерики, и не важно, что нежить вроде как хладнокровная должна быть. Должна была бы быть, но ауки они такие, они кого хочешь доведут, вот и ведунью довели обсуждением ее внешности, сальных волос, кривого носа и выпавшего глаза. И вроде ничего особенного, все ж правда до последнего слова, но озверела степенная ведунья, с клюкой волшебной на аук бросилась в гневе страшном…
А вот дальнейшее поразило и меня, и мертвяков, и даже кота с домовым.
Когда разъяренная лесная ведунья ринулась в бешенстве на аук, те слаженно отступили, да так, что и не сразу понятно стало, что это они не бегут в ужасе сломя голову, а именно отступают, ринувшись в самый центр волкодлаков, неспешно с мертвяками рубившихся. И волкодлаки, главное, отшатнулись в сторону, словно сами изумлены были до крайности… Хорошо сыграли, слаженно. А как только лесная ведунья за рядами волкодлаков оказалась, вождь Далак к ней, магию леса призывающей, шагнул… вспыхнул знак, воклодлаком выведенный, засиял артефакт маговский (откуда только достали?!) и заорала, заверещала ведунья, охваченная пламенем, что не сжигало ее, вовсе нет — поглощало, утягивая в артефакт.
— Веся! — водяной орешки чистить перестал, да и дышать словно перестал тоже.
Я и сама едва дышала.
Происходящее как-то за рамки моего восприятия выходило, и в целом я… я знак узнала. И это был не простой магический знак, это была алхимия в чистом виде! Как и артефакт.
— Веся, аспид маг? — глухо спросил водяной.
Что сказать тут? Правду ответила:
— Хуже, Водя, гораздо хуже… он алхимик.
И вгрызаясь в ноготь, последний длинный на руке правой, я проследила за тем, как сгорает знак огненный, как перекидываются волкодлаки, как начинается настоящий, вот теперь настоящий бой оборотней в своей исконной опасной ипостаси.
— Веся, — промурлыкал кот Ученый, — Веська, так нету больше алхимиков.
— Да и аспидов, говорят тоже нет! — огрызнулась я, напряженно следя за боем.
Следить было за чем. Далак артефакт самому молодому из волкодлаков отдал, да и отправил того по мосту в мой лес, а сам, перекинувшись, принял бой против ринувшейся на спасение ведуньи нежити. И бой был страшным. Волкодлаки живые, теплокровные, против не живых, в ком крови не текло ни капли, да и если бы только оборотни супротив моего войска выступили. Увы — как только схвачена была одна ведунья, четверо оставшихся, что с вампирами бились, об этом узнали тот час же. И загудела, зашипела земля под волкодлаками…
— Водя, — я вперед подалась, — Водя, сейчас их под землю утянет!
Но не успел Гиблый яр волкодлаков загубить — со реки поднялась волна, на берег илистый нахлынула, да и отступила, забирая с собой всех моих волкодлаков до последнего. И взвыла, взревела нежить, кинулась было на мост, да только… хорошо аспид над сталью мостовой потрудился, качественно — нежить гибла, едва соприкасалась. А как еще одна мертвая лесная ведунья попыталась оплести его ветвями, так там и погибла! И как сидела я… так сидеть и осталась. Аспид опасен был! Ведомо мне то было! Знала я, все знала, в лес его пустила лишь от того, что не было в нем ни злобы, ни гнева, ни желаний убийственных. А так-то знала, что опасен… вот только насколько опасен, лишь сейчас поняла! Двух ведуний за десяток минут сгубил. Одну заточил в артефакте, вторую пронзило сталью от моста насквозь, и заорала, захрипела давно умершая ведунья, да не спасти ее уже никому было! Сталь, что пронзила, она по самой ведунье растеклась, заключая ее в кокон железный. И упала наземь клюка волшебная, а в реку закованная в сталь ведунья, и понесло ее, вовсе не течением, мостом понесло, аккурат к Далаку, что стоял уже на моем берегу. И снова пал на одно колено вождь, знак алхимический сотворил, и вторую ведунью во второй артефакт затянуло. Лишь после этого затухающими дымками выбрались из Гиблого яра ауки, по мосту промчались, в мой лес спрыгнули, и свернулся мост! Словно тетива от одного берега реки оторванная, к другому мгновенно отскочил!
И замерла я, сердце только билось как заполошное. Водяной застыл. Кот Ученый рыбу есть перестал. Домовой поганки жевать. Ворон Мудрый на хвост грохнулся… Шок у нас был у всех. Попросту шок.
А тут ко всему прочему еще и леший с клюкой моей заявился, на нас с водяным посмотрел разгневанно, да и пробасил голосом скрипучим:
— Пошто в бой вмешались?! Хорошо аспид предусмотрел, а коли нет, что тогда?!
Водяной лишь головой мотнул потрясенно, а я… я ответила:
— Лешинька, мы бы пятерых волкодлаков потеряли как минимум.
И тут из кустов сам вождь Далак вышел. Был он в ипостаси звериной, глазами кровью налитыми на меня глянул, и прорычал:
— Ведунья, мы — воины! Смерть в бою — честь для нас! А ты…
А я все, нервы у меня сдали. И подскочив с места, я и высказалась:
— А я супротив смерти в принципе! Хотите чести — идите куда-нибудь в другом месте погибайте! А мне тут в Заповедном лесу нечего могилы городить!
Далак, в звериной форме себя хуже контролировавший, зарычал было, да только.
— И не сметь на меня рычать! — вызверилась я.
Ишь удумали! Я им лесная хозяйка или как?! Сволочи бессовестные!
Развернулся Далак, хвостом нервно мотнул да и собирался обратно в кусты, только вот…
— Стоять! — скомандовали мы с водяным разом.
Переглянулись. И на душе чуть потеплело — все-таки какие мы с Водей одинаковые, вот иногда так бывает, прямо родственная душа.
— Чаща! — позвала я.
— Кракен! — воззвал Водя.
Ну и пока моя чаща, спеленав волкодлака передавала его выглянувшему из-под воды кракену, я попросила лешего:
— Остальных тоже давай сюда.
Водяной у меня был сильным, а заводь эта центром его силы, от того энергии в воде данной было столько, что каждая царапина на волкодлаках светиться начинала и сияла до тех пор, пока не затягивалась рана. Только после, кракены вежливо передавали излеченных моим чащам. Те принимали аккуратно, земли не касаясь, и развешивали оборотней по ветвям деревьев — сушиться. И висели те причудливыми лохмотьями, что порыкивали гневно, но спрыгивать с деревьев не спешили.
