Зиад кивнул, отсчитывая восьмого слева и дёргая пуговицу с удвоенными усилиями - шаги отряда всё приближались...
Глава 4.
Дамиан спешил коридорами дворца - он опаздывал. Принцесса Тойво была очень точна в этом вопросе и никогда не опаздывала, проверяя рано утром уговоренные места в королевском дворце Оландезии.
Не прошло и трёх дней, как отбыл её муж, а она уже взялась за дело. С самим послом Зиадом Марун договаривались начать проверку не раньше седьмого дня после его отбытия. И то на всякий случай.
То, что его долго помучают на пути к дворцу короля Юзеппи, названного при рождении Карху, ни у кого не вызывало сомнений - ни разу ещё никто меньше десяти дней не тратил на такое путешествие. Даже самые желанные купцы из Бенестарии, которые везли редкие шелка для богатых дам или столь же редкие специи для кухни самого короля, проходили этот маршрут за восемь дней.
Принцесса, слушая эти аргументы, молчала и только смотрела исподлобья в свойственной ей манере - с совершенно каменным выражением. И будто не слышала всех этих слов, каждое утро настойчиво открывала маленькую дверку в королевский дворец Оландезии, в те несколько мест, о которых договаривалась с Зиадом.
Она так и не вернулась в общежитие Академии, оставшись в гостевых покоях дворца. Решение это было не её. И правильнее было бы сказать: ей не разрешили уехать. Лично королева настояла на этом.
Сама девушка много раз просила вернуть её в Академию. Не говорила почему, но было понятно - там она была короткое, очень короткое время счастлива, любима, нужна, необходима. Кроме того, там было безопаснее - на этом настаивала Тэкера Тошайовна, которая считала принцессу Тойво младшей родственницей, требующей опеки, и потому беспокоилась о её личной безопасности.
Насколько эти утверждения госпожи ректора было верным, принц Дамиан не стал бы спорить. Он, естественно, считал дворец более защищённым. Даже несмотря на неоспоримый аргумент о том, что покушениям на принца Льва защита дворца противостояла не так уж хорошо, родной дом ему казался более надёжным пристанищем для беглой принцессы.
Однако решающим стало то единственное соображение, в котором сошлись и принцесса Тойво, и королевская семья Бенестарии, и все советники: отправить девушку в Академию сейчас значило не иметь связи с Оландезией. И неважно, что её, связи этой, ещё не было и ждать её явно было рано.
Принцесса с каждым днём становилась всё более замкнутой - ни с кем не разговаривала, всё время о чём-то думала и хмурилась, погрузившись в себя. На занятия ходила редко, порталом, который ей открывал придворный маг, да и то не каждый день, а возвращалась сама.
Всё остальное время находилась у себя в покоях. Агенты, дежурившие у неё при открытии дверок в королевский дворец Оландезии, иногда заглядывали к ней и днём, чтобы узнать нет ли новостей. Они-то и докладывали, чем была занята принцесса Тойво. У неё было одно дело: смотреть на стену, где должна была появиться дверца...
Сам Дамиан старался не обращать внимания на эти доклады агентов. Но с каждым днём нервозность нарастала. И не только у него.
Казалось, что во всём дворце звенит всё заметнее какая-то незримая тревожная струна. И агенты безопасности двигались, казалось, резче, и количество людей при проверке связи в комнате принцессы Тойво становилось всё больше, и даже Зорий, казалось, улыбался не так широко.
Казалось…
Скорее всего, это просто казалось.
Вот как сейчас - он и не заметил, когда и почему ускорил шаг, стал спешить. Почему? Чего он ждал? Что его тревожило и заставляло спешить?
Уж столько раз на его глазах принцесса Тойво присаживалась у стены, чертила чуть подрагивающими пальцами контур дверцы - маленький прямоугольник. Такой, чтобы прошла только её рука. Чертила от самого пола, чтобы не заглядывать, а только прощупать нет ли письма или хоть небольшой записки.
Сколько уже раз все замирали и даже старались дышать через раз, чтобы лишним шумом не привлечь чьего-нибудь внимания там, за дверцей - на кухне, в комнате прислуги, в коридоре на нижнем этаже дворца, в картинной галерее, в казарме, где была общая женская комната, на конюшне.
Каждый день Тойво чертила пять раз прямоугольник, пять раз ощупывала пол с той стороны, заглядывала, низко пригибаясь. И каждый раз, когда последняя дверца исчезала, в изнеможении опиралась на стену лбом. Она замирала так, лицом к стене, с обессиленно опущенными плечами. И все без слов понимали: весточки нет. Все тихо, молча расходились. А Тойво стояла ещё какое-то время на коленях, упиралась лбом в стену. Молчала. Затем с трудом вставала. Поворачивалась к тем, кто ещё оставался в комнате, а это чаще всего были Зорий и Дамиан, и молча разводила руками.
Лицо её было непроницаемой маской, какую принц помнил с их первого знакомства на ступенях королевского дворца.
И будто не эта девушка взглядом разговаривала с Зиадом Марун во время всех бесед, больше походивших на изнурительные допросы своими подробным выуживанием самых мелких подробностей.
Дамиан был твёрдо уверен - сегодня всё снова повторится: дрожащие девичьи пальцы на стене, обессиленно опущенные плечи, фигурка коленопреклонённой девушки и... никаких известий.
Отчаиваться рано! Ещё не так много времени прошло, чтобы каждый день проверять договорённые места, но девчонке явно не терпелось получить известия от мужа. Это можно было понять.
Но она каждый раз она так расстраивалась, не получив их, что хотелось запретить ей ежедневный рвать вот так душу. Каждый раз видя её пустой, отсутствующий взгляд, Дамиан вспоминал, как дрожат её пальцы, и представлял страстное ожидание на её отвёрнутом к стене лице настолько явно, что, казалось, он это видит. И его губы снова сжимались, и он не решался запретить это мучение.
- Тихо! - почти без звука прошипел Зорий, когда реджи осторожно прошёл в комнату Тойво.
Тонкие девичьи пальцы как раз потянули за маленькую ручку на дверце, и она, лёгкая, будто сделанная из плотной бумаги, открылась. Было заметно, что принцесса Тойво задержала дыхание - настолько затвердевшими выглядели её худенькие плечи - и плавными движениями обшаривала пол по ту сторону дверцы.
Дыхание затаили все, вытянули шеи, вглядываясь, будто могли что-то увидеть. Дамиан взглянул на Зория. Тот подмигнул и ободряюще улыбнулся, едва заметно, но это, несомненно, была улыбка дружеской поддержки, и поднял пять пальцев - на сегодня эта дверца была уже пятая . Значит, так ничего не нашли...
Тойво вдруг слегка дёрнулась. Дёрнулась и замерла.
Все присутствующие в едином порыве качнулись к ней. Но девушка застыла и все застыли тоже. А потом с великой осторожностью она вынула руку из-за дверцы и медленно повернулась.
Бледная с приоткрытыми, в мгновение пересохшими губами она сползла спиной на пол рядом с истаивающей волшебной дверцей. Глаза, полные слёз, смотрели на стоявших перед ней мужчин. А сжатый кулак, такой маленький, по-девичьи хрупкий, лежал на коленке, обтянутой тёмным платьем. Её горло судорожно двигалось - Тойво пыталась сдержать рыдание.
Все подались к ней снова, но ближе подходить никто не стал. Слишком уж сильно был сжат кулак, слишком явно вздулись жилы на запястье, слишком много муки было в глазах.
- Что там, ваше высочие? - тихо спросил Зорий.
По щекам девушки скатились, наконец, две слезы, и она смогла выдохнуть. Посмотрела на свою руку и стала медленно разжимать пальцы. Бережно, будто невероятно хрупкую вещицу, взяла с ладони пуговицу – двумя пальцами, за ушко. Медленно повертела её, ещё раз судорожно и громко сглотнула. И наконец произнесла:
- Это его пуговица... Его герб, - и уже не таясь заплакала, глядя на маленькую серебряную полусферу с оттиснутым гербом. Плакала и смеялась одновременно, тихо приговаривала: - Живой! Живой!
Никто так и не решился попросить у принцессы пуговицу, чтобы осмотреть. Да и зачем? Но кто-то всё же не выдержал и спросил:
