Это в клетке-то?
И почему у всех ликующих лица Кэт?
Следующий рабочий день, увы, не принес облегчения. Кирилл вдруг понял, что работа перестала приносить ему удовлетворение. Поставленный на сортировку, он обвалил процент до восьмидесяти пяти, и мог бы, наверное, скатиться в невозможные раньше семьдесят семь-семьдесят восемь, но был отключен от сопряжения и отпущен домой.
Отдохните, сказали ему в пришедшем сообщении. Поздравляем! Сегодня Новый Год! Завтра — выходной. Вы — молодец.
Ему выдали праздничный набор, и с ним под мышкой Кирилл вышел на улицу. Он вдохнул прохладный воздух, посмотрел на мелкий снег, не долетающий до земли, и решил прогуляться по району.
Кэт, наверное, уже уехала.
От рабочего здания-монолита он взял вправо и скоро набрел на крохотный сквер, каким-то чудом затесавшийся между высоток. В сквере росли рябины и стояли скамейки, образуя букву «П» с удлиненными ножками. На одну из них Кирилл сел и, задрав голову, стал смотреть, как меняется цвет облаков в вышине.
Конечно, думалось ему, мы разные. Любовь не возникает за пять дней. Наверное, это не любовь. Но, может, симпатия. Или желание. В любом случае, мы больше не встретимся. Она уж точно забудет.
Облака текли серой пеной, меняющей оттенки.
Скоро Кирилл заметил, что на скамейке напротив сидит пожилая женщина и с интересом его рассматривает. Она была в легком светлом пальто и в платке, повязанном на шею. Темные волосы были коротко стрижены.
— Здравствуйте, — сказал Кирилл.
— Добрый день, — с охотой отозвалась женщина. — Вы, кажется, освободились раньше времени.
Кирилл кивнул.
— Обвалил процент.
— То есть, вы — не молодец?
— Сказали, что молодец.
Кирилл вскинул в руке праздничный набор, как доказательство.
— А я предаюсь ностальгии, — сказала, улыбнувшись, женщина. — Здесь никого не бывает в это время. Даже роботов.
— Вы тоже работник? — спросил Кирилл.
— Бывший.
— Что, тоже обвалили процент?
— Нет, не обвалила, — рассмеялась женщина. — Вышла на пенсию.
— Это как?
— Очень просто. Я постарела, и сопряжение стало медленным и непродуктивным. Ничего не бывает вечным. Я живу здесь неподалеку, — женщина показала за дома. — У нас свой район, но в этот сквер меня тянет все время.
— Почему?
— Здесь хорошо. И удивительно светло. Или вы думаете другое?
— Нет, — мотнул головой Кирилл, — да, хорошо.
Женщина помолчала, потом наклонилась вперед.
— Здесь я встретила своего мужа, — произнесла она шепотом, словно открывая тайну.
— А как вы…
— Он был с другого района.
— Где данцы?
— Их все еще так зовут? — удивилась женщина. Взгляд ее стал мечтательным. — Данцы и коктейли.
Кирилл кивнул.
— Я сбежала оттуда через три дня, — призналась женщина. — Не выдержала. И Эрику пришлось идти за мной.
— Вашему мужу?
— Да.
— Сюда?
— Да. А потом мы переселились южнее, в семейный район.
— Простите, есть и такой? — спросил Кирилл.
— Вы очень молоды и многого не знаете. Вернее, не даете себе труда узнать. Похоже, вас совсем недавно допустили к работе. Есть семейный район, есть стариковский. Есть район с данцами…
— Они там на движе, — сказал Кирилл. — Все есть движ. Без обязательств.
— Раньше это называлось «хэппи», — сказала женщина. — Эрик до меня был «хэппи». Есть еще район для виртуального существования. Но его я не люблю. Совершенно безжизненное место.
Кирилл вздохнул.
— Вы счастливы? — спросил он.
— В смысле, молодец ли я?
— Нет, просто счастливы ли?
Женщина улыбнулась.
— Всякое было. Но если подумать… Мне хорошо, понимаете? Каждый день, как счастье. Разрешите?
Она пересела к Кириллу на скамейку и взяла его за руку. Кирилл не стал отнимать ее.
— А вы? — спросила женщина. — Вы несчастны?
Кирилл шмыгнул носом.
— Я не собираюсь соревноваться в соблазнении с вашим Эриком.
Незнакомка снова рассмеялась.
— Вы ему не конкурент.
— Он жив?
— О! Он до сих пор в каком-то отношении «хэппи». Нашел себя в робототехнике. Или роботронике? Не знаю, как правильно сказать.
— Я просто…
— Я слушаю.
Женщина смотрела внимательно.
— Я, кажется, влюбился, — сказал Кирилл.
— Когда-то это происходит со всеми. Здесь нет ничего плохого.
— Она — на движе.
— О, — произнесла женщина. — Почти моя история.
— Только не такая счастливая, как ваша.
— Вы уверены?
Кирилл понуро кивнул.
— Что ж, — сказала женщина бодрым голосом, — вам надо развеяться. Приглашаю вас к себе на Новый Год!
— Сейчас?
— А когда еще? Новый Год сегодня! Я в этом уверена. И Эрик будет рад, вот увидите.
— Но я еще ни разу…
Кирилл подумал, что если он будет отсутствовать в своей квартире на Новый Год, то пропустит встречу с Кэт. Она знает номер квартиры. Она наверняка захочет его навестить перед отъездом. Нет, нехорошо получится. Ужасно получится. Кэт черт-те что о нем вообразит! Что он заснул или — хуже — привык к движу и шляется по ее району.
Ему вдруг пришло в голову, что девушка может зайти и раньше. Возможно, она уже…
— Простите, — сказал Кирилл, вскочив. — Мне нужно бежать. Я, если что… я потом вас здесь…
Он кричал уже на бегу. Женщина, кажется, махнула ему рукой. Не важно! Кирилла охватило радостное волнение. Он расстегнул куртку и рассмеялся, предвкушая встречу. Было жарко. Конечно! Новый Год! Замечательный праздник! Самый движ — ходить и поздравлять всех с его наступлением!
Ах, Кэт, Кэт!
Он подумал о подарке, но вот же, вот, в его руке — праздничный набор! Мясное рагу! Хлебцы! Сладкое фруктовое желе! Он вприпрыжку отмахал пару кварталов. Никуда она не уедет, не простившись! — пело в его голове. Никуда! Я видел ее глаза! Красивые и рассерженные. В них тоже было… Нет-нет, она не злилась, просто это чувство, похоже, и для нее новое… Не каждый примет сразу.
Любовь, вот!
Сначала Кирилл хотел встретить Кэт у перемычки, но потом подумал, что она могла перелезть раньше и теперь ищет его дом. Их можно перепутать. У него не самый крайний. А так все здания как близнецы. Она запутается!
Он ускорился.
Кэт не было ни на пустых дорожках, ни на скамейках по пути, ни у подъезда, ни в подъезде. Но Кирилла это не огорчило. Наоборот, он даже обрадовался — будет время подготовиться к празднику. Выходя из лифта, он, конечно, чуть-чуть надеялся, что Кэт стоит у двери. Увы, не стояла.
Ладно, подумал он. Ей же тоже надо привести себя в праздничный вид. Только бы не надела свою жуткую шубу.
В квартире Кирилл включил роботов на интенсивную уборку, и оба брата-акробата, поскрипывая и позвякивая, принялись наводить чистоту. Один занимался полами и немногочисленной мебелью. Другой пылесосил потолок, протирал стены и мыл окно. Взвивалась и тут же ловилась раструбами пыль.
Сам Кирилл принял душ, одел чистые, отутюженные брюки и рубашку, подвел счет своим продуктовым запасам и выставил на стол целое богатство: три мясных контейнера, один с фруктовым желе на десерт (ела ли Кэт такое?) и четыре упаковки сока. Подумав, две упаковки он все же убрал обратно в холодильник, чтобы были не такими теплыми.
Раза четыре за все время приготовлений, опасаясь затоптать робота-уборщика, Кирилл срывался к двери, уловив не звонок даже, а какое-то подозрительное поскребывание. Кэт! Стесняется. Ей, возможно, стыдно!
Он открывал, вылетал на площадку, в пустоту. Никого. Нет, это не страшно. Она придет. Обязательно. Он чувствовал.
Предвкушение обжигало изнутри. Кирилл представлял, как обнаружит ее перед дверью, как, потупившись, Кэт скажет: «Прости, я же не могла сказать перед своими, как я тебя люблю. Они бы не поняли». Он, конечно, простит, хотя ему будет немного больно. Они обнимутся, он проведет ее за стол…
Он оценил, как все лежит: пластиковые ложки, салфетки, хлебцы, трубочки для сока. Стулья — молодцы. Коврик — молодец. Роботы — давайте-ка по своим местам. Окно — замечательно. Кровать… Одеяло на кровати, наверное, стоит загнуть. Сделать такой уголок, вроде как приглашение. Или будет слишком?
