— Любавушка, прости! — перед носом возникло испуганное лицо Дарьи. — Это я тебя толкнула! Нечаянно! — сестра горестно всплеснула руками.
— Я… в порядке, — попыталась улыбнуться Любава.
Скверно вышло!
За спиной сестры маячила фигура беременной соколицы. Варвара зло щурилась и, нашептывая что-то мужу, бросала в их сторону злые взгляды. Данияр тоже хмурился. Оглаживал всей пятерней короткую бороду и качал головой. Ой, не хорошо это! Сейчас попросят ее с праздника….
— Пора начинать, — вдруг прогудел мужчина.
А потом отодвинул от себя жену и направился к ожидавшему у берега волхву. Взметнув каскадом белокурых волос, Варвара пошла к зрителям. Напряженная и злая.
Дарья рядом раздраженно фыркнула, но комментировать не стала. Переключилась на предстоящий ритуал, и Любава поспешила последовать ее примеру.
Все закрутилось действительно быстро. Пары по очереди подходили к мужчинам.
Волхв обвязывал их запястья лентой, выслушивал клятвы и благословлял перед богами. Данияр давал каждому отпить из чаши, что передал ему волхв. Ничего необычного. Никаких там ритуальных плясок или песен. Разве речь звучала странно, будто на старинном языке, но не совсем. И про медведей много…
— Ну вот и все, — тихонько подвела итог Дарья, когда последние «новобрачные» отошли в сторону, — сейчас только ленты в огонь кинут, а дальше веселье пойдет.
— Зачем кинут?
— Так посмотреть, как жизнь семейная пойдет. Если ленточка ярко вспыхнет — счастью быть, если чадить начнет — к ссорам и размолвкам… А у соколицы нашей так вообще истлела, — добавила мстительно.
— Истлела?
— Угу. Ни одного язычка пламени, даже крохотного. Одна чернота вышла. Ты бы видела Варькино лицо — перекосило так, что клюв набок съехал.
— А Данияр?
— А что он? Клятвы уже сказаны, поздно назад ворочать… — и, оглянувшись по сторонам, сестра потянула ее к воде. — Пойдем венки на воду пустим. Ох, прямо дрожь берет, да?
Любава машинально кивнула.
Права сестра — поздно. И не в клятвах дело, ребенок — вот что важнее всего. Ему семья нужна, отец любящий… А городская тут так, на время. Погостит и исчезнет, словно не было.
Подхватив подол, Любава ступила в воду.
И чуть не споткнулась снова!
По плечам и спине скользнул чей-то напряженный взгляд. Жадно огладил изгиб бедра, горячей ладонью прошелся по обнаженным ногам и скользнул выше, словно пытаясь проникнуть под платье. Или сжечь его к бесам.
Пальцы дрогнули, и венок плюхнулся в воду совсем рядом с берегом.
— Ай, Любава, ты что?! — запричитала Дарья. — Близко ведь! Ну как же… — сестра вдруг осеклась.
Любава тоже молчала. А по коже мурашки табуном неслись от непонятного ей самой трепета. И венок на воде тихо-тихо, но плыл в сторону, словно кто-то осторожно тащил его за нитку. Против течения…
— Ой мне, — тихонечко пропищала Дарья и замолкла.
И над рекой тишина поплыла — даже костер затих. Или это у нее уши заложило?
А венок осторожно огибал застывших в воде людей. Рисовал на воде медленный, полный легкости танец. Скользил все мимо, пока не уткнулся в травянистый выступавший острым гребнем берег. На котором стоял Данияр.
Едва слышный вздох — или, может, шум ветра — пронесся над поляной.
А Любава кое-как выбралась из воды и на негнущихся ногах побрела обратно к селению. Хватит с нее праздника.
Глава 12
— Что это было, Данияр?! Что, я тебя спрашиваю?!
Варвара шипела и стискивала крохотные кулачки. Мелкая против его роста, и вроде не страшная, но оказалось, что за пухлыми губами пряталось гадючье жало.
— Это я узнать хотел, — бросил Данияр сквозь проступившие клыки. — Что. Это. Было?!
Щеки женщины пошли алыми пятнами. Глаза забегали.
— Еще и меня обвиняешь! Стоило этой приехать, как ты… — Варвара запнулась и отступила на шаг.
А зверь внутри на дыбы взвился, требуя схватить дуру за космы и шею ей свернуть, но Данияр только крепче кулаки сжал.
— Следи за языком, — зарычал глухо. — И упреки при себе держи, ясно?!
Варвара так и вскинулась. Побледнела, глаза чернотой налились. Но далеко за лесом вдруг громыхнуло, и оскал на лице женщины сменился нежной улыбкой. Будто и не было ничего.
— Прости, единственный мой, — проворковала и тут же нырнула под руку, выпрашивая объятий.
Данияр отстранился. Хватит с него обмана!
— Иди к костру, — процедил, сдерживая яростный рев зверя. Ему вторил звук приближавшейся грозы.
— С тобой хочу, — упрямо прищурилась Варвара.
И Данияр пошел.
Не мог не пойти — праздник в самом разгаре, выяснять отношения не время.
А взгляд так и тянуло к деревьям, между которыми скрылась девушка.
И на сердце от тревоги муторно. Доберется ли сама? Только бы до дождя успела…
* * *
— Нет… О, боги… Снова!
Любава изо всех сил старалась не бежать, но ноги несли сами.
А вокруг черной стеной лес. Ни единого огонечка — нет рядом деревни! В одно мгновенье тропинка вдруг исчезла, оставляя ее среди мрака и равнодушных колючих звезд.
— Кто-нибудь! Ау-у-у!
Голос срывался и сипел. За каждым углом мерещились чудища. Красноглазые, хищные. И тьма стелилась под ноги мерзкими щупальцами. Любава чувствовала их холодные и липкие прикосновения.
— Ау-у-у! — заорала, не жалея связок.
Вдруг среди стволов почудилась светлая фигура. Приглядевшись, Любава так и обмерла.
Человек! Девушка!
— Стой! Стой! — бросилась за незнакомкой, но та словно и не слышала. Или нарочно прочь бросилась.
Белое платье мелькало среди деревьев, а светлые волосы развевались по ветру.
Почему-то казалось, что девушка смеется! Машет рукой, зовет бежать за ней очертя голову.
И Любава бежала.
Спотыкалась, падала, вскакивала на израненные ноги и снова бросалась в погоню. До сбитого дыхания и огненных пятен перед глазами.
Ей надо совсем немного! Еще самую чуточку поднажать и…
— Стой! — истошный крик дернул ее назад с такой силой, что Любава на землю шлепнулась.
Бедро пронзило огненной болью, и цветастая пелена перед глазами вдруг расступилась.
— Ой… — заскулила от страха и быстро-быстро отползла назад.
Обрыв!
Она только что чуть не бросилась с обрыва в погоне за каким-то мутным пятном! Как?!
Любава судорожно оглядывалась по сторонам, но «фигуры» нигде не было. Только лес шумел, а из-за толстых стволов зловеще вспучивалась тьма. Тянулась к ней черными когтями, шипела проклятья… Кровь в жилах леденела!
— Пойдем отсюда, быстрее, — грохнуло над головой.
Если бы могла, Любава упала в обморок от страха, но тут ее с такой силой под локоть дернули — чуть вовсе руку не оторвали!
Неожиданная боль привела в чувство.
— Что вы себе позволяете?! — возмутилась дрожащим голосом, оборачиваясь к… женщине?!
Перед ней стояла незнакомка.
Немолодая уже, хоть в темноте не разглядеть толком. Волосы длинные, распущенные, а на шее, как у Рады, связки амулетов и оберегов.
— Идем же, — нетерпеливо повторила женщина. — Иначе… — осеклась вдруг и к чему-то прислушалась. — А-а-а, явился, дурака кусок!
Любава не успела ничего понять, да и спросить тоже, как из-за деревьев выпрыгнула до боли знакомая громадина. И полным ходом к ней!
— Мишка! — только и успела всхлипнуть Любава, а ее чуть обратно на землю не опрокинули!
Медведь вился у ног, как собака. Вставал на задние лапы, скулил, урчал, лизал щеки и все пытался обнять своими огромными лапищами.
Незнакомка скривилась.
— Потом миловаться будете! — пихнула медведя в бок. — Уходим! Гроза скоро!
И, словно услышав торопливые слова, небо ответило жутким грохотом. Налетел студеный ветер, засверкала молния, озаряя и страшный овраг и плотный частокол деревьев, за которыми все еще сидела тьма. Сторожила добычу, жадно скалила пасть… Любава облизнула пересохшие губы и даже не пикнула, когда женщина поволокла ее прочь от страшного места.
