— Ты красивее Сесилии, — признал он, как будто нехотя. — У тебя кожа — как шелк. И тело такое упругое… Грудь, талия, бёдра — всё совершенно. И ты… — он снова замолчал.
— И я позволяю делать с собой всё, что вам только захочется, — закончила я за него.
— Не в этом дело, — нахмурился он.
— А в чем же? — напористо спросила я. — Может, в том, что вы хотите получить то, что принадлежит вашему другу? Господину Мерсеру. Вы с ним и правда друзья? Что-то не похоже.
Я смеялась над ним, и он злился всё больше. Его гнев возбуждал меня ещё сильнее, чем неистовая любовь. Дразня мужчину, я показала ему кончик языка:
— Но рано или поздно у вас закончатся деньги, господин Бринк, и вы вернетесь к жене, оставив куртизанку Афаль господину Мерсеру. Это не он сегодня ломился сюда? Мне кажется, я слышала его голос.
— Это у него не хватит денег, у этого нищеброда! — рявкнул Бринк, хватая меня за волосы и подминая под себя. — А я, если захочу, куплю тебя навсегда.
17
— Какие громкие слова, — посмеивалась я, ничуть не испугавшись его порыва. — Боюсь, как бы вы ни хвастались, денег на мою покупку вам не хватит. Поговорите с Тюном, я уверена, что он откажет вам. Откажет, пообещайте вы хоть полгорода и свою жену в придачу.
— Ты там золотая, что ли? — он без предварительных ласк засунул в меня палец, и я изогнулась навстречу, не сдержав стона. — Ты уже меня хочешь, — Бринк начал ласкать меня — грубо, сильно, проникая пальцем всё глубже, распаляя меня, заставляя терять голову от страсти. — Ведь хочешь? Хочешь? — повторил он несколько раз. — Только меня?
И я не смогла не ответить «да». Потому что сейчас и в самом деле его хотела. Хотела снова испытать с ним то любовное безумие, что переживала несколько дней. Госпожа Сесилия и впрямь умная женщина, если смогла завладеть таким мужчиной и удерживать его рядом с собой. Но посмотрим, что выберет мужчина, попробовавший доступного наслаждения. Ведь это такое искушение — взять то, что само падает в руки.
— Как вы возьмете меня на этот раз? — спросила я, извиваясь в его руках всем телом. — И куда, господин?
— Мы что-нибудь придумаем, — заверил он меня, потираясь о мое бедро отвердевшим членом. — Что-нибудь особенное, верно?
Прошло ещё два чудесных дня, которые я провела вместе со своим женатым любовником, а потом я стала свидетельницей разговора Тюна и господина Бринка. Первый настаивал на уплате наличными, второй предлагал написать расписку.
— Какие расписки, господин? — обижался Тюн. — У меня солидное заведение! Вы и так лишили остальных клиентов радости, а теперь ещё хотите радоваться в долг? Нет, так не пойдет.
— Я отдал тебе все мои деньги, кровосос, — негодовал Бринк. — Сегодня праздник, я смогу взять деньги в банке только завтра! Возьми расписку, и завтра я с тобой расплачусь.
— Нет денег — нет шлюхи, — Тюн не собирался сдаваться. — Будете настаивать, господин, я позову городскую стражу.
— Мне плевать на твою стражу! — взорвался Бринк. — Черт с тобой! Завтра принесу тебе деньги, но чтобы до завтра ты не смел никому её продавать, — он указал на меня пальцем.
— С чего это? — хорохорился Тюн. — Кто заплатит — тому она и достанется. Принесете деньги — получите девчонку. А пока — покиньте мой дом.
Мужчины горячились, а я наблюдала за ними, лежа на животе в постели, подперев голову и болтая босыми пятками. Какое милое зрелище! Но оно было бы совсем милым, если бы появился мой генерал. С претензиями.
Только господин Мерсер не показывался, а Тюн сдержал угрозу и позвал стражников, которые мигом выдворили господина Бринка вон.
— Ты что с ними сделала, ведьма?! — вернувшись, Тюн уже привычно отвесил мне пощечину. — Тебе надо спать с ними, а не сводить с ума!
— Сколько ты заработал на мне за эту неделю, жадина? — презрительно ответила я ему. — Какая тебе разница, берешь ты деньги с одного или с десяти, если сумма одна и та же?
— Да уж есть разница! — чуть ли не завизжал он. — Репутация моего заведения на кону! Бринк снял одну шлюху, а остальные куда делись? Так что прекращай строить глазки господам, сучка. Твое дело менять морду и раздвигать ноги. Поняла?
Я не ответила, и Тюн взбесился ещё больше.
— Поняла?! — заорал он, наступая на меня и поднимая руку для очередного удара.
— Поняла, поняла, хозяин, — сказала я, потому что мне совсем не хотелось новой пощечины.
— Вот и хорошо, — Тюн тяжело дышал и был красный, как будто напился крови. — Сегодня можешь отдыхать, а завтра готовься работать, как следует.
- Очень тебе благодарна за такую доброту, — не удержалась и съязвила я и получила-таки оплеуху.
Но и в этот вечер Тюн не сдержал слова, и ночью, уже ближе к полуночи, ворвался в мою комнату.
— Поднимайся, лентяйка, — он несколько раз толкнул меня в бок. — Быстро, быстро!
— Что ещё? — недовольно спросила я, протирая глаза.
После бурных перетрахов с Бринком мне хотелось свернуться клубочком и выспаться, но у Тюна было свое мнение на этот счет.
— Тебя сняли до утра, — он позванивал монетами в пригоршне. — Ту девицу — брюнетку с родинкой. Заплатили золотом, так что поторопись.
Что-то в нем меня насторожило.
— Опять Бринк? — спросила я подозрительно. — Или Мерсер.
— Тебе какая разница?! — рявкнул Тюн. — Не вынуждай меня, проклятая лисица! Сказали идти — поднялась и пошла.
Приняв нужный облик, я накинула халат и пошла за своим хозяином, гадая, кто на этот раз решил попользоваться мною.
— Заходи, — Тюн распахнул передо мной двери и льстиво сказал в комнату: — Она к вашим услугам, госпожа.
Госпожа?!.
Переступив порог, я увидела, что у камина стоит женщина, закутанная в плащ от пяток до макушки. Когда дверь за мной закрылась, гостья помедлила, а потом откинула капюшон, с вызовом посмотрев на меня.
На мгновение мне показалось, что я смотрюсь в зеркало, потому что передо мной была красивая женщина с темными волосами, фарфоровой кожей и родинкой на щеке.
— Госпожа Сесилия Бринк, — протянула я, скрестив руки на груди. — Признаюсь, не ожидала вас здесь увидеть. В такой поздний час, в таком месте… Разве это достойно благородной и уважаемой женщины? Хозяин сказал, что вы заплатили за меня золотом. Неужели вас так пленила моя красота?
18
— Не паясничай, — оборвала она меня, поджимая губы. — Я пришла поговорить с тобой. Ты соблазнила моего мужа, и я требую, чтобы ты оставила его в покое. Бартеломью любит меня, и я не позволю никому разрушить нашу любовь.
— Не тратьте зря красноречие, — перебила я её. — Он никогда не любил вас.
— Как ты смеешь!.. — вскинулась она, но я снова ее перебила.
- Вернее, любил, — продолжала я небрежно. — Как трофей. Как очередную победу над его другом Мерсером. В данном случае, госпожа Сесилия, сыграла роль не ваша красота, а то, что вы были невестой господина Мерсера.
— Ты что такое говоришь?! Как ты смеешь! — распахнула она синие глаза.
Впрочем, не такие уж и синие. Серые, с легким отливом в синеву. Я определила цвет даже при свечах.
— Не делайте такой удивленный и возмущенный вид, — отмахнулась я и села на постель, зевнув и аккуратно прикрыв рот ладонью.
Маленький вежливый зевок вывел женщину из себя. Я видела, как корежила и ломала ее злоба. Сейчас прекрасная госпожа ненавидела меня. А это означало только одно — её муж попался в сети. Когда о подобном узнает жена, значит, известно уже всему городу.
— Ведь я права, — продолжала я, и каждое мое слово было для госпожи Сесилии, как прижигание раскаленным железом. — И вы прекрасно это понимаете. Иначе вам не понадобился бы Мерсер, которого вы до сих пор стараетесь держать на коротком поводке. Но вот верный песик оборвал поводок, и вдруг оказалось, что муж тоже потерял к вам интерес. Обидно, не так ли?
На протяжении моей маленькой речи лицо женщины забавно менялось — сначала она побледнела, потом покраснела, потом губы ее плаксиво дрогнули, а потом злобно сжались.
