– Вот как! – меж тем, талантливо «возмутился» король-консорт, вырываясь из хватки дочери и гневно оглядывая королеву. – Вы, значит, тоже считаете, что в переписке такого рода нет ничего предосудительного?!.
«Что ты несёшь?» – сморгнула королева, которая уже вроде бы нашла какой-никакой смысл в интриге мужа, а тут, пожалуйста, прямо противоположный пассаж.
«Это он что же, хотел, чтобы я позволила им переписываться?!» – от возмущения у королевы перехватило дыхание, когда она поняла, что интрига была разыграна не против Леи, а против неё.
Но мизансцена уже была выстроена: дочь рыдала, муж стоял в гордой позе оскорблённого в лучших чувствах защитника нравственности, ни в чём не виновный изобретатель сидел под арестом, а ей, королеве, только оставалась доиграть ту роль, которую ей в этом спектакле отвели.
Смерив мужа взглядом, который обещал все кары земные и небесные, – он явно не впечатлился и даже улыбнулся уголком губ, – она холодно и спокойно констатировала:
– Да, не вижу в этой переписке ничего предосудительного.
Высказывание это ни капли не соответствовало её мыслям, но дочь обратила на неё такой благодарный и полный надежды взгляд, что ей невольно сделалось жаль, что она теперь защищает её лишь от того, что такова её роль.
– Прекрасно! – очень натурально взмахнул руками король, выглядя совершенно так, как он и в самом деле выглядел, когда раздражался и злился; но Кая точно знала, что сейчас он не раздражён и не зол, потому что в его обращённом на неё взгляде отразились лукавые добрые искорки благодарности за то, что она поддержала его игру. – Прекрасно! – он подскочил к одному из шкафов, резко дёрнул за ручку и принялся нервными злыми движениями вышвыривать оттуда письма.
Кая удивлённо сморгнула: насколько она помнила, ещё на днях в этом шкафу никаких писем не содержалось.
– Забирай! – закончив с разорением шкафа, гневно велел он дочери, указывая на груду писем у своих ног. – Забирай, всё твоё! – недовольно повторил он.
Лея вскрикнула от неожиданности и радости – она узнала почерк на конвертах. Совершенно не думая о своём изящном праздничном платье, она упала на пол на колени и принялась лихорадочно собирать письма одной рукой, другой прижимая к груди те, которые уже подняла.
Королева бросила на мужа взгляд совершенно убийственный.
Тот ответил ей улыбкой заговорщика, но тут же вернул на лицо холодное и недовольное выражение, потому что Лея подняла на него удивлённый взгляд:
– Ты… не читал? – удивлённо выдохнула она.
Все до единого конверты были не распечатаны.
До этого дня она была убеждена, что все письма – и её, и Нея, – тщательно прочитываются если не самим отцом, то кем-то из сотрудников внешней разведки – уж точно.
– Ну, не настолько уж я подлец, – ворчливо отозвался король.
Лея жёстко пождала губы, припомнив, что отец только что-то арестовал Нея по сфабрикованному обвинению.
Подобрав все письма в подол – их было слишком много – она встала, умудрившись даже в таком виде принять полную достоинства позу.
– Если ты его хоть пальцем тронешь, – гордо заявила она, – я тебе этого никогда не прощу, так и знай!
И, задрав подбородок и придерживая руками полную писем юбку, удалилась.
Король улыбнулся ей вслед и устроился в кресло с видом человека, хорошо сделавшего трудную и интересную работу.
Королеве в голову закрались нехорошие подозрения, что интрига ещё только-только началась, и основной целью этой интриги была она сама, а не дочь.
Глава двенадцатая
Игнорируя недовольный взгляд супруги, король-консорт позвонил в колокольчик и велел подать кофе («Вам с молоком, дорогая?»), после чего, откинувшись на спинку кресла и заложив руки за голову, принялся дурашливо насвистывать народную анжельскую песенку.
Всем своим видом изображая сдерживаемый гнев, королева села напротив.
Некоторое время они мерились взглядами: у короля они были весёлые и спокойные, у королевы – холодные и укоризненные.
Наконец, принесли кофе. С удовольствием пригубив любимого напитка, король небрежным тоном, словно возвращаясь к только что прерванной теме, спросил:
– Дорогая, вы помните, что вы обещали мне ребёнка?
Королева смерила мужа таким взглядом, словно подозревала его в ранней деменции.
– Я родила вам четверых, – со сдерживаемым раздражением напомнила она. – И, если мне не изменяет память, мы оба решили, что этого достаточно.
– Ах, не в том же смысле! – легкомысленно отмахнулся от её слов король, делая ещё глоточек. – Я имел в виду – вы обещали мне ребёнка, которому я смогу передать мои анжельские владения.
Нахмурившись, Кая кисло согласилась:
– Припоминаю.
Разговор такого рода действительно имел между ними место ещё в самом начале их брака, и она действительно обещала, что один из их детей станет наследником её мужа. Они оба, правда, думали на младшего принца – но тот совершенно не горел желанием покидать Райанци, поэтому тема не поднималась уже лет десять.
Король вежливо приподнял брови, глядя на неё поверх своей чашки.
До неё дошло.
– Что? – потрясённо переспросила она. – Рэн, ну это уж слишком!
– Почему? – ни капли не впечатлившись, невинно переспросил он.
– Потому что… – она перехватила ртом воздух, пытаясь справиться с возмущением. – Принцесса не может выйти замуж за…
Она раздражённо взмахнула рукой, показывая, что тут и говорить не о чем.
– Вы продолжайте, продолжайте! – поощрил он, выбирая на блюдечке кусочек пастилы. – Не может выйти за?.. – с совершенно натуральным любопытством переспросил он.
Королева всплеснула руками:
– Он даже не дворянин, Рэн! Простой сирота, безродный, нищий!..
– Вы же вышли, – невозмутимо парировал он. – А она даже не наследница престола!
Совершенно не понимая, причём тут она сама, королева сбилась с мысли и посмотрела на мужа совсем уж тревожно: может, не деменция, но просто бред?
Верно расценив её взгляд, тот пожал плечами, и, попивая кофе, принялся перечислять:
– Вы говорите, он не дворянин. Но ведь и я анжелец, а у нас, как вы знаете, не существует института дворянства. Да, – предваряя её возражения, отметил он, – ваш отец по милости своей даровал мне титул. Что мешает нам теперь сделать то же? – он пожал плечами и продолжил: – Вся моя семья умерла тогда, так что я тоже сирота, совершенно безродный, и в Райанци приехал нищим беженцем…
– Ну, знаете ли! – фыркнула королева, утыкаясь в собственную чашку, но почти сразу нашлась с возражением: – Когда я выходила замуж за вас, вы были уже главой министерства и членом Малого королевского совета!
Аргумент этот не произвёл на короля ни малейшего впечатления.
– А он – гениальный изобретатель, который зальёт весь мир электрическим светом. Кто вспомнит меня через двести лет, не считая замшелых историков? – он постучал пальцами по столику. – А его имя будет знать каждый! Да и Лея, напоминаю вам ещё раз, не наследница престола и едва ли когда-нибудь ею станет.
Королева упрямо нахохлилась. Логически ей возразить было нечего, но принять эту идею она категорически не могла. Отпустить её милую Лею в чужую страну! Замуж за чокнутого физика, который живёт только своими изобретениями! Не такой судьбы она желала для дочери!
Некоторое время они молчали. Потом, повертев в воздухе полупустой чашечкой, король продолжил атаку с другого фланга:
– А вы знаете, – задумчиво проговорил он, – я часто думал, как бы оно дальше сложилось, если бы вы тогда вышли замуж не за меня.
У королевы в своё время был довольно тяжёлый выбор из десятка кандидатов в консорты, и выбирала она скорее методом исключения.
– Представляете, – принялся живописать король, – вы вышли бы, скажем, за вашего троюродного… – Кая скривилась. – За Се-Крера! – тут же поправился он, чем вызвал у неё лёгкий смешок. – Но ведь когда-нибудь, – он снова задумчиво повертел чашку, – когда-нибудь какой-нибудь случай открыл бы мне, какая ты на самом деле, – он имел в виду что до брака видел лишь её «парадную» сторону и совершенно не представлял себе, что она за человек. – Я бы не мог не влюбиться в тебя, Кая, – спокойно отметил он, ловя её взгляд. – А ты была бы уже замужем – возможно, весьма несчастна, – но я мог бы только смотреть на тебя со стороны, не имея права даже приближаться к тебе.
