мне грозит кара, и я уже не прикроюсь божественным откровением. Кто-то поверит, особенно учитывая то, что я вчера вычитала в «Слове Милосердной» о подчинении слугам ее, но кто-то непременно обидится, что Милосердная дала указания не ему, и тогда мне крышка.
— Сестра? Долго же вас пришлось ждать.
Я, как и рассчитывала, за размышлениями сама пришла в нужный мне кабинет, и не успела я распахнуть дверь, как из кресла поднялся высокий темноволосый мужчина. Вид у него был уставший и недовольный, возможно, подумала я, причина и усталости, и недовольства у него имелась.
— Да хранит вас Лучезарная, брат мой, — смиренно отозвалась я, и мужчина в ответ на это скривил губы.
— Молитва осталась в храме, сестра. — Он чуть повернулся и указал рукой на окно. Оно выходило в сад — именно этот сад возлюбившая спиртное сестра Аннунциата назвала «святым садом», а еще, может быть, то, что я видела в этом саду ночью, было не сном?.. — Помогали бы они еще, ваши молитвы, — добавил он себе под нос. — Вчера монстра заметили в деревне в шести милях отсюда, а из Уиллоу пришли вести, что нашли того пропавшего крестьянина…
Я кивнула, подумала, прошла к деревянному креслу с высокой спинкой и села на жесткое сиденье. Кабинет матери-настоятельницы запросто можно было спутать с моим, разве что по размеру он был побольше, а бумаг в нем я не видела вовсе никаких.
Охотник, сказала сестра Аннунциата, и просила напомнить ему про глифы.
— Глифы в святом саду не работают, — заметила я негромко, вспомнив, что моего собеседника сестра охарактеризовала как богохульника. Пока я увидела только возмущение тем, что я долго шла, но это было вполне понятно. — И еще: вчера я видела ночью…
— Что именно?
— Не знаю, как это назвать. Спокойное на первый взгляд нечто с прозрачными крыльями, — постаралась я припомнить ночной кошмар. — Серая светящаяся тень.
— Фантазм? — недоверчиво переспросил охотник, и я решила, что то, что я видела в полусне, не заслуживало внимания. — Хорошо, я проверю, что с глифами.
Я была не единственная, кто видел фантазм? Но я точно была единственная, кто решил, что это не стоящее ничего явление. Или так же равновероятно, что я не видела нечто большее.
— Так что с монстром? — спросила я, не слишком убежденная в том, что это нечто стоит опасаться. Жеводанский зверь, Лох-Несское чудовище, чупакабра — во все времена и во всех странах люди проявляли редкую изобретательность и исключительную фантазию, когда речь заходила о непознанном. — Какой помощи вы ждете от нашего монастыря?
— Помощи? — переспросил охотник, и мне показалось, он был готов недобро рассмеяться. Но тут же он стал серьезным и даже натянул на физиономию что-то смахивающее на почтительность. — Вы закрываете на ночь окна, стало быть, сами прекрасно знаете, что от того, что приходит из тьмы, спасает только огонь и меч.
Я оперла локти на стол, склонила голову и медленно потерла глаза. В памяти возник случайно виденный фильм — «Мгла» Кинга, как говорили, одна из немногих удачных экранизаций, но мне сравнивать было не с чем — я и «Мглу» смотрела лишь в самолете, странный все-таки выбор для развлечения пассажиров…
— А что приходит из тьмы, брат по вере? — задала я риторический для всех здесь вопрос, но рассчитывала, что охотник поймет меня верно. — Одно ли зло? И тот монстр, о котором вы явились нам сообщить, приходит ли он только во тьме?
Тьма — это ночь? Это странно. Ночью в этом — красивом, возможно, я его еще толком не видела — мире открывается портал в местный ад? Страшилки, пересказываемые друг другу недалекими крестьянами, или мало объяснимые с точки зрения науки оптические иллюзии? Жеводанский зверь был, как предполагают, целой стаей волков.
Как зовут этого мужчину? Скорее парня, он еще очень молод, кто он такой? Эти вопросы меня занимали больше легенд.
— Фантазмы. Гарпии. Оборотни. — Он пожал плечами на удивление равнодушно, хотя, быть может, наигранно. Мне показалось, он недолюбливает нас — монахинь. Иногда «мужская логика» давала выверты еще похлеще, чем «женская» — мне ли с моим судебным опытом не знать? — Думаю, вам, сестра, отсюда виднее. Все следы ведут к вам сюда. Все.
— Простите? — я на секунду не совладала с собой и по-дурацки захлопала глазами. — Вы осмеливаетесь обвинять в чем-то обитель Милосердной?
— Не обитель, сестра, — отмахнулся он. — Ваш приют. Знаете, как его называют окрест? «Ведьмин дом». И не говорите, что лично вам никогда не приходило в забитую молитвами голову, что это не одна из ваших насельниц по ночам убивает ни в чем не повинных людей.
Я потянулась вперед и понюхала воздух: пьян этот охотник, что ли? Но в кабинете пахло лишь сушеными травами и пряными благовониями.
— Вы пришли к матери-настоятельнице, да дарует ей Милосердная долгие дни, чтобы сообщить крестьянские бредни? — не удержавшись, поморщилась я, но и не сильно я старалась скрывать свое возмущение.
Я ни на секунду не поверила в то, что он говорил. Монстров создают люди — это правда, из разных побуждений, будь то привлечение внимания или наоборот — отвлечение внимания; монстрами бывают и сами люди, но очень вряд ли ведьмы, оборотни и прочее реально. Несмотря на фантазм.
— Не такие уж бредни, сестра, — с ухмылкой ответил охотник. Не самый приятный в общении тип — но, возможно, его манера недоговаривать таковой казалась только мне, человеку из другого мира, поскольку я не знала всей подоплеки. — Гарпии — допустим, сестра, это могут быть гарпии, и я примерно знаю, где их гнездо, до вас им высоковато подниматься, а вот крестьян они пугают своими жуткими мордами по ночам… Неприятно, когда в твое окно скребется такая мерзость. Но это не гарпии, они оставляют от жертв одни клочья, и орут они так, что сомневаться тут не приходится — они ни при чем.
— Значит, ведьма, — произнесла я, не пряча скептицизм. Охотник, видя мою реакцию, щелкнул пальцами, и на кончиках их заплясал самый настоящий огонь. Впрочем, охотник не стал испытывать мое терпение и тотчас потушил его: просто убрал, как не было, и я не гадала, как это у него получилось.
— Фантазмы, бестелесные призраки, здесь я
