— Магически выпаренный порошок из белладонны приводит к необратимым изменениям разума! — четвертый.
Во время всех этих возгласов, Эльтериан сидел, не отрывая от меня издевательского взгляда, и улыбался. Да, он победил, доказательства неоспоримы, мне конец.
— Стража, — негромко произнес принц.
Гвардейцы появились незамедлительно, словно стояли за поворотом здания и только и ждали этих слов. Впрочем, похоже, именно так все и было — они ждали. Пьеса была разыграна как по нотам, и роли так же оказались распределены заранее. Мне отвели роль жертвы…
Неужели все закончится вот так?
Здесь и сейчас, когда я еще не успела сделать ничего, совершенно?
Три удара сердца, ткань платья, судорожно сжатая похолодевшими ладонями почти до треска, закушенные губы и мысль о том, что я не могу сдаться. Не здесь и не так. Я не сдамся.
И вскинув подбородок, я решительно направилась в беседку.
Моя уверенность определенно заинтересовала его высочество, а потому он подал знак гвардейцам не препятствовать мне. Под его заинтересованным взглядом, я шла, так как учил ходить меня когда-то он. Каждый шаг плавный, голова чуть вскинута, взгляд опущен, спина прямая, плечи расправленные. Я была его любимой куклой, его игрушкой, его творением — и как бы сильно я не ненавидела все это, сейчас это оставалось моей единственной попыткой выжить.
Три ступени, ведущие в беседку, еще четыре шага вперед, чтобы остановиться в двух шагах от сидящего принца, и взглянув в его глаза, я медленно опустилась на колени. Проявление покорности со всей гордостью, присущей императорскому роду — этому тоже научил меня он. И сейчас, принц Эльтериан был крайне заинтригован — происходило то, что ему определенно нравилось, но он пока не мог понять, что же вызвало отклик в его сердце и эмоциях.
— Ваше высочество, — стоя на коленях, и глядя в его кристально голубые глаза, — моя жизнь в ваших руках. Сегодня, завтра и в любой из мгновений, в который вы пожелаете. Мне это известно.
Эльтериан медленно выдохнул, не отрывая от меня какого-то странного, изучающего взгляда.
— Но, мне неведомо, чем я заслужила ваш гнев, — продолжила, прекрасно зная, в чем именно состоит моя вина. Дальше начиналась не столь явная ложь: — Моим даром при наличии магии было определять вкусовые предпочтения магов. Я никогда не обучалась, и нечто странное ощутила лишь с прибытием магически одаренных в Суассон. Ваш чай, Ваше Высочество, я пыталась сделать таким, который исходя из воспоминаний, вы предпочитаете — не слишком горячий, и не слишком холодный. Я приложила все усилия, и мне жаль, что мой дар подвел меня, а я вызвала гнев вашего высочества. Простите меня.
И я опустила голову, демонстрируя абсолютную покорность.
У меня было мало шансов на успех, но они все же были. Униженно стоя на коленях с опущенной головой, я понимала, что сейчас все зависит от настроения Эльтериана. С одной стороны он тщательно потрудился, подготавливая весь этот театр абсурда с моим арестом, с другой стороны я устроила представление, которое должно было польстить его эгоистичности, тщеславию и чувству собственной значимости.
«Женщина покорно стоящая на коленях — лучший сюжет для шедевров живописного искусства», — он часто повторял эту фразу. Что ж, теперь я была воплощением эталона его извращенных предпочтений.
— Что ж, — медленно проговорил принц. — Тебе повезло, Асьениэль.
Я с трудом сдержала дрожь, услышав ненавистное имя.
— Но, — продолжил Эльтериан, — желая того, или же нет, ты нанесла мне оскорбление. А я не привык сносить оскорбления.
Но диалог уже был начат, значит о казни можно более не переживать, остается думать лишь о том, что успокоит негодование принца. Но я даже представить не могла, какое из широкого спектра наказаний использует Эльтериан. Его любимым орудием была плеть. Особая, приносящая разрывающую боль, но не оставляющая ни единого шрама на коже.
— Десять ударов плетью? — задумчиво произнес Эльтериан.
Я содрогнулась мысленно, чувствуя, как холодеют ладони.
И если бы это было вопросом, едва ли я нашла бы в себе силы ответить, но принц не спрашивал, он размышлял вслух.
— Или, быть может, кнут? — продолжил его высочество.
Кнут вспарывал кожу, и причинял чудовищные страдания, потому как подобные раны заживали месяцами, лишая сна и отдыха, не позволяя забыть о боли ни на мгновение.
— Но, знаешь, — продолжил принц, — то, как ты шла в беседку, каждое твое движение, каждый жест… Ммм, было бы жаль, испортить столь изысканный материал — ты создана, чтобы радовать взор. Так и поступим.
В ужасе, я вскинула голову, готова согласиться на все что угодно — плеть, кнут, каленное железо, но только не…
Заинтересованно-сияющий взгляд загоревшегося энтузиазмом принца, взмах руки призывающий магию и чудовищное:
— Perfecta pulchritudo!
Зверская боль обрушилась на меня вместе с меняющей внешность магией.
Холодный пол каменной беседки…
Прокушенная ладонь, в стремлении сдержать рвущийся крик…
Судороги по всему телу, коим не будет числа…
И яростно прозвучавшее в наступившей тишине:
— Exitium impulsum!!!
Боль схлынула в тот же миг, оставляя меня бессильно лежащей на полу. Отдаленный, сливающийся с шумом в моей голове чеканный звук шагов, выдающий ярость приближающегося, и мрачный вопрос герцога:
— Что здесь происходит?!
И разочарованный ответ принца, который только что лишился развлечения:
— Уже совершенно ничего интересного. Ты слишком рано вернулся.
Пауза, и взбешенное:
— Все вон!
Лизоблюды Эльтериана поспешили скрыться в тот же миг. Я испытывала безумное желание присоединиться к ним, но с трудом убрала ладонь от лица и замерла — моя рука изменилась. И дело было вовсе не в прокушенной части, сочащейся ныне кровью, дело было в том, что теперь моя рука выглядела так, словно уже миновали те восемь лет, что принц потратил на доведение своей игрушки до идеала. Не осталось мозолей Сенны, служанки в семействе Бомари, не осталось веснушек и коротко остриженных ногтей — моя ладонь выглядела как ладонь урожденной аристократки…
Однако, думать об этом долго не вышло.
— Как ты посмел? — ледяным от бешенства голосом, вопросил герцог Каенар.
— Ну… тут все сложно, — ничуть не испытывая сожалений, протянул его высочество. — Но если желаешь знать подробности — изучи содержимое корзинки, которую соизволила предпринять попытку внести на кухню милая мадмуазель Асьен.
Два шага, и подойдя к корзинке с продуктами, Каенар простер ладонь.
Формулы, формулы, формулы…
И да, яды там действительно присутствовали, пусть и подложенные не мной. Но как оправдаться, я не знала.
— Асьен, — медленно произнес герцог, — мой человек сообщил, что вы увлеченно записывали что-то, приближаясь к гостинице. Где этот блокнот.
Не в силах подняться, я с трудом достала запрошенное из кармана, а протягивать не пришлось — движение Каенара и блокнот сам оказался в его руках.
Перевернув страницу, маг бесцветным голосом зачитал:
— «Белая мука высшего качества, коричневый сахар, патока, абрикосовое, грушевое, розовое и персиковое варенье, ваниль, кардамон, корица, сахарная пудра двух видов, дрожжи и разрыхлитель».
А после, глядя на принца, герцог с яростью высказал:
— Эльтериан, эта девочка не купила ничего для меня. Все перечисленные продукты, относятся к твоим вкусовым предпочтениям. Асьен хотела порадовать тебя тем фруктовым печеньем, что ты так любишь. А на второй странице рецепт булочек, судя по записям, она не помнила его в точности, но старательно пыталась вспомнить, и была сосредоточена на этой задаче настолько, что дороги не разбирала.
Мрачное молчание, и почти сокрушенное:
— У вас удивительное умение превращать абсолютно всех, в своих врагов, ваше высочество. И вы продемонстрировали эту способность в очередной раз. От меня оваций не ожидайте, своей глупости и слепоте аплодировать будете сами. Что касается Асьен — вам следовало бы учесть тот факт, что в Суассоне нет и половины тех ядов, что ваш преданный пес подсыпал в эту корзинку.
