Момент затянулся. Я всё жду, когда она преодолеет путь от двери до моей кровати, где я собираюсь подарить ей массу наслаждения. Стать с ней одним целым.
– Чего ты ждёшь? – её должны были научить, объяснить как нужно себя вести.
– Я не поползу! – голос дрожит, но она смело смотрит на меня. Бесстрашная.
– Ты же знаешь, что должна. Такие обычаи, инферио, – поднялась, гордо расправив плечи.
– Я их не принимаю! Я не хочу быть здесь! Мне плевать, что вы император, что выбрали низшую рабыню для утех! Для меня вы просто варвар! Животное! Которое живёт только инстинктами. Всё что я хочу – вернуться домой, на землю.
Варвар? Животное?
Да как она смеет? Кто она вообще такая, чтобы так со мной разговаривать?
Я – император! Мне принадлежат большая часть земель. Люди боготворят, молятся на меня!
А она – всего лишь пыль, под моими ногами! Создана, чтобы сделать мою жизнь ярче, чтобы стать моей.
Я поставлю её на место. Научу эту нахалку манерам и уважению! В ногах у меня ползать будет. Вечно!
Отшвырнул тарелку с виноградом и со скоростью молнии подлетел к гордячке, схватил за челюсть.
– Кто ты такая, чтобы так разговаривать со мной?
– Я Аня Зотова! – с достоинством выдерживает мой взгляд.
– Нет! Забудь свою прошлую земную жизнь! Своих родных. Теперь я – твой бог, господин. А ты – Аиша! Моя рабыня! Моя собственность! Вещь! У тебя нет права голоса, нет своей воли! Есть только моя! И она абсолютная. Я говорю – ты подчиняешься! С любимыми вещами я обращаюсь бережно, ласково, а нелюбимым приходиться несладко, – я хотел быть нежным, хотел быть ласковым. Она сама все испортила своим неподчинением.
– И что вы сделаете? Отправите драить полы? Получать розгами от ваших фавориток? Так и пусть! Всё лучше, чем оказаться с вами в одной постели! – это ущемляет меня как мужчину. Она готова быть уборщицей и…
– Кто?!
– Что «кто?» – Аиша сбита с толку.
– Кто посмел бить мою рабыню? Выбранную мной лично? Покажи! – снимаю с нее сорочку, она тут же прикрывает маленькую красивую грудь руками, щеки становятся пунцовыми. А я дурею от красных полос на её белой как песок пустыни коже. Поворачиваю спиной к себе, изучая красные полосы. Провожу пальцами по позвоночнику, по ярко выраженным лопаткам. К подтянутой попке, на которой даже нет признака целлюлита. Откуда ему взяться, когда она такая худенькая.
– Аиша, – виновато выдыхаю я, прижимаю её бедра к паху. Не могу удержаться. Даже видя её такую избитую, хочу еще больше. Целовать каждый шрамик. Каждую полосочку, залечить раны.
Она дрожит в моих руках, но уже не от страха. Я слышу как оглушительно бьется ее сердце, как дыхание становится тяжелым, чувствую ее возбуждение.
– Пустите! – пытается отодрать мои руки с бедер, которыми я вцепился мертвой хваткой. Не желаю от нее отлипать. Подхватываю на руки и несу на кровать. Она кутается в простыню, со страхом отползая к спинке кровати.
Сдираю простыню. Любуюсь стройными ножками, которые хочу развести в разные стороны. Но не сейчас. Поднимаю с пола нож, который валяется вместе с опрокинутой тарелкой и виноградом, залезаю на кровать.
– Нет! – она в страхе закрывает лицо.
– Убери руки, Аиша. Я не причиню тебе вреда.
И она верит, смотрит на меня обнимая изящными руками скрещенные ноги.
Голая. Нежная. Прекрасная.
Блестящие локоны струятся черной дымкой по хрупким плечам, оттеняют белоснежную кожу.
– Не причиню вред. А вот ты, – вкладываю в её руку нож, – можешь.
Приставляю лезвие к груди, где бешено бьется сердце.
Что я делаю? Неужели настолько ей доверяю? Она же зла и может прирезать.
Но почему-то, вопреки логике, верю, что не сможет, что я ей нравлюсь. Но, пока, пугаю.
Так хочу доказать, что она может мне доверять, а я смогу доверять ей. Ведь то, что собираюсь сделать – безумие. В истории Мирвенте никогда такого не было. Я должен быть уверен, что она не вонзит мне нож в спину.
Почти не чувствую холодное острие ножа. Я пылаю изнутри. Аня широко распахивает глаза, вся трясется пытаясь отодвинуть нож.
– Бей – и тогда ты свободна. Я не отпущу. Не отступлюсь. Но если не ударишь – моя навсегда. Моя Аиша.
– Что? Это же глупость! Я не могу! Я не хочу!
– Ну что же ты, Аиша? Я же животное, варвар. Бей!
– Нет! – по её щекам катятся слезы. – Это нечестно. Что ж в вашем мире, чтобы получить свободу – нужно убить?
– Такие обычаи.
– Варварские. Я все равно не буду с вами!
– Тогда я сам, – приставляю нож к груди и смотрю на неё не моргая. Из раны начинает бежать кровь.
– Нет! – она вырывает нож и прижимается ко мне голой грудью, измазывается в крови. Я прикрываю глаза, пытаясь унять демонов внутри себя. Как же я её хочу. Она – наваждение. Оазис в пустыне.
Но прежде.
– Каждая тварь ответит за то, что посмела бить мою рабыню. Отныне, ты моя фаворитка! – зарываюсь носом в ее волосы.
– Что?!
– Ты сама выбрала этот путь, не стала меня убивать, не дала это сделать мне. Скажи, кто посмел тебя ударить?
– И что будет тому человеку?
– Он получит то же самое, что сделал тебе.
– Тогда никто.
– Ты защищаешь того, кто обидел тебя?
– Я понимаю, что ей руководило.
– Ага. Значит это она.
– Я этого не говорила! – беру простынь, прислоняю к ране.
– Оденься, – кидаю в неё ночнушку.
– Асхат! – точно знаю, он ожидает под дверью.
– Да, мой господин, – почтенно кланяется, стараясь не смотреть на прикрывшуюся ночнушкой Аишу.
– На, – пихаю ему в руки окровавленную простынь. – Землянка теперь моя фаворитка.
– Фаворитка?
– Да. Теперь её имя Аиша. И будет она спать в моих покоях.
– Но господин! Это невозможно! Традиции не позволяют.
– Я решаю, что возможно, а что нет! Я, – хватаю его за шею, – доверил тебе своих наложниц и что? Кто посмел бить Аишу?
– Я…
– Не ври мне, Асхат! А не то пойдёшь с этой обнаглевшей наложницей на казнь.
– Джамиля! Не губите только, господин.
– Вон пошел, – моя главная наложница. Самая послушная и верная пошла на такое?
Она ведь и убить Аишу могла. Одеваю рубашку и иду к двери.
– Нет, император! Что ты хочешь делать? – хватает меня за рукав, так и не успев одеться.
– Пусти, или я на самом деле консуммирую наши отношения, Аиша.
Она снова закрывается руками. Этого времени хватает, чтобы выйти.
– Закройте дверь.
– Нет! Сэт! – колотит по двери. – Не нужно её трогать! – какая милая, добрая чистая. Джамиля её так отделала, а она за неё заступается.
С каждым шагом гнев захлестывает меня всё больше и возле покоев бывшей фаворитки, дойдя до точки кипения, приказываю охраннику дать мне плетку.
– Император? – Джамиля прекращает расчесываться. Сейчас она мне отвратительна.
Как она могла поднять руку на Аишу? Да Джамиля одной пощечиной могла выбить дух из неё.
– Господин! – она со страхом смотрит на плетку. – Что вы собираетесь делать?
– Тоже, – хлещу по ладони с коварной улыбкой, – что ты сделала с моей наложницей!
– Нет, пожалуйста! Я просто вас так люблю! Я приревновала! Была бы хоть достойная, а то…
– Не тебе судить о моем выборе. Теперь она моя фаворитка, – замолкаю, чтобы Джамиля прочувствовала всё сполна. Джамиля открывает рот, а слова сказать не может. – И она будет ночевать в моих покоях.
– Нет, император. А как же я?– падает в ноги, – вы не можете так со мной поступить!
– Могу! Ты забыла мою доброту. Забыла, что все вы принадлежите мне. А сейчас, – бью плеткой по руке, глаза бывшей фаворитки округляются. – Поворачивайся! – не собираюсь её трогать, но хочу, чтобы она почувствовала всё до конца. А потом просто продам другому.
– Нельзя бить Джамилю, – отползает, прикрывая живот.
– Это почему?
– Потому что я жду ребенка! Вашего наследника!
Аня
Руки болят от того, как отчаянно барабанила ими в дверь. Бесполезно. Сэт ушел, а охранники ни за что не откроют.
