узкая, — шепчу я, едва проталкиваясь внутрь. — Ты будешь чувствовать себя такой чертовски тесной вокруг моего члена.
Она — рай. Ее влагалище — жидкий бархат под моим пальцем, и я уже знаю, что мой узел в ней раздуется прежде, чем она будет готова принять его.
Я становлюсь на колени перед кроватью, обнимаю ее ноги за плечи и пожираю ее.
ГЛАВА 19
АРИЯ
Не думай. Просто чувствуй.
В тот момент он прочитал мои мысли, остановив бурю стыда и вины, которая захлестнула меня, когда он назвал мое настоящее имя.
Правды о том, почему я была там, голая, на конспиративной квартире с Коллекционером, было достаточно, чтобы вывести меня из наполненного похотью ступора.
И он знал. Он увидел это по моему лицу, и именно поэтому мне было слишком легко подчиниться ему.
Забыть о том, что произошло, и жить только настоящим моментом.
Он мог заполучить мое тело. Это было проще, чем ему узнать мою правду.
Когда его язык у меня между ног, невозможно делать ничего, кроме как упиваться ощущениями.
Прошло меньше недели, но он знает мое тело так, словно делал это целую вечность. Он решительно лижет меня, самозабвенно посасывая мой клитор, пока его пальцы заполняют меня.
— Растяни меня, — выдыхаю я, и он стонет в мою киску, вибрации посылают восхитительное удовольствие по моему телу. Он вставляет второй палец, медленно трахая меня, находя местечко глубоко во мне, которое вызывает нарастание удовольствия.
Оргазм длится всего несколько секунд, мое тело — сплошная масса нервов, когда я изливаюсь ему на лицо, утопая в своей сперме.
Но он не испытывает отвращения, как маленькая часть меня опасалась. Если уж на то пошло, это подстегивает его, и он дочиста вылизывает меня, его язык нежно касается моих складочек.
Это совершенство.
Я не знаю, как долго он работает, и перестаю считать после своего третьего оргазма. Я бормочу; мой голос бессвязен, поскольку он доставляет мне удовольствие, о котором я никогда не думала, что это возможно.
Пока внезапно этого не оказывается недостаточно.
— Еще, — выдыхаю я, и он хихикает, уткнувшись мне в бедра.
— Я не знал, что ты такая жадная девчонка, — бормочет он, переворачивая меня на живот. — Насколько мне повезло?
Резкий шлепок наполняет воздух, и по моей заднице разгорается жгучее ощущение.
Этот грубиян отшлепал меня.
Но я так далеко зашла, так блаженна, что любое его прикосновение доставляет удовольствие. Я приподнимаю бедра, предлагая ему больше своей задницы, когда он снова опускает руку.
— Черт, — бормочет он, сжимая округлости моей задницы. — Черт.
— Альфа, пожалуйста, — кричу я, когда еще одна струйка скользкой жидкости стекает по моим бедрам. — Этого недостаточно.
Мой голос полон жалости, мольбы кого-то, кого я не узнаю.
Но он все равно меня слышит и проводит руками по моей заднице.
— Я не могу дождаться, когда трахну тебя здесь, — рычит он, его палец останавливается на другом входе в меня. — Я не знаю, как ты это воспримешь, но я бы хотел посмотреть, как ты попробуешь.
Он проводит пальцем вверх-вниз по этому месту, и я вздрагиваю от удовольствия.
Ничто не должно быть так приятно. Он играет на моем теле, как на музыкальном инструменте, и внезапно я снова кончаю, оседлав волны удовольствия.
Он ругается себе под нос. — Ты невероятна, — выдыхает он, и я наслаждаюсь похвалой.
Я переворачиваюсь на спину, когда он переползает через меня, его лицо в нескольких дюймах от моего.
В его глазах нет злобы. Только благоговение.
Он прижимается ртом к моему горлу, вдыхая мой запах, прежде чем переместиться к месту соединения шеи и плеча.
Он собирается меня укусить.
Он мог легко порвать нежную кожу, пометив меня как свою.
Мое тело отвечает тем же, мои руки взлетают к его волосам, теребя мягкие пряди.
Но он просто вдыхает снова, постанывая от моего запаха, прежде чем наклонить мою голову, чтобы поцеловать меня.
Я стону ему в рот, прижимаясь своим обнаженным телом к его одетому, умоляя об освобождении. Я тяну его за рубашку, поскуливая, и он откидывается назад, чтобы стянуть черный V-образный вырез.
Я знала, что он мускулистый, но не настолько.
Его широкая точеная грудь, рельефный пресс. Я провожу рукой по линии его бедер, которая ведет к темной дорожке волос.
Он ухмыляется, когда я пялюсь на него, и его улыбка такая ослепительная, что мне хочется плакать.
Возможно, за монстром стоит человек.
Но мысль исчезает так же быстро, как и появилась, и я смотрю, как он снимает штаны и боксеры.
Я удивленно смотрю на его член.
Если бы я была в здравом уме, я бы испугалась. Он огромен, больше, чем я себе представляла, но я нетерпеливо раздвигаю ноги, отчаянно желая, чтобы боль внутри меня утихла.
Альфа позаботится о нас.
Еще одно прикосновение его губ к моим, и он полностью на мне, располагаясь у моего входа.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Омега? — он рычит. Я двигаю бедрами вверх, отчаянно желая ощутить его внутри, но он только ухмыляется и водит членом вверх и вниз по моей щели.
— Нет, ты должна быть хорошей девочкой и умолять об этом, — командует он. — Скажи мне, что ты этого хочешь.
Он мучает меня. Потребность переходит в отчаяние, моя киска такая чувствительная, что я чувствую, что вот-вот взорвусь.
— Я хочу этого, — выдыхаю я. — Пожалуйста.
Он скользит внутрь на мгновение, его головка члена дразнит меня, но так же быстро вынимается. Я плачу, слеза катится по моей щеке от разочарования.
— Чего ты хочешь? — спрашивает он, наслаждаясь игрой. Он находит мой клитор, дразня его своим членом, и я всхлипываю.
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Альфа, — хнычу я. — Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня.
Я бы сказала все, что он хотел. Я бы позволила ему спариться со мной.
Все, что угодно, лишь бы заглушить боль, томление, лихорадочное отчаяние.
Когда он, наконец, входит в меня, растягивая меня невероятно туго, моя Омега вздыхает с облегчением.
ГЛАВА 20
КАЛУМ
Я едва в здравом уме, мой Альфа берет верх. Зверь внутри бушует от потребности, неконтролируемого желания трахнуться.
Заявить.
Спариваться.
Размножаться.
Выебать ее досыта своей спермой, пока она не перестанет ходить. Держать ее взаперти в этой комнате и наполнять ее моим семенем, пока она не родит моего ребенка.
Но я сдерживаю это желание, вместо этого заставляя ее говорить слова, которые, я сомневаюсь, она когда-либо произнесла бы, если бы у нее не было течки.
Я заставляю ее умолять меня.
И как только я вхожу в нее, ощущения такие восхитительные, такие совершенные, такие правильные, что я почти падаю на нее сверху.
Ее тело
