от меня услышать.
— Ты рассказал маэстро?
— Конечно, но он, на мой взгляд, относится к этому чересчур несерьёзно. А я считаю, что нам надо держать ухо востро. Бернадет — женщина отчаянная, и у её театра сейчас проблемы. Не знаю, на что она способна, но думаю, что на многое.
— Надеюсь, ты не считаешь, что она способна на убийство? — уточнила я на всякий случай и хмыкнула, когда Фардин эмоционально ответил:
— Демоны их знает, этих аристократов, на что они способны.
— Я тоже аристократка, Фар.
— Ты-то? — Он закатил глаза. — Да не более чем я или Родерик. В общем, Айрин, будь внимательна, хорошо? Мы не должны позволить какой-то там Бернадет разрушить наш театр.
— Ладно, — я кивнула, — конечно, буду внимательна.
.
То, что сказал Фардин, вылетело у меня из головы достаточно быстро — нет, не потому, что я беспечно отнеслась к его тревоге, а потому что было некогда думать ни о чём, кроме работы. Сначала была репетиция, на которой Ллойс вновь гонял нас в хвост и в гриву — хотя на этот раз больше других, нежели меня, — затем долгое и мучительное переодевание (костюмы в сегодняшнем спектакле были своеобразными) и накладывание грима и, наконец — сам спектакль. Один из сложнейших для меня, потому что слов моя героиня, будучи немой, точнее, заколдованной, не произносила, зато танцевала так, что сцена дрожала.
И конечно, в первом ряду сидел мой недавний знакомец из дознавательского комитета, внимательно наблюдая за происходящим на сцене. Мне было не очень понятно, зачем он пришёл — всё ведь уже озвучено? Мог бы явиться на разговор и после спектакля…
Выяснилось это чуть позже, когда я вернулась в свою гримёрную. Только и успела, что скинуть туфли и вытянуть ноги — после почти двух часов беспрерывных танцев, не считая репетиции, они гудели и слегка дрожали, — как в дверь тихо постучали. Глухо простонав, я выпрямилась и поджала ноги, чтобы не сверкать голыми коленками перед чужим человеком.
Он вошёл через мгновение, не дожидаясь разрешения. Кивнул мне, причём вполне доброжелательно — будто зашёл в гости чаю попить, а не получить ответ на неприличное предложение, — подтащил второй стул ближе к трюмо и только тогда сказал:
— Добрый вечер, Айрин.
— Добрый, — вздохнула я и, пытаясь отсрочить неизбежное, поинтересовалась: — А зачем вы пришли на спектакль? Вам это было нужно для работы? Я не очень понимаю.
— Нет, — дознаватель хмыкнул и ответил неожиданное: — Для удовольствия. Я давно не был в театре, и зря, как оказалось. Посмотрел у вас уже четыре спектакля — отличные постановки. А от спектаклей Императорского театра меня обычно в сон клонит.
Если бы я не была приучена контролировать собственные реакции, то в этот момент у меня, скорее всего, удивлённо вытянулось бы лицо. Слышать такие речи от сотрудника первого отдела оказалось неожиданно… Хотя, с другой стороны — почему бы и нет? Он всё-таки тоже человек.
— И вы, кстати, действительно очень талантливы, Айрин, — продолжал дознаватель, улыбнувшись. — Так же, как и красивы — тоже очень.
В его взгляде на мгновение мелькнул истинно мужской интерес, из-за чего я мгновенно напряглась и, выпрямившись на стуле сильнее, мрачно сказала:
— Может, я и талантлива, и красива, но этого недостаточно, чтобы из меня получилась хорошая любовница для принца. Видите ли, я… — Говорить о таком было неловко, но я знала, что должна. Если я соглашусь, не предупредив ни о чём, будет плохо, причём мне в первую очередь. — У меня есть определённая фобия… И по этой причине я ни с кем не завожу отношений. Я не люблю физический контакт. Прикосновения, объятия…
— Я предполагал подобное, — кивнул мужчина, ничуть не удивившись. — Это немного усложняет дело, конечно. Но…
— Вы шутите? — выдохнула я, едва не рассмеявшись ему в лицо. — Его высочество Арчибальд — эмпат! Он почувствует мой страх.
— Ничего страшного, извините за игру слов, — хмыкнул дознаватель, и как-то будто иронично. — Наоборот, это даже интересно. Так вы принимаете предложение? Согласны?
Я закусила губу и поморщилась. Было неприятно и… да, страшно до тошноты.
Защитница, что я делаю?..
Что-что… Пытаюсь бороться за Аврору. Я не могу позволить себе проиграть суд. Не могу!
— Да, я согласна. Если вы считаете, что моя фобия не помешает…
— Нисколько, — покачал головой дознаватель. Его тёмно-серые глаза торжествующе блеснули, словно он был рад, что я прекратила колебаться. Впрочем, наверное, так и есть. — Как я уже сказал, наоборот — ваша фобия может стать отличной приправой для блюда из эмоций.
Меня слегка передёрнуло.
— Звучит ужасно.
— Как есть, — он засмеялся. — Эмпаты — странные создания. Некоторые эмоции им приятны, некоторые нет. Страх отдельно от влюблённости, разумеется, неприятен. А вот страх вкупе с влюблённостью…
— Но я не влюблена в его высочество, — возразила я, не понимая, о чём толкует дознаватель. — Я уважаю его, всё-таки он охранитель, но…
— Айрин, вы влюбитесь в него сразу же. Конечно, не сами. Если выпьете приворотное.
От шока я, кажется, потеряла не только дар речи, но и способность дышать. И мой визитёр понял это, приподнялся со стула и, наклонившись, похлопал меня по спине, заставив сделать резкий выдох.
— Отомрите, — усмехнулся он, опускаясь обратно на сиденье. — Да, приворотное. Но это не смертельно, более того, даже не больно.
— Зато очень цинично, — пробормотала я, и он развёл руками.
— Работа такая, — ответил почти сочувственно. — И ваш случай ещё не самый циничный, поверьте. Так вот, продолжим. Приворотное, Айрин, — это не навсегда. Когда поступит отмашка от начальства, что можно заканчивать, перестанете его пить — и влюблённость уйдёт, как не было её. Мирно расстанетесь с принцем, скажете, что разлюбили. Его высочество не мстителен, по крайней мере, по отношению к женщинам, ничего вам за это не сделает.
Я подняла руки и потёрла ладонями горящее лицо. Защитница, если бы он озвучил мне всё это ещё вчера, я бы отказалась сразу, даже не задумываясь. Но теперь, когда я успела «переспать» с мыслью о том, что гарантированно получу опеку над Авророй…
— Решили передумать, Айрин?
Дознаватель говорил спокойно, но я не сомневалась, что отказ ему не понравится.
— А если я передумаю, вы… просто примете это? Или…
