самом ли деле хотят в наших отношениях честности и открытости.
Всё это длилось не больше минуты, которая для меня растянулась в целую вечность, но вот Теодор тряхнул головой, приняв для себя решение, оглянулся на меня и криво улыбнулся.
— Мы дали обет, ты угадала, — произнёс он наконец-то и выдохнул, посмотрев на своих братьев. Они, как мне показалось, тоже выдохнули, что это не нужно больше скрывать, но не перебивали. — После того как на два наших призыва истинной никто не пришёл, мы были в отчаянии. Дворцовые маги искали выход из сложившейся ситуации, мы перерыли всю библиотеку, но так и не смогли найти решение этой проблемы. Это был жест отчаяния, который дал нам надежду, ей мы и жили, не желая думать о том, что будет, если истинную нам не суждено встретить.
Теодор замолчал, рассматривая свои ладони, тяжело вздыхая. Он словно погрузился в свои воспоминания, я кожей прочувствовала их отчаяние и боль, но вот он поднял на меня взгляд: в нём было столько всего намешано — от радости до непонимания.
— Мы поклялись, что заключим брак по древним законам нашего мира, будем беречь и всю жизнь носить тебя на руках, оберегая от всех бед. — Он тряхнул головой, посмотрел на своих братьев и опять скривился в подобии улыбки. — Отцы же, в свою очередь, предложили фальсифицировать обряд и под видом истинной, если обряд опять пройдёт впустую, представить девушку, которая нам понравится. Маги всё должны были сделать без нашего участия.
— Мы сбежали и совершили призыв на два часа раньше назначенного времени, и пришла ты, — радостно сообщил Даниэль, сияя улыбкой. — И даже хотела сбежать, что нас только раззадорило.
— А как в вашей жизни появилась аршма? — поинтересовалась у них, чуть поморщившись сама от себя, ведь обещала себе забыть и не вспоминать об этом. Досадливо прикусила внутреннюю сторону щеки, сложив губы в трубочку.
— Это часть нашего обучения, которое из временного растянулось на несколько лет, — коротко ответил Себастьян.
— Понятно, — кивнула задумчиво и подняла глаза на Теодора. — Я отвечу на ваш вопрос, хотя предпочла бы промолчать, но меня подкупает ваша честность. — Вздохнула, прошла к креслу и, посмотрев на остывший чай, вспомнила, что я могу согреть его: помимо целительства мне доступна бытовая магия, которой меня обучали. Сделав всё на автомате, отпила свой чай. — Сделала я это не из мести и далеко не из жалости. Просто она заслужила прожить остаток своей жизни так, как хочет она сама, не оглядываясь на мужей, своих истинных, которые её предали, вернее продали. Она заплатила за это дорогой ценой, но смогла бы она полюбить этого ребёнка, понимая, что он её убивает, словно кинжал в руках тех, кому она доверилась?
В комнате повисла тишина в очередной раз за этот час, что мы провели вместе. Мужчины отвели глаза и никак не стали это комментировать, а я усмехнулась.
Глава 14
— Другими словами, ты сделала доброе дело, убив нерождённого ребёнка? Дети священны, и это нельзя назвать добрым делом, — покачал головой Даниэль.
— Правда? — рассмеялась грустно и печально, набрав в лёгкие воздух. — А то, что мужчины за своих женщин не берут ответственность, подкладывая под других мужчин, — это как назвать? Широтой души? Желанием поделиться с ближним, которому не перепало такого счастья? Вы своими ритуалами женщин возвели в ранг скотины для продолжения вашего рода, а в остальном вообще не считаетесь с нашими желаниями, убивая каждым рождением ребёнка, отнимая жизнь. И что в этом самое интересное, всеми силами желаете, чтобы женщины перестали так редко рождаться и истинные были не одна на троих, а так, как раньше. Так скажите мне, мои дорогие, что вы для этого делаете? Что готовы сделать, чтобы это изменить? Готовы во всеуслышание рассказать, что заключили не урезанный брак, что взяли на себя все страхи и риски за мою жизнь, связав со своей?
Теодор на глазах потемнел, как и остальные, нервно выдохнув от моих слов. Да, я хотела занять нейтральную позицию, но я оказалась не права. Моя помощь нужна не скрытая, а полностью открытая, чтобы они могли, не прячась, попросить защиты. Ведь многих можно защитить и спасти, пройди они полный ритуал со своими истинными, а для этого надо работать, объяснять. И пусть немногие семьи на это пойдут, но вот те, что будут формироваться в ближайшем будущем, смогут выбрать для себя правильный путь. Женщины должны знать, на что они идут, чтобы быть женой, а не пребывать в неведении, как слепые котята, которых приносят на алтарь мужскому эго. Говорить это вслух я не стала, пока рано, сейчас важнее добиться от своих истинных, рискнуть и объявить, что у нас настоящий брак, а не его суррогат.
— Нет, — покачал он головой, — мы не можем так рисковать и не будем: слишком дорогой ценой ты нам досталась.
— Тео, не торопись, — возразил Даниэль, покачав головой, — Теона права: если мы сделали такой шаг, который не делали уже очень много лет мужчины, то надо быть до конца честными, а не прятаться за закрытыми глазами, делая вид, что ничего не происходит.
— Себастьян? Ты тоже так думаешь? — Теодор отлип от окна, у которого стоял, и подошёл к братьям, пытливо вглядываясь в их лица. Себастьян словно нехотя кивнул головой, натянутый как струна.
— Мне кажется, если начинать что-то менять, то самое время начать с себя и нашего брака. Мы приняли решение быть честными и справедливыми, и если наша жена готова рискнуть, то мы не имеем права её подвести в этом.
Спрятав лицо в ладонях, Теодор долго молчал, то ли успокаивался, то ли пытался найти выход из сложившейся ситуации, а потом, мотнув головой, спрятал руки в карманы своих брюк.
— Хорошо, — выдохнул он единственное слово, заставляя меня задохнуться воздухом, — отказать своей истинной я не могу, как и вам, братья, но все мы понимаем, как рискуем. Решение принято, и давайте больше не возвращаться к этому вопросу.
— Лучше прожить пять лет, но не прячась, отдавая всю себя, чем жить долгие годы, довольствуясь суррогатом, воруя у самих себя счастье, — тихо ответила ему, словно подвела черту. Братья переглянулись, и по их лицам я поняла, что они опять
