― Позвольте вас на пару слов.
С моих волос, все еще влажных после столь необходимой ванны, стекает вода на наспех надетые доспехи стражника.
Райан сидит во главе стола Верховного лорда в бальном зале Сорша-Холла и поглощает жареную индюшачью грудку. Лорд Берольт и леди Элеонора спорят о предстоящем грандиозном представлении на арене. Берольт хочет сделать его бесплатным для всех желающих, а Элеонора настаивает на взимании платы.
― Берольт просто хочет заполнить стадион, ― говорит леди Солвиг с бокалом вина в руке, ― чтобы показать публике, что его будущая хорошенькая невестка ― одна из нас, а не из них.
Леди Элеонора хлопает по столу своим иссохшим кулаком.
― Это предательство, то, как они говорят о ней. Еще одна фреска появилась в Кузнечном квартале. И там теперь есть какой-то жест рукой, так мне говорят мои слуги…
― О! Да, вот так! ― Леди Руна переплетает большие пальцы и хлопает руками, как крыльями. ― Хотя я никогда не понимала, почему они ее любят. Спать на шелковых простынях, носить усыпанные драгоценными камнями платья и есть лучшую баранину Астаньона ― это не так уж смело…
Она прерывается, когда лорд Гидеон отрыгивает.
Крылатой Леди, о которой они сплетничают, не видно. Кресло Сабины рядом с Райаном пустует. Ради ее блага я надеюсь, что Райан позволяет ей ужинать в своей спальне, а не сидеть с этими шакалами.
И все же я мечтал хотя бы мельком увидеть ее. Несмотря на ненависть между нами, я бы принял ее, хотя бы ради того, чтобы увидеть прекрасный хаос, наполняющий эти грозовые глаза.
Райан отставляет кубок с вином, и его смех обрывается. На его лице улыбка, но глаза впиваются в меня как кинжалы ― он знает, что я был в подземелье и что есть только одна причина, по которой я осмелился прервать его трапезу.
― Прошу меня извинить, ― обращается он к своей бабушке, леди Элеоноре. ― Мне нужно обсудить неотложные государственные дела с нашим охотником. Возможно, пропала белка.
Они все хихикают над его шуткой, а затем переключаются на сплетни о богатом человеке, пойманном на мошенничестве в «Гамбите Попелина».
Мы с Райаном молчим, пока не оказываемся достаточно далеко, чтобы нас не подслушали. Вдруг я понимаю, что это тот самый проклятый альков, где я прижимал к стене Сабину в костюме Крылатой Леди и насиловал ее рот.
Сосредоточься, Вульф.
Выбросив эти мысли из головы, я произношу низким голосом:
― Волканский пленник мертв.
Райан воспринимает новость спокойно, ковыряясь между зубами.
― Он заговорил?
― Я напишу полный отчет. Кое-что из полученной информации стоит расследовать. Я поручил Фольку разузнать поподробнее на Улицах Греха. И я хотел бы получить несколько дней отпуска, чтобы отправиться на север и проверить его информацию о пограничной стене.
Райан кивает. Разочарование от того, что я не получил ничего более конкретного, заметно по поджатым губам, но он должен был знать, что вероятность того, что Макс расскажет нам много, все равно невелика.
― Понятно. Отпуск одобрен. Что-нибудь еще?
Я решаюсь спросить.
― Я вернусь на службу в качестве телохранителя леди Сабины? После нескольких дней отпуска?
Он проводит рукой по своей бороде и рассеянно кивает.
― Остаток недели посвяти планированию похода к границе. На следующей неделе ты возьмешь ее под свою опеку. Она будет довольна ― она не твоя поклонница, но она ненавидит Максимэна. Я не могу ее винить. У него изо рта пахнет репой. ― Его внимание переключается на смех, доносящийся из бального зала. ― Прежде чем ты снова возьмешься за ее охрану, я должен тебе кое-что показать.
Его голос заставляет мое нутро вздрогнуть.
Я киваю.
― Сейчас?
Он еще раз оглядывает бальный зал, а затем удовлетворенно хмыкает, убедившись, что все члены его семьи настолько пьяны, что не заметят его отсутствия.
― Да. Сейчас.
У меня в животе все сжимается, когда он заставляет меня следовать за ним к лестнице. Мы проходим мимо холодильной камеры на кухне, затем мимо угольного склада. Мои худшие опасения подтверждаются, когда он поворачивает к туннелю, ведущему в подземелье.
Сохраняя в голосе уверенность, я говорю:
― Я уже приказал убрать тело Макса, если ты идешь за этим.
― Мы идем не в подземелье. ― Его глубокий голос эхом отражается от каменных стен.
Он больше ничего не говорит, пока наши ботинки стучат по каменному полу, а в конце коридора он поворачивает не направо, а налево. По моим рукам пробегает холодок, когда мы входим в темный туннель. Большинство этих древних подземных ходов обрушились несколько десятилетий назад, и, насколько я знаю, в них обитают только крысы.
Когда мы доходим до железных ворот, Райан отпирает их ключом, которого я никогда раньше не видел. Он поворачивается ко мне со странным взглядом.
― Что это за старое пророчество, которым Красная церковь заканчивает свои проповеди?
Мой желудок наполняется льдом от этого случайного вопроса. Я лишь пожимаю плечом.
― Черт его знает. Я не заходил в церковь… никогда.
Он ухмыляется, но улыбка не достигает его глаз.
― Ах, да. Теперь я вспомнил эту фразу. ― Первыми восстанут звери фей, благословляя землю, ветер и воду. Лозы фей прорастут из мест их упокоения, и цветы фей расцветут на следах зверей. И только тогда восстанут сами феи, а мы, человеческие вассалы, склонимся перед нашими пробудившимися богами. Так начнется Третье возвращение фей.
Я смотрю на Райана с ужасным предчувствием. Сначала Макс с предсмертным вздохом твердит, что в Волкании пробудились звери богов, а теперь Райан разглагольствует о пророческом Третьем возвращении фей?
Его сардоническая улыбка исчезает, когда он открывает ворота и растворяется в темноте, лишь вдалеке слабо мерцает огонек фонаря.
Здесь странно пахнет. Старым железом и серой. Сеном, наполненным блохами. А под всем этим ― слабая нотка фиалок.
Осознание обрушивается на меня, как кирпич ― Сабина была
