тут я ощутила его истинную силу. Он покорял миры, одерживая победы с непревзойденной легкостью, словно играя с марионетками. В его сражениях не было места сомнениям или страху, только ярость и безжалостность. Он ощущал каждую клеточку своего тела, пронизанную этой силой, и это придавало ему непреодолимую уверенность.
Глава 8
Перед собой я вижу последний миг моей жизни и ощущаю боль. В глазах семьи отразилась ненависть и желание уничтожить меня. Удары падают на меня, словно камни со скалы, разбивая душу и тело на тысячи осколков. И вот я падаю, испуская последний вздох, забывая о солнечном свете и тепле на земле. Но вместо места, где я бы ощутила покой после смерти, открыв глаза, я вижу только тьму. Нет никаких звуков, никаких признаков жизни. Медленно, но неуклонно, осознаю, что здесь нет ничего и никого. Место, лишенное звуков, лишенное жизни.
Тьма окружающая со всех сторон, не дает понять, где начало, а где конец. Она поглощает каждую мысль, каждое моё движение. В ней нет места для света или надежды. Она обволакивает меня, словно дым, плотная и непроницаемая. Я пытаюсь крикнуть, но звук пропадает сразу же, не оставляя никакого отклика. Мои слова теряются в этой бесконечной пустоте, и я оставлена наедине со своими мыслями. Время здесь не имеет смысла, оно исчезает, словно пыль по ветру.
Ещё недавно я танцевала с богом смерти и разговаривала с тьмой… Это был сон? Или же, я сплю сейчас?
Моё сердце начинает биться, удар за ударом, и я ощущаю, как меня тянет вперёд. Моё тело движется дальше и дальше. Вдалеке различается голос, и я бегу к нему. Тело ощущается тяжёлым, отстраненным. Кажется, будто я бегу на месте. Сердце стучит так быстро, что на краткий миг мне становится плохо. Ещё немного и сердце разорвется непосредственно в моей груди. Как же невыносимо больно… Я слышу шёпот и стараюсь преодолеть расстояние между мной и таким родным, знакомым голосом.
Передо мной Таолорис. Он плачет, прижимаясь к моей могиле. Его горячие слезы капают, смешиваясь с землей и травой, словно река печали, текущая к моим костям. У меня нет надгробья или чего-то подобного, лишь цветы ветириоса растущие вокруг, как ограждение. Эти цветы повсюду. Мои ноги утопают в мягкости, нежности их лепестков, словно в ложе плоти и крови. Я ощущаю их сладкий запах. Эти ароматы проникают в мои безжизненные легкие, наполняя их настойчивым присутствием смерти. Горечь оседает на пересохших губах моего супруга, вытравливая все надежды и радости, оставляя только пустоту. Его чёрная, как непроглядная ночь кожа сверкает под светом солнца, а белые торчащие в разные стороны волосы выглядят еще более взлохмаченными. Он прижимался к холодной земле, где захоронено моё тело и молил меня вернуться назад. Я подошла ближе и обняла его тёплое тело со спины, но он ничего не почувствовал. Меня нет в этом мире.
Я вижу момент после своей смерти?
Белая рубашка супруга небрежно заправлена в штаны, а ноги и вовсе не обутые. Он бежал сюда как мог, но было слишком поздно. Кто меня похоронил? Неужели Штормволл проявил подобие доброты и оставил мне хотя бы безымянную могилу?
Безымянная могила знаменитой богини…
Из белых глаз текли непрекращающиеся слёзы. Убитый горем Таолорис встал на ноги, выпрямил плечи и с полной решимостью совершил прыжок вверх. Он призвал свои силы, чтобы попасть на небеса. Я же, как приклеенная к его плоти, отправилась за ним.
Пред нами раскинулись бесконечные в высоту врата, которые казались недосягаемыми. Их нельзя было перелезть, обойти или разрушить. Это были врата небес, место, где сталкивались мир живых и часть бесконечной пустоты. Здесь, среди этой магической обители, существовали лишь семь, сейчас уже шесть, избранных и их протеже.
Местность вокруг была необыкновенной. Все, что находилось здесь, было белым, даже будто прозрачным. При этом, это пространство существовало и не существовало одновременно, словно оно легче воздуха и в то же время твёрже стали. Как будто проникнуть в это яркое пространство было возможно лишь для тех, кто заслужил эту привилегию.
Вокруг врат тянулись величественные белые столпы, поддерживающие небеса. Здесь нет подобия пола, ноги словно парят над чем-то, чего не существует. Если слишком долго вглядывается по сторонам, то можно обнаружить своё отражение. Это место сведет с ума любого неподготовленного. Для живого человека это будет похоже на замедленный прыжок со скалы, на застревание во времени и пространстве. Мы везде и одновременно нигде.
К нам подходят величественные стражи. Они внимательно смотрят на Таолориса и качают своими мордами как бы говоря, что теперь небеса для него закрыты. Верно, ведь он супруг предательницы.
— Пропустите меня! — злится он.
В его голосе ярость, нескрытная угроза.
Губы искажаются в улыбке выпячивая острые белые клыки.
— Я всё равно войду!
Таолорис готовится к битве, но тут неожиданно врата открываются, и он идёт вперед. Громкий, низкий смех раздается со всех сторон, заставляя пространство трепетать под его властью. Штормволл. Волосы, цвета сверкающей молнии, струятся по его груди, словно живое пламя, окутывая его фигуру в угрожающую ауру. Темная кожа Штормволла, покрытая белыми шрамами, открыта всем на обозрение, являясь свидетельством величия и полного слияния с магией. На бёдрах лишь легкие, шелковые штаны, которые только подчеркивают его силу и грацию. Спина бога молнии выглядит как поле битвы, где торчащие из неё шипы напоминают обрубки сожженных деревьев. Каждый шип говорит о невообразимой мощи, которой обладает Штормволл, и о его способности призывать молнию, чтобы наказать врагов.
Глаза бога молнии сверкают ярким электрическим сиянием, олицетворяя неукротимую силу и вызывая трепет у всех, кто встречает его взгляд. Он возвышается над остальными существами, наполняя пространство своей властью и непреодолимой силой. Внешность Штормволла отражает его характер и силу, внушая ужас и благоговение перед присутствием бога.
— Что же тебе нужно, маленький мальчик? — с поддельным любопытством спросил он моего супруга.
Штормволл знал зачем пришел Таолорис и это смешила его.
— Я пришёл мстить за Сэриию!
— Мы не произносим имя предателя в нашем доме. Если ты хочешь остаться здесь, тогда придётся забыть её.
Таолорис усмехнулся и сделал решительный
