промокла от пота. Сброшенный мундир друга валяется за пределом круга.
Поединок кончится тогда, когда одна из сторон подставит под клинок и откроет для удара жизненно-важную часть тела. В реальном бою такое ранение привело бы к смерти.
Оборона Эйджа начинает понемногу сдавать. Видимо, боль в желудке может быть такой сильной, что ему становится тяжело концертироваться на отражении ударов.
В прошлой жизни мои сослуживцы часто любили отмечать свои успехи и забывать неудачи в кабаках, уничтожая вино литрами. У меня посещение подобных мест и алкоголь тоже вызвал некую привычку. На какое-то время.
Пока однажды на утро я не проснулась с такой адской болью, что казалось, живот режут изнутри сотней маленьких игл. С тех пор я ни капли в рот не брала.
Если то, что сейчас испытывает Эйдж, похоже на эти ощущения, то я не могу не поразиться, как ему вообще удается стоять, и тем более, держать клинок и мастерски им орудовать.
И тем не менее, семнадцатилетнему Эйджу не удается совладать с собственным телом. Увернуться от очередной атаки взявшего себя в руки Рояла, хитроумным маневром зашедшего со спины, главному герою не удается. Все так, как и описывалось в книге.
Тупое лезвие проходится по ткани мундира в районе предплечья, песок площадки для поединков комкуется от падающих на его поверхность багряных капелек крови. С хладнокровной усмешкой блондин кладет лезвие у основания шеи Эйджа.
Победа.
Никто не успевает отреагировать.
Эштон до этого момента никогда не проигрывал. Даже в боях, которые не подлежат зачету.
- Все. Опусти меч, Акстон! – ревет тренер Пим, быстрым шагом направляясь в круг, чтобы проверить, насколько серьезна рана его лучшего ученика.
Задета правая рука, которая держит меч. Это не шутки.
Роял находит в собравшейся толпе наблюдателей мое лицо и ликующе улыбается.
В прошлом я после этого боя не разговаривала с ним две недели. Моя гордость была серьезно задета. Как Роял, пятое место, смог одолеть того, перед кем я вечно несу поражение?! Что за неудача! Тогда мной двигала детская обида и зависть.
В этот раз я киваю и состраиваю на лице улыбку. Фальшивую и неловкую, но друг искренне принимает ее за поздравление.
В груди все сжимается от понимания неизбежного. Это случилось. Действительно поранился. Там же, как и говорилось в сюжете. И таким же способом.
- Чего раскудахтались, цыплята! – грозно прерывает гомон шокированных студентов факультета боевых искусств. – Проводите Эйджа в медицинское крыло! Тихо, я сказал, занятие еще не окончено!
Народ расходится, снова становясь по парам. Исполнять волю наставника добровольно никто не желает.
Я не двигаюсь с места.
Ожидаемый исход. Я не вмешивалась, и все произошло, как гласил сюжет. Каждая причина сложилась в цепочку и как следствие – проигрыш Эйджа и глубокая царапина на правом предплечье, которая станет потом шрамом.
Рояла ждет расплата в будущем. Через три года Эйдж, доведший до совершенства навыки владения мечом одинаково обоими конечностями, лично отрубит ему правую руку, при взятии столичного замка Аргоны.
Хлопаю Ллойда, собравшегося, словно он вечно крайний ответственный студент, исполнить приказ тренера, по плечу.
- Я пойду.
Захожу в круг и киваю Эйджу в сторону академии, игнорируя любопытные взгляды не успевших разойтись сокурсников.
- Пошли.
Ожидаемо, тот не шелохнется с места, исподлобья меряя меня взглядом. Взять бы ножницы и отрезать эту бесящую челку, скрывающую глаза. Совершенно непонятно, какие мысли витают в его голове.
- Собираешься проигнорировать распоряжение преподавателя? Давай, пошли, все равно соперников мне тут днем с огнем не сыскать.
Убедительная же причина? Поворачиваюсь и иду на выход. Пойдет? Не пойдет? Облегченно вздыхаю, когда слышу шаги позади.
Рана не смертельна, мы оба это понимаем, тащить на себе Эйджа, как делали друзья Ройгара утром, нет никакого смысла. Главным образом сопровождающий нужен, чтобы проследить, что раненный студент дошел до медпунтка и получил помощь, не свалившись в обморок на полпути.
В лазарете никого. Этот дарргов лекарь, которому словно медом помазано в библиотеке пофлиртовать с красивой библиотекаршей, частенько избегает своих прямых обязанностей. Пожалуй, стоит подать на него жалобу.
- Эй, - оборачиваюсь я на замершего на пороге равнодушного к своей ране Эйджа. - Похоже, здесь никого.
Очевидные вещи, Ви. Но ничего путного на ум не приходит.
Эштон разворачивается, собираясь уходить, не удостоив меня и звуком.
Куда собрался, бельчонок?!
Хватаю его за левую, здоровую руку, и тащу к ближайшей койке.
- Сиди. А если свалишь, я…тренеру пожалуюсь.
Юноша остается на месте, из-под упавших на лицо волос мне не разглядеть его лицо. Явно не ожидал угрозы. К счастью, авторитет тренера непоколебим в сердцах его учеников. Неповиновение приказам этого сурового учителя стоит дорого, мы, четверокурсники это прекрасно знаем.
Не знаю, какую реакцию вызывает у Эйджа моя резкая перемена поведения, да и по факту говоря, мне плевать.
В отличии от друзей, у моего давнего соперника таких полномочий спрашивать и подозревать, что со мной вдруг приключилось, нет. Уровень близости между нами совсем иной. Пока что.
Ну, наверняка рад, что больше я его больше не задираю и не опускаю ехидных оскорблений, да? Может, даже благодарен? Было бы хорошо, если так.
Мало нужно для поднятия моей самооценки. Стоит вообразить в голове благодарную мордашку Эйджа и губы сами собой хотят растянуться в довольной улыбке. К счастью, он не видит моего лица, я сейчас роюсь в закромах лекаря в поисках нужных лекарств и инструментов.
Набрав необходимого, не церемонясь, присаживаюсь на лазаретскую кровать рядом и сгружаю поклажу между собой и по-прежнему не двигающимся Эйджем.
- Руку.
Словно со стенкой разговариваю.
Опускаю голову, а взгляд поднимаю, пытаясь заглянуть в лицо, прикрытое волосами. Раз остался, значит, предполагал подобное. Чего теперь ломается?
Вздыхаю и пододвигаюсь ближе, ерзая и комкая тонкое покрывало на постели, беру Эштона за запястье и разрываю ткань рубашки, открывая доступ к ране.
Ее все равно уже
