Она чувствовала, как его плечи напряглись, когда они проезжали ту усадьбу, которая практически заросла плющом, а камни почти сливались с лесом, вокруг нее. Она, очевидно, была сожжена дотла и перестроена.
— Усадьба Блэкторнов, — сказал он. — Что значит, что где-то возле поворота этой дороги есть…
Он остановился, когда Вэйфаррер взобрался на вершину маленького холма, а затем Джейс придержал его, чтобы они могли посмотреть вниз туда, где дорога расходилась на две части. Одна из них вела обратно к Аликанте — Клэри могла видеть Демонские Башни на расстоянии — когда вторая свернулась вниз к большому зданию из мягкого золотого камня, окруженному низкой стеной.
— Усадьба Эрондейлов, — закончил Джейс.
Поднялся ветер — ледяной, он трепал волосы Джейса. У Клэри был ее капюшон, но он был с непокрытой головой и с голыми руками, говоря, что он не любил одевать перчатки, когда катался на лошадях. Он любил чувствовать борозды правления в своих руках.
— Хочешь пойти туда и осмотреться? — спросила она.
Его дыхание вырвалось белым облаком.
— Я не уверен.
Дрожа, она прижалась ближе к нему.
— Ты переживаешь о том, что мы пропустили заседание Совета?
Она беспокоилась, хотя они и возвращались завтра в Нью-Йорк, она не могла придумать лучшего времени тайно развеять прах ее брата, чтобы он покоился — рядом был Джейс, который предложил взять лошадь из конюшни и поехать на озеро Лин, когда почти все в Аликанте были уверены, что они в Зале Соглашения.
Джейс понимал, что для нее значила идея похоронить брата, хотя это было бы сложно объяснить большинству других.
Он покачал головой. — Мы слишком молоды, чтобы голосовать. К тому же, я думаю, что они могут обойтись и без нас, — он нахмурился. — Мы должны были проехаться, — сказал он. — Консул сказала мне, что пока я буду оставаться Джейсом Лайтвудом, у меня не будет прав на имущество Эрондейлов. У меня никогда не было кольца Эрондейлов. Ни одного не осталось. Железным сестрам придется сделать новое. На самом деле, когда мне исполнится восемнадцать, я потеряю право на имя полностью.
Клэри сидела неподвижно, слегка придерживаясь за его талию. Были времена, когда он задавал вопросы, и времена, когда он этого не делал; это бы как раз таким. Он бы пришел сюда один. Она держалась за него и тихо дышала, и внезапно он напрягся по ее прикосновением и уперся каблуками в бока Вайфарера.
Лошадь трусцой направилась вниз по тропе к усадьбе. Низкие ворота, украшенные железным летящими птицами, были открыты, и тропа открыла путь на круговую дорожку из гравия, в центре которой стоял каменный фонтан, но теперь он был сухой. Джейс остановился перед широкими ступенями, которые вели к передней двери, и уставился в пустые окна.
— Это — место, где я родился, — сказал он. — Это тут погибла моя мать и Валентин вырезал меня из нее. Где Ходж забрал меня и спрятал, чтобы никто не узнал. Все это тоже было зимой.
— Джейс… — Клэри обхватила его руками, чувствуя, как под ее ладонями бьется его сердце.
— Я думаю, что я хочу быть Эрондейлом, — внезапно сказал он.
— Так будь им.
— Я не хочу предавать Лайтвудов, — сказал он. — Они — моя семья. Но я осознал, что если не возьму фамилию «Эрондейл», наш род закончится на мне.
— Ты не обязан…
— Я знаю, — сказал он. — В шкатулке, что отдала мне Аматис, было письмо отмоего отца, адресованное мне ещё до моего рождения. Я прочёл его несколько раз. Когда я читал его впервые, я просто возненавидел его, несмотря на то, что он писал, что любит меня. Но там было несколько предложений, которые я никак не могу выбросить из головы.
— Он сказал: «Я хочу, чтобы ты был лучше, чем был я. Не давай никому говорить тебе кто ты такой или кем ты должен быть».
Он отклонил свою голову назад, будто он мог прочитать будущее по завитками на карнизе особняка. — Поменять свое имя — это не значит поменять свое естество. Посмотри на Себастиана — Джонатана. Называть себя Себастианом не было никакого смысла в конце концов я хотел отвергнуть имя Эрондейл, потому что я думал, что ненавидел своего отца, но я не ненавижу его. Возможно, он был слабым и принял неправильное решение, но он знал это. Нет никакой причины, чтобы я ненавидел его. И были же поколения Эрондейлов перед ним — и эти семьи сделали много хорошего — и дать всему их дому упасть только из-за моей злобы на моего отца, будет пустой тратой всего этого.
— Это впервые, когда ты называешь его отцом и звучишь вот так, — сказала Клэри. — Обычно, ты говоришь так о Валентине.
Она ощутила, как Джейс вздохнул и накрыл ее ладонь своей. Его пальцы были длинными, тонкими и холодными — такими родными, что она узнала бы их даже в темноте.
— Мы можем однажды поселиться здесь, — предложил он. — Вместе.
Клэри не смогла сдержать улыбки, даже зная, что он не увидит ее.
— Думаешь, можешь завоевать меня с помощью своего потрясного домика? Ты много о себе возомнил, Джейс. Джейс Эрондейл, — добавила она и обвила его руками на холоде.
Алек сидел на краю крыши, свесив ноги за край. Он предположил, что если кто-то из его родителей вернется в дом и осмотрится, то они будут искать его и будут кричать на него, хотя он сомневался, что Роберт или Мариза вернутся скоро. Они были вызваны в офис Консула после заседания и, скорее всего, все еще там.
Новый договор с Дивным народцем будет разработан на следующей неделе, в течение которой они останутся в Идрисе, в то время как остальные Лайтвуды вернутся в Нью-Йорк и отпразднуют Новый год без них. Алек, технически, будет работать в Институте эту неделю. Он был удивлен, обнаружив, что с нетерпением ждет этого.
Ответственность была хорошим способом отвлечься от других мыслей. От мыслей от том, как выражении лица Джослин, наблюдавшей, как ее сын умирает, или как Клэри, лежа на земле, сдерживала свои тихие всхлипы, когда поняла, что им придется возвращаться из Эдома уже без Саймона; каким мрачным и отчаянным выглядел Магнус, когда назвал имя своего отца.
Потери были неотъемлемой частью жизни Сумеречных охотников, ты готов к ним, но это не помогло Алеку, когда он увидел выражение лица Хелен в Зале Соглашений, узнавшей, что её ссылают на остров Врангеля.
— Ты не можешь ничего сделать. Не наказывай себя, — голос позади него был знакомым — Алек зажмурился, пытаясь успокоить дыхание, прежде, чем ответить.
— Как ты поднялся сюда? — спросил он. Он слышал шелест ткани, когда Магнус присел рядом с Алеком на краю крыши. Алек бросил случайный косой взгляд на него. Он видел Магнуса лишь дважды, мельком, с тех пор, как они вернулись с Эдома — однажды, когда Безмолвные Братья выпустили их с карантина, и во второй раз сегодня в зале Совета.
