— Морриган подбросила идею покойному герцогу о связи с замком.
Франко ловко снял цилиндр и сунул туда сопротивляющегося Драго. Джинни вскрикнула, когда через секунду вместо дракончика из головного убора вылетели бумажные птицы. С тихим шелестом они сделали круг, затем неожиданно вспыхнули и осыпались пеплом на водную гладь.
— Давайте, Амалия. Беседы закончились.
Я нахмурилась и закусила губу. Получается, что с момента нашей свадьбы я отдавала силы не только замку, но и Алибарди? Тогда неудивительно, что он выбрался наружу.
— Кстати, не пытайтесь меня убить. Пока мы связаны, умрем оба. Но сначала я заберу души этих миленьких малышек, — еще шире улыбнулся циркач и нахлобучил цилиндр на голову.
Сдавленно всхлипнув, я на дрожащих ногах приблизилась к гробу. Крышки на нем не было, а на глубине лежали кости в обрывках истлевших одежд. Розалинда и Руперт. Юна заботливо повязала красную ленту, оставив влюбленных вместе даже после смерти. Я только сейчас поняла, как аккуратно леди МакГиннес разложила останки, и они утопали в давно высохших цветах.
Едва я сжала бортик, как растения внутри ожили. Мне показалось, что в пустых глазницах черепа поменьше вспыхнули огоньки. Мысль о сердце промелькнула в голове, и чужой вздох пощекотал кожу за ухом. На плечи легли призрачные руки.
«Добровольна ли твоя жертва, дитя мое?» — прошелестело в голове, когда неожиданный порыв ветра растрепал волосы.
— Мали! — вскрикнули близняшки.
— Все в порядке, — попыталась успокоить я девочек. Растения внутри гробы ожили, скрывая под яркими соцветиями белеющие кости.
Я вздохнула и посмотрела на Юну. Ее губы шевелились, но я никак не могла разобрать слов из-за шума. Ожерелье в кармане ощутимо нагрелось от воздействия магии. Гроб под моими пальцами трескался, высекая сноп искры, которые разлетались по залу.
— Начнем представление, дамы и господа! — крикнул Франко.
«Добровольна ли твоя жертва, дитя мое?» — вновь спросил голос. Я шире распахнула глаза, а Юна опустила дрожащую руку на другой край гроба.
— Да, — одновременно произнесли мы под хохот циркача и свист ветра. — Добровольна.
Сначала наступила темнота, потом раздался стук. Один, второй, третий... Я сбилась со счета и перестала чувствовать время.
Но все закончилось, когда мое сердце остановилось.
[1] Пластиночная, или штучная, мозаика (лат. opus sectile) — разновидность мозаики, особенно популярная в Древнем Риме для настила каменных полов. Вместо одинаковых по размеру кусочков смальты в штучной мозаике используют разные по форме и размеру шлифованные пластинки мрамора или другого натурального камня, перламутра или даже стекла.
Глава 89
Терлак МакГиннес
Дымящийся кусок торфа рухнул в нескольких матрах от меня. Бежать по горящему лесу от снарядов элементаля, размер которого превышал все допустимые нормы, — настоящее самоубийство. Каждый шаг давался тяжело. Легкие не справлялись со смогом. Из-за сильного дыма дышать стало почти невозможно. В какой-то момент я прижался к обгоревшему стволу, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь справиться с головокружением.
— Терлак! — рявкнул Пол и остановился подле меня.
— Бесполезно, — я сглотнул неприятный осадок.
Земля под нами содрогнулась, и монстр заревел на всю округу. Ни мои ветряные потоки, ни вакуум Пола не сдержали его.
Сколько до реки? Миля? Две? Или больше?
Подошва сапог плавилась от жара. Дрыгловы болота походили на пепелище Нижнего мира, где безжалостные демоны пытали грешников. Едва ли мы добрались бы до воды живыми в таких условиях. А подъем к реке предстоял по открытым участкам, где все как на ладони.
— А если взорвать? — братец прислонился рядом и закрыл глаза. Весь в саже, перепачканный с ног до головы. Сейчас он ничем не напоминал сына лэрда, скорее походил грязного разбойника.
— И взлетим на воздух, — проговорил я задумчиво.
Грохот позади нас приближался. Иногда элементаль распадался на части и передвигался по земле кусками. Потому-то мы не сразу заметили его. Так он поглощал верхний слой почвы вместе с пеплом, золой и остатками магических каналов, оставляя после себя только глубокие рытвины.
Я никогда такого не встречал. Колдун, создавший тварь, явно перестарался с заклинанием. Или сделал специально, но не сумел удержать. Доказательством тому служило обгоревшее тело, в котором с трудом угадывались очертания некогда живого человека. Его навечно прижгло к одному из деревьев.
Жуткая картина.
Элементаль развивался. С каждым новым глотком магии и уничтоженным сородичем, он все точнее целился и все быстрее регенерировал. Урон от моих атак выходил слабый. К тому же его пламя поглощало кислород и становилось все яростнее.
— Надо увести его к воде, — твердо сказал Пол.
— Мы до нее не доберемся, — нахмурился я, осторожно выглянув наружу из-за почерневшего ствола. Монстр остановился. Он будто всматривался в густой смог, пытаясь найти нас.
Размеры, конечно, впечатляющие. При такой видимости разглядеть элементаля не составляло труда: три или четыре матра в высоту, и боги знают, сколько в ширину! Настоящая скала из сухого, пористого материала, который постоянно нагревался. Иногда элементаль оставлял после себя небольшие груды кокса [1]. В отличие от угля, добываемого в горах, он становился пластичным при нагревании и спекался в целые куски, создавая крепкий панцирь на теле элементаля.
Несколько раз мы с Полом безуспешно разбивали природный доспех, но тот вновь нарастал, когда монстр перегревался. И элементалю бы сгореть. Однако после каждого нашего сражения существо все лучше контролировало температуру тела.
Дрыгл побери, еще немного, тварь станет почти разумной!
— Я могу увести его, — неожиданно произнес Пол, отвлекая меня от размышлений. — Попетляю по долине.
Кажется, мой вздох прозвучал слишком громко, поскольку мы оба вздрогнули. Я недоверчиво уставился в серо-карие глаза. Раньше никогда не замечал их оттенка. А теперь разглядел серебристую радужку по краям. Доказательство нашего близкого родства. Вряд ли в клане МакГиннесов засветился светлоглазый родственничек крайне мала. Я постоянно ловил себя на мысли, что замечаю в знакомых, казалось бы, чертах образ мамы.
— Нет.
Ответ прозвучал коротко и решительно.
— Почему? — неожиданно разозлился Пол. В глубине зрачков вспыхнули знакомые зеленые искры. — Опять твое дрыглово «я так решил, значит, слушайся»!
Спор меня не интересовал. Я отвернулся от вскипевшего брата, вновь подивившись тому, как столько лет не замечал его характера. Нет, Пол и раньше огрызался. Иногда даже слишком яростно, особенно в детстве. Но постепенно он взял на себя роль нейтральной стороны. Не участвовал в конфликтах между мной и братьями. Никогда не лез в спор с тем же задирой Вестоном, не учил Эйлу и почти не вмешивался в драки Рэнальфа и Гордона. Томас и тот влипал в неприятности чаще.
Горький осадок образовался на языке. Три года назад у меня был дом, отец, братья, противная тетка и тихоня кузен. А теперь все перевернулось с ног на голову, как в дрыгловых историях об отважных рыцарях. Где после подвигов герою еще приходилось разбираться с домашними проблемами.
Нравился мне такой расклад или нет, я сам пока не понял.
— Терлак! — зашипел в ухо нерадивый родственничек.
— Ты не пойдешь туда один, — прозвучал мой безапелляционный ответ.
Несколько часов я бы собственными руками придушил Пола за предательство. Притащил за шкирку градоправителю или судье, выбил остатки дури и сдал в тюрьму. Пусть бы потом с ним разбирались на заседании. Попытку своего убийства я бы простил, а вот похищение Амалии — нет. И контрабанду драконов тоже.
Наши жизни висели на волоске, и я вдруг подумал: так ли Пол виноват? Безусловно, никто с него ответственности не снимал. Но...
«Ненавижу тебя».
Почему-то эта фраза до сих пор не давала мне покоя. И отчего-то причиняла куда больше боли, чем его предательство.
