- Чтобы туда добраться, тебе понадобилось четыре часа. Ты что, все это время находился в трансе?
- Мы можем просто сконцентрироваться? – вставляет замечание Томас. Он просит об этом с большой осторожностью, с обезоруживающей улыбкой на лице. – Что сделано, то сделано. Кас остался жив. Выглядит немного бодрящим, чем раньше, но все же он дышит, он живой.
Я дышу и страстно желаю, чтобы меня накачали перкоцетом [21]. Боль в плечах похожа на живое существо, все больше пульсируя и раскаляясь.
- Томас прав, - говорю я. – Мы должны решить, что делать дальше, и понять, как помочь ей.
- Как помочь ей? – повторяет Кармел. – В первую очередь мы должны выяснить, что происходит. Насколько мне известно, ты мог себе это просто придумать. Или вообразить.
- Ты считаешь, я все это выдумал? Просто нафантазировал? Если бы это было так, почему же тогда все оборачивается именно таким образом? Почему она явилась мне в бессознательном состоянии и бросилась в печь? Если я все это придумал, тогда мне следует посетить несколько часов интенсивной терапии.
- Я не утверждаю, что ты нарочно так делаешь, - оправдываясь, говорит Кармел. – Мне просто интересно, истинны ли твои слова. Помни, что сказал Морфан.
Мы с Томасом переглядываемся. Все мы помним, как Морфан извергал тонны всякого бреда. Я вздыхаю.
- Ну, а что вам нужно от меня? Вы хотите, чтобы я просто сидел, сложа руки, и ждал, когда явь станет реальностью? А если она действительно в беде? – ее рука, указывающая на топочную дверцу печи, тут же всплывает перед моими глазами. – Не знаю, смогу ли я выдержать это. Но уж точно не после вчерашнего.
Глаза Кармел расширены. Лучше бы мы не ходили к Морфану, потому что его слова еще больше напугали ее. То, как он себя ведет, и сила, наполняющая атаме, говорит о том, что кое-что опасное следует еще со времен Изучения Библии. Я напрягаю плечи и вздрагиваю.
- Хорошо, - говорит Томас. Он кивает Кармел, беря ее за руку. – То есть, я хочу сказать, что мы обманываем себя, если думаем, что у нас есть шанс. Чтобы не происходило с нами, не думаю, что все прекратится само по себе. До тех пор пока мы не решим уничтожить атаме.
Они уходят чуть позже, и остаток дня я провожу на обезболивающих, пытаясь не думать об Анне и о том, что может с ней еще произойти. Я проверяю свой сотовый, ожидая звонка Гидеона, но входящих вызовов нет. Между тем, время не стоит на месте. Оно бежит медленно, но уверенно.
По приходу домой, ближе к вечеру, мама заваривает чашку чая без кофеина, добавляя туда немного цветков лаванды, стремясь вылечить мои внутренние ожоги. Это не настойка, и она не обладает чарами. Как правило, колдовство и фармакологию мама не смешивает, но даже без наркотика чай успокаивает. К тому же, я принял дозу перкоцета, потому что мне показалось, что еще чуть-чуть и мои плечи разорвутся на части. Он подействовал отлично, и сейчас у меня возникло желание залезть под одеяло и пролежать так до субботы.
По дороге в спальню я представляю Тибальта, свернувшегося калачиком на моем темно-синем шерстяном одеяле. А почему бы и нет? Если моя мертвая девушка в состоянии появляться в нашем мире, то почему бы и мертвому коту не устроить такое шоу? Но в комнате никого нет. Я забираюсь в постель и поудобнее укладываю голову на подушку. К сожалению, из-за обожженных плеч мне не так легко это сделать.
Когда я закрываю глаза, странный холод накрывает мои ноги. Температура в комнате резко снижается, словно кто-то распахнул одно из окон. Если бы мне довелось дышать сейчас в припадке гнева, то стало бы заметно облачко пара. Под подушкой я практически ощущаю, как звенит атаме.
- Тебя здесь нет на самом деле, - убеждаю я сам себя, возможно, желая, чтобы все оказалось совсем наоборот. – Если бы это была действительно ты, то не вела бы себя так.
Откуда тебе знать, Кассио? Ты никогда не был мертвым. Чего не скажешь обо мне.
Я распахиваю глаза и замечаю ее босые ноги, впрессованные в угол рядом с моим комодом. На уровне ниже колен я узнаю белый подол ее платья. У меня нет желания дальше поднимать взгляд и видеть, как она ломает себе кости или выпрыгивает в окно. Кстати, спасибо и на том, что ее чертова кровь перестала литься из носа. Сейчас она выглядит намного ужасней, чем когда появлялась перед людьми с темными венами и скручивающимися, словно змеи, волосами. Я хорошо знал Анну, одетую в кровь. Но пустую оболочку Анны Корлов…просто не понимал.
Застывшую в углу фигуру, наполовину скрытую тенью, даже при лунном свете нельзя не заметить.
- Тебя здесь нет. Это невозможно. На наш дом мама наложила барьерное заклинание.
Правила…одни только правила. Никаких больше правил.
Ох. Действительно. Разве это ты? Или просто плод моего воображения, как говорила Кармел? Возможно, это даже не ты. А просто какой-то глюк.
- Ты собираешься простоять там всю ночь? – интересуюсь я. – Видишь ли, я хочу немного выспаться, поэтому если ты стремишься показать мне, что тебя так сильно волнует, мы можем живо покончить с этим? – я резко вдыхаю, и, когда ее ноги начинают движение, шаркая к моей постели, в моем горле застревает тугой ком. Она подходит так близко, что, протяни я руку, с легкостью дотронусь до нее. Когда она опускается рядом с моими ногами, я вижу ее лицо.
Я узнаю глаза Анны, и при виде их меня трясет так, словно напичкали наркотой, и словно мою спину обдали ледяной водой. Выражение ее лица выглядит таким, каким я его и запомнил. Словно оно узнало меня. Вспомнило. Некоторое время мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Она вздрагивает и мерцает, словно вспыхивающее изображение на старинном диафильме.
- Я скучаю по тебе, - шепчу я.
Анна моргает. Когда она снова обращает свой взгляд на меня, ее глаза затянуты красной пеленой. Боль рябью струится по ее челюсти, словно фантом, вспарывающий ее грудную клетку, накладывает на нее гротескные, пышущие красным и направленные книзу цветы, исчезающие тут же за ее руками.
Я ничего не могу с собой поделать. Даже невозможно взять ее за руку. На самом деле ее не может быть здесь. Жар опаляет мои плечи, когда я откидываю голову назад на подушку, и некоторое время мы сидим молча, пока боль со всех сторон не накатывает на нас. Я стараюсь как можно дольше не закрывать глаза, ибо ее желание лишь одно – смотреть на меня.
В конечном итоге, мне надоело ждать, поэтому рано утром я снова звоню Гидеону. С минуту я слушаю длинные гудки, и мне приходит в голову, что с ним могло что-нибудь случиться, когда он поднимает трубку.
- Гидеон? Где ты был? Ты получил мое сообщение?
- Еще рано утром. Я звонил тебе, когда ты уже спал. Тесей, твой голос звучит ужасно.
