— Сейчас, — сказал он, — происходит много такого, отчего можно по-настоящему спятить, не говоря уже о том, что все смешалось в какую-то одну неясную кучу, и это натурально выносит мне мозги. Но мне нужно было убедиться, что ты чувствуешь то же самое. Что не я один почувствовал это… ммм… мгновенное и переполняющее… притяжение что ли.
— Тянет, словно магнитом? — предложила Хармони свой вариант.
— Именно. Я должен был убедиться, что ты в курсе происходящего и ничего не имеешь против. Потому что, когда в голове только и сидит мысль о том, чтобы поддаться на зов магнита размером с целый завод, такое редко бывает взаимным и очень часто не приносит ничего хорошего.
— О, ну так это взаимно, — сказала она и, отчасти чтобы доказать правдивость своих слов, а отчасти потому, что ей самой этого хотелось, запустила руки Пэкстону под футболку, с радостью заметив, как его сердце забилось быстрее и как на миг он перестал дышать.
Его кожа, покрытая короткими волосками, оказалась мягче, чем ткань скрывавшей ее футболки, самой шелковистой из всех, которые доводилось гладить Хармони. Кожа была такой мягкой и гладкой, что она невольно сравнила ее с египетским хлопком, и такой горячей, что на ней просто обязана была присутствовать этикетка с предупреждением «Осторожно: может вызывать яростные вспышки оргастического безумия».
Пэкстон выдохнул, уже в который раз мгновенно превратив Хармони в жидкий мед, и она возобновила свое тактильное исследование, за несколько секунд превратившееся в настоящую сексборьбу за золотую медаль, в которой участвовали их рты и руки, преследуя одну-единственную цель — победить в этой гонке.
Обхватив обеими руками ее ягодицы, Пэкстон поднял Хармони, а она инстинктивно обвила ногами его бедра. Он развернулся, прислонился спиной к стене и сполз на пол, не выпуская ее из рук. Теперь Хармони сидела на нем.
— Мне плевать, почему погас свет, — проговорил он, — это абсолютно…
Хармони ущипнула его за соски, и они мгновенно превратились в твердые маленькие комочки горячей плоти. Пэкстон тут же замолчал.
— Все это, конечно, интересно, но разве ты до сих пор не раскусил Гасси?
— Гасси?
— Всякий раз, когда ты отрицаешь ее существование, она что-то вытворяет, чтобы доказать тебе, что она здесь.
Ухмыльнувшись, Пэкстон залез руками под топик Хармони и застыл.
— Что у тебя на груди? Похоже на какой-то мешочек.
— Это сбор ароматных трав, — сказала она, решив, что скрывать тут нечего.
В мгновение ока застежка бюстгальтера оказалась расстегнутой.
— А знаешь, — снова заговорил Пэкстон, — если приведение Гасси действительно существует, то это самое лучшее из всего, что она для меня сделала. Я еще никогда не был так доволен тем, чт…
В комнате внезапно включился свет, на мгновение ослепив их обоих. А вместе со светом вернулось и ясное осознание происходящего.
Не в силах посмотреть друг другу в глаза, они так быстро отдернули друг от друга руки, что запутались пальцами. Через секунду Хармони уже стояла на ногах, поправляя свою одежду и давая Пэкстону время подняться и справиться с эрекцией.
Снова послышались восемь щелчков подряд.
— Двери открыты, — возвестила Хармони.
— Если призрак Гасси и существует, — снова сказал Пэкстон, повернувшись к ней, — то она злющая и препротивная старая летучая мышь.
Не успел он договорить, как коротко вскрикнул, будто от внезапной боли, пошатнулся и сбил Хармони с ног.
— Эй! — прикрикнула она на него.
— Извиняюсь.
Он наклонился, чтобы подать ей руку и помочь подняться, но не успел. Опять вскрикнул и резко выпрямился.
— Тебя радикулит разбил или как? — проворчала Хармони, самостоятельно поднимаясь на ноги, и посмотрела на Пэкстона, который крутился вокруг себя, пытаясь понять, что произошло.
Ей же хватило одного взгляда, чтобы понять причину его дискомфорта. Из Пэкстона торчал здоровенный обломок. И не просто какой-то там обломок чего-то. У одного из игрушечных, но сделанных в полный рост солдат на винтовке не было штыка.
— Что там? — спросил Пэкстон, безуспешно пытаясь увидеть себя сзади.
— Мне правда не хочется тебе это говорить, но тебя подстрелил в задницу деревянный солдатик.
— ИГРУШЕЧНЫЙ солдат?! — рявкнул Пэкстон. — Быть этого не может.
— Ясное дело. Это Гасси опять пытается доказать тебе, что она здесь. — Хармони обошла его кругом, оценивая масштабы нанесенного ущерба. — А знаешь, если судить по месту попадания, не повернись ты тогда ко мне, Гасси попала бы именно туда, чем думают все мужики.
Пэкстон побледнел, и Хармони обняла его одной рукой.
— На стройплощадке есть медсестра?
— У нас есть аптечка. Обычно со всеми травмами и ушибами справляется Курт, но будь я проклят, если мне захочется, чтобы он об этом узнал.
— Слишком неловко?
— Слишком похоже на подтверждение твоих историй о призраках. Мне не нужен бунт, как бы близок я ни был к тому, чтобы слинять с корабля из-за всех этих чудных странностей.
— Собираешься вытащить штык из задницы сам или так и будешь ходить вокруг да около и отказываться от помощи, как настоящий мужик?
— Смотрю, ты прямо балдеешь от происходящего!
— Ну, знаешь, не каждый день военный позволяет какой-то деревянной игрушке подстрелить себя в такое место, которую даже солнцу подставляют редк…
— Хватит. Мне нужна помощь. Как ты там говорила? Лучше глубокое синее море, чем дьявол во плоти?
— Ха! Полагаю, я в этом случае — глубокое синее море?
— В яблочко, детка.
— Еще раз назови меня деткой, и я воткну тебе что-нибудь поострее во вторую булку.
— Понял, облажался. Приношу свои извинения. Хармони… Дерьмо! Не могу поверить, что прошу тебя об этом, но, пожалуйста, не могла бы ты вытащить этот штык из моего зада?
— О’кей, не вопрос, — сразу согласилась она, потирая руки, и развернула Пэкстона спиной к себе.
— Стой! — проорал он с мучительным стоном, подпрыгивая на месте, чтобы не дать ей добраться до своей задницы. — Не так же!
— А как тогда? Сильно болит?
— Это всего лишь кусок дерева.
— Серьезно? — Хармони подошла к солдату с винтовкой без штыка и ткнула его пальцем в грудь. — Это сделал он, да-да. — Потом повернулась к другому солдату, измерила длину штыка на его винтовке и снова повернулась к Пэкстону, руками показывая размеры деревянного клинка. — В тебе торчит… вот такой же.
— Учти, — резко проговорил Пэкстон, — это тебе не какой-нибудь анекдот, который можно рассказать друзьям.
