Казалось, комната вокруг не существует, и весь мир погрузился в безмолвие, теперь, когда они снова соединились.
- Мара, - он шептал на древнем языке слова нежности, и темные густые слезы лились из его глаз.
- Дориан, - она бережно провела руками по его лицу, и глаза ее сияли, как огонь. - Мир мой, сон мой, свет мой. Любовь моя.
- Тьма сидит у моих ног, - улыбнулась Сэм, запуская руку в пряди темных волос Дориана. Так непривычно было видеть его бледное лицо на фоне рассветного зарева.
- Знаешь, так странно быть на свету, - сказал он, подымая на нее глаза.
- Ты привыкнешь, как я привыкла к ночи.
- Я знаю, о чем ты все время думаешь. - Сказал он. - Я не против того, чтобы вампиры стали людьми. Только я не хочу принуждать их, они должны пойти на это добровольно.
- Так не обязательно должно быть, - сказала Сэм, чуть заметно помрачнев. - Это идея Габриэля. Я не могу представить себе Малькольма человеком, это все равно, что лишить его сути. Надо было сказать ему, что со мной все в порядке, - огорчилась она.
- Я сказал, - улыбнулся Дориан, и Сэм посмотрела на него с благодарностью. - А вот и Габриэль, - сказал Дориан, не оборачиваясь, и ангел появился на террасе.
Он замер, увидев их двоих вместе.
- Вы соединились. - Потрясенно произнес он.
- Ты чуть не убил ее вчера, - сказал Дориан, поворачиваясь к нему, в его голосе зазвучали нотки гнева.
- Если бы она умерла вчера, - произнес Габриэль, - она бы вернулась к свету. И все мы были бы спасены. - Он с досадой смотрел на влюбленных. - А теперь ворота закрыты.
- Ты готов был убить меня, лишь бы добиться своего? - пораженно спросила Сэм, а Дориан заметно напрягся, словно перед броском. Сэм успокаивающе коснулась его руки.
- Это был единственный выход. Но ты вспомнила быстрее, чем я думал. - Сокрушенно произнес Габриэль, опускаясь на террасу. Ему, похоже, было абсолютно наплевать, даже если бы Дориан разорвал его на части.
- Я думала о том, о чем ты говорил, Габриэль. Но я говорила тебе еще вчера, большинство вампиров, которых я знаю - живые, мыслящие существа, способные чувствовать, и я не могу разрушить их жизни только для того, чтобы открыть какой-то мифический путь к свету.
- Он не был мифическим, - Габриэль верил в то, что говорил. - Это был последний шанс. Теперь, даже если вы снова расстанетесь, потребуются века для того, чтобы такая возможность снова появилась.
- Мы не расстанемся. - Отрезала Сэм. - Мы едины, и тебе придется принять это, Габриэль.
- Нет, - он покачал головой. - Я принадлежу свету. А ты - ни то, и ни другое. Я больше ничего не должен тебе, я ухожу.
- Габриэль, ты ведешь себя, как ребенок.
- Я и есть ребенок, твой ребенок, если ты забыла. - Бросил он ей в лицо, затем развернулся и спрыгнул с террасы.
Сэм тяжело вздохнула, и, убрав руку Дориана с коленей, поднялась.
- Он вернется. - Сказал Дориан. - Вечность - это слишком долго для того, чтобы никогда больше не пересечься.
- Тогда почему у меня такое ощущение, что я предала его?
- Ты успела привязаться к нему.
- Я успела вспомнить его. - Грустно сказала Сэм. - Он - мое дитя.
- Они все - наши дети. - Сказал он, делая широкий жест рукой.
- Тогда, может, он прав в том, что я лишила их шанса на свет?
- Мы ведь живем в любви, почему они не могут жить в любви и мире с самими собой? - Возразил Дориан.
- Потому что в них неравные доли света и тьмы. Потому они ищут себе пару. Но представь, как трудно найти того, кто восполнит твои части света и тьмы до равенства? Настолько трудно, что почти невозможно. И это единственный шанс на счастье, который мы оставили им.
- А что нужно было сделать? Дать тебе умереть?
Сэм прошлась к краю террасы.
- Я бы растворилась в свете, ты во тьме. И они могли бы успокоиться в свете или тьме, устав от поисков счастья здесь.
- А мы? Что бы делали мы?
- Не соприкасались, не обретали форму, были бы сознательным светом и тьмой, как в самом начале.
- Тьмой и светом, несущим в себе боль. Потому что я не смог бы быть прежним. И каждый, ищущий во мне покоя, находил бы боль.
Она взглянула на Дориана. Он говорил правду, похоже, у них не было выхода. Она вернулась к нему и коснулась его руки, боль сразу утихла.
- Никогда не отказывайся от нас. - Произнес он.
- Не буду, - сказала она, но ее голос не был счастливым.
- Мак, - Сэм вошла в комнату, предварительно постучав в дверь, хотя и появилась в доме прямо посреди коридора всего в двух шагах от его двери.
- Мара, - он слегка склонил голову в знак почтения.
- Я не забыла, - произнесла она почти одними губами, и глаза ее едва ли были глазами безразличной королевы.
- Ты изменилась. - Спокойно сказал он, но это прозвучало, как удар для Сэм. - Ты теперь действительно Мара. - Он прошел в дальний конец комнаты, увеличивая расстояние между ними.
- У меня был выбор, - произнесла вслух Сэм то, что до сих пор мучило ее.
- О чем ты? - Повернулся к ней Мак.
- Умереть, - ответила она, опуская глаза, - и больше никогда не соприкасаться с тьмой.
Казалось, он побледнел от сказанных ею слов.
- Это было бы больше, чем смерть для нас. Для всех нас, для него. - Произнес он, имея в виду Нагару.
- Разве тебе было бы не легче знать, что я умерла, чем видеть меня такой? - Спросила Сэм.
- Чушь, - резко выдохнул Малькольм. - Мне было бы легче, если бы ты не мучила себя памятью своей последней человеческой жизни. Было бы легче, если бы в тебе не осталось ничего, кроме Мары. Если бы ты стала высокомерной и безразличной. - Он приблизился к ней вплотную, и в его глазах светилась боль.- Но ты приходишь, и в тебе так много любви, так много Сэм, ее глаза, ее улыбка, ее упрямство.
- Я и есть Сэм, пока не умру. - Сказала она, опуская голову. - Я пришла не для того, чтобы мучить тебя. А для того, чтобы встретиться с тобой и поговорить, чтобы ты знал, что со мной. Чтобы ты знал, что я дорожу тобой, что я ничего не забыла. Можешь казнить меня за это, Мак, но я не хочу расставаться с тобой.
- Твой друг оказался последним из детей света? - Малькольм сменил тему.
- Да, - кивнула Сэм. - Но он ушел, когда увидел нас с Дорианом, обвинив меня в предательстве. Он предпочел бы, чтобы я умерла.
- Он не понимал тебя. - Резко произнес Малькольм. - И это неудивительно, потому что он сам никогда не был человеком, он понятия не имеет, что такое тьма. Осуждает ее, не глядя, как принцип.
- Он - мое дитя. Если он так считает, это я создала его таким. - Произнесла Сэм.
