— Не купила…
— Форменное безобразие! Никуда не годится такое положение дел!
Мои солдатики, как под горн, восстали из руин растоптанного самолюбия и приняли воинственную позу. Мне даже стало немного смешно. Оттого, что генералом стала Ульяна, которую мне приходилось этими же словами регулярно собирать в кучку после неудачного расставания.
Да.
Надо отпустить. То, что было в школе, было в школе. Действительно, все сейчас по-другому. Почему Видинеев должен до сих пор испытывать ко мне что-то, ну кроме благодарности, что я его человеком из старого дедка сделала? То, что мы с ним так повстречались — это прекрасно. То, что он открыл мне глаза на то, как я могу чувствовать другого человека — прекрасно. Может быть, завтра все изменится, и он найдет свое счастье, или уже нашел. Надо наслаждаться тем, что было, тем, что будет, но самое главное — тем, что есть. Надо жить этим мигом. Жить каждым мигом. Потому что жизнь — это движение.
— Жизнь — это движение..-прошептала я одними губами.
— Что ты там бормочешь, Воробьева?
— Ничего, я тряхнула головой, рассыпав расплетенные волосы из своей прически из кос, которую носила в восьмом классе. — Ничего.
Внутренние солдатики, поймавшие такой мощный дзен, понимающе улыбались друг другу. И вдруг подобрались уверенно, и встали в круговую оборону для нового боя — ежедневного боя — за меня.
Глава одиннадцатая, в которой мало кто понимает, что происходит
Оставшиеся дни я занималась корпоративом для коллег. Организация давалась мне легко, потому что я уделяла продумыванию каждой мелочи все лишние секунды, забивая свое личное время. Утром, пока чистила зубы, я придумывала текст для шутливых грамот от деда Мороза, вечером, за глажкой рубашек, размышляла, как можно отблагодарить самих актеров, дающих новогоднюю историю за три дня до главного праздника года. На работе с утра разгребала все дела, а после обеда начинала обзванивать, переносить, резервировать и согласовывать мелкие детали, из которых, как все знают, и состоит главное. Грымза, видя мои старания, улыбалась и даже не не мучила проповедью по отчету, который я сдала, по обыкновению, позже всех.
И все это время я не бегала от опасной близости к Максиму, хотя замечала иногда его заинтересованные взгляды на себе. Даже не заинтересованные, а какие-то очень внимательные, изучающие. Я же излучала деланное равнодушие, тактичное и деликатное, вполне в духе брошюрок из самых крупных кадровых агентств, гордящихся своей корпоративной этикой.
Во всем этом была заслуга, по молчаливому согласию Ульяны, в моем новом платье, купленном для корпоратива. Белое шелковое облако, расшитое по подолу мелким стеклярусом с речным жемчугом, стало сказкой во плоти. Закрытое, но оставляющее намек на женственную эротичность, облегает тело и струится по изгибам груди и бедра, скользя легкой волной чуть ниже колен.
Каждое утро я дотрагивалась до платья, спрятанного в полиэтилене в глубине шкафа и получала от него мощнейший заряд бодрости. Ох, вот она — любовь во плоти!
— Обееед! — прогремело над моим ухом Ульянкино. — О чем там мечтаешь?
— Ой, я и не заметила, пойдем уже.
— Ну как, все готово к корпоративчику? — повернулась она ко мне чуть позже, в столовой.
— Готово, не сомневайся, — улыбнулась я, отмечая, что в очереди все прислушиваются к нашему разговору. — Да все нормально будет, не боись!
Я шутливо толкнула ее в плечо.
— Ох, какие люди! — обрадовался мне наш бесконечно не терпящий блондинок, я бы даже сказала, блондиноненавистник, лысеющий повар Дениска. Сейчас опять начнется. А я даже не приготовила шуточку про лысых!
— В голове моей опилки, не бе-да! Так устроены блондинки да-да-да! — мультяшным голосом пропел злодей.
— Может, и правда, что лысина — признак мужской потенции, но она уменьшает ваши возможности доказать это — перехватив мой сомневающийся взгляд, парировала Ульянка.
Дениска закашлялся и смутился. А я противно захихикала.
Ура! Наша взяла!
Наверное, Федосова, все-таки, нравится нашему лысеющему злыдню. «Ах, как прекрасно она его уела» — размышляла я, выискивая свободное место в столовой. Как назло, почти все свободные столы оказались заняты.
— Воробьева, стой! — мужской окрик позади заставил меня испуганно вжать голову в плечи. Дениска надвигался на меня через весь зал, коварно улыбаясь, держа в руках стакан компота. Я очень медленно и осторожно, дрожа вместе с подносом, полным еды, обернулась. Нехорошее предчувствие заструилось по позвоночнику.
Ох, надеюсь, Дениска меня не прихлопнет как муху, или не выльет на меня компот, как в диснеевских фильмах про подростков! Я же просто шутила все это время!
Прощайте мои прекрасные замшевые синие туфельки! Прощайте, чудесная белая с розовыми ниточками блузка и синяя юбочка- карандаш. И макияж, прощай. Вы верой и правдой служили мне целых полдня, мне будет вас не хватать.
Вокруг прекратился шум, и между нами, будто море от движения рукой Моисея, расступились люди. Я с Дениской остались один на один.
Он остановился. Я замерла.
Он хитро прищурился и пожал каким-то неуловимым спортивным движением, будто разминая мышцы, плечи. В голове моей промелькнула мелодия из вестерна и пропала, как только тот сделал шаг навстречу ко мне. Ту-ту-ту!
О нет, я буду сражаться! — решила я и ринулась прочь, балансируя тарелками с едой на бегу, путаясь в ногах на каблуках.
Люди ошарашенно глазели и расступались передо мной.
Дверь близка! И близок Денискин провал! Ведь всем известно, что повара за пределами кухни теряют свои магические свойства и становятся обычными парнями и девчонками.
Тарелка с капустным салатиком опасно скатилась к самому краю подноса, и я отвлеклась на милисекунду, чтобы подхватить ее.
— Воробьева, стой! — слышу за спиной вражеский голос, задыхающийся от смеха.
— Ну ты и блондинка, Воробьева! — через секунду уже прямо передо мной.
Денис отрезал путь к двери своей мощной фигурой в белоснежном поварском халате. Стоит и смотрит на меня, а я боюсь поднять глаза от своего несчастного спасенного салата. Вот сейчас, вот сейчас он расквитается со мной за весь год шуток про лысых!
— Что здесь происходит?
Это еще что?
Я неверящим взглядом наблюдаю Видинеева, встающего прямо передо мной.
Глас Максима Леонидовича строг и серьезен. Он выжидательно смотрит на фактурную фигуру повара. Тот мгновенно съеживается от требовательного взгляда Видинеева.
Видинеев поводит подбородком и плечами. О боже, такой жест обычно делают парни перед дракой. Не то, чтобы я видела драки вживую, но в фильмах определенно это выглядело именно так! От него волной идет холод.
— Ээммм… — пытается мой мозг дать команду языку, но тот неожиданно распух во рту.
Видинеев засовывает руки в карманы своих темно-синих классических джинс, ладно сидящих на бедрах.
— Ну вот, такую игру испортил! — расстраивается повар. — Да Воробьева, блондинка стоеросовая, компот забыла!
Бровь Видинеева ползет удивленной дугой, и холод в глазах резко тает, сменившись на радужные смешинки.
— Компот? — Он, не прячась, улыбается во весь рот.
— Компот, компот, а ты что подумал? — бурчит Дениска и аккуратно ставит стакан на мой поднос. Действительно, забыла.
Повар ныряет во вновь бурлящую столовую, и по дергающейся спине видно, что он все же дает волю смеху, томившемуся в груди.
Ну хоть кому-то смешно. Мне же, под улыбающимся взглядом Максима Леонидовича не смешно совсем. Я разворачиваюсь и медленно делаю два шага обратно, уверенно цокая каблуками по мраморному полу.
— Давай помогу, а то уронишь, в конце концов, что-нибудь — мягко забирает у меня из рук поднос Видинеев.
— Я сама.
— Конечно, сама, но я, все же, помогу.
Он ставит поднос на стол к Ульянке, нашедшей для нас местечко.
— Приятного аппетита, Алена!
— И тебе — бурчу и отворачиваюсь.
— Что это было? — Федосова улыбается мне.
