— Не люблю сладкое, — поморщился Руслан.
— Еще один любитель желтой кислятины на мою голову, — расстроился Шура, но тут же улыбнулся, — вот и отлично, будем пить вместе с Нашей Светлостью, мне больше достанется. Что? Я — большой, мне нужно много. На массу тела. Хотя… На милорда как посмотришь, так и моргнешь — здесь или мерещится, а Шарди можно ведрами вливать — как с гуся!
— Толерантность, — кивнул Руслан, — высокая устойчивость к спиртному. Между прочим — прямой путь к алкоголизму.
— Вся наша жизнь — прямой путь в ту сторону, — философски заметил парень, пожимая плечами, — весь вопрос в том, насколько быстро мы туда придем. А мы уж постараемся помедленнее.
— И с удовольствием, — согласился Руслан, принимая бокал "желтой кислятины". По вкусу это оказался очень неплохой херес, чуть более крепкий, чем ожидалось, но с приятной кислинкой и ярким ореховым послевкусием. Если это именно то вино, которое, по словам Шуры, очень любил неведомый милорд, то спиваться им — одно удовольствие, и, пожалуй, Руслан бы не отказался составить Светлости компанию за столом… хотя, интересно, а он "рылом вышел", чтобы пить с милордами?
Озвучить свои сомнения он не успел — появилась хозяйка приема и народ немедленно потянуло к ней, как гвозди к магниту.
Руслан смотрел во все глаза с непонятной самому жаждой. Золотая Богиня шла, чуть придерживая тонкой рукой в шелковой перчатке юбку из тех, у которых психолог подозревал вшитый внутрь хула-хуп. Или — парочку. Высоко взбитые волосы делали тонкую шею какой-то запредельно хрупкой и беззащитной, не помогал даже массивный воротник.
Улыбалась. При всей манерности, улыбка Алеты была просто невозможно искренней. Руслан немедленно сообразил, кого из гостей здесь видеть рады, кого — не слишком, а кого с трудом терпят — живое лицо Богини читалось как блок новостей: "коротко о главном".
Вот как с таким лицом — в политику? Съедят — и не подавятся. Да и съели, судя по тому, что он видел два года назад…
Но, кажется, с ней действительно все хорошо. Цвет лица вполне здоровый и это не ухищрения визажиста. Милостивые кивки-приветствия уверены и плавны, глаза поблескивают в тон меланжевым витражам. И это сияние южной розы, пережившей зиму и снова цветущей — назло холоду… Жива, девочка! А тот, кто с ней сотворил такое, уже благополучно прописан в ад — и это лучшая новость за два года. Жаль только, что не получилось своей рукой дряни голову оторвать.
Руслан засмотрелся так, что не успел отступить вместе со всей толпой — и вдруг оказался напротив Алеты. Почти — рядом. Глаза в глаза. Зеленые звезды скользнули по нему удивленно, но не гневно. Кажется, у нее хорошее настроение?
Узнает? Нет? Но ему и в голову не пришло обидеться или расстроиться — на кого, господи?! Женщина тогда от боли себя не помнила, ей еще запоминать каких-то левых мужиков! Здорова — и хвала небесам.
Наступившей вокруг тишины он сперва не услышал и не почувствовал. А когда сообразил… улыбнулся виновато — но без вины и склонился в отрепетированном утром приветствии.
— Благословение Неба, — мягким, обволакивающим голосом произнесла она, — Рада вас видеть у себя в гостях. Мы ведь еще поговорим?
— Безусловно, ваше императорское величество. Если я лишусь языка от восторга, то буду писать в блокноте, — вылетело у него раньше, чем включились мозги.
Краем глаза он заметил Шуру с выражением веселого безнадежного ужаса на лице.
Алета со свитой прошла мимо, кивая и улыбаясь не как заводная кукла, а как солнце, которое светит и императору — и коту. Гвозди потянулись за своим магнитом, обходя Руслана кто по широкой дуге, кто по узкой. А кое-кто прошелся почти по ногам, больно толкнув локтем.
Вряд ли это была случайность.
Но когда психолог это сообразил, нахал благополучно рассосался.
Шура тронул его за локоть.
— Это было демонски неосторожно, — тихо сказал он.
— Что ж ты меня не удержал?
— А получилось бы? Вот то-то и оно. Алета, — парень развел руками, — это как погода. Под дождем мокнешь, на солнце сохнешь, на ветру — мерзнешь. Рядом с Алетой огребаешь в обе руки. Отменить это все равно, что отменить рассвет. Наверное, способ есть… но никто его не знает.
Больше на приеме делать было нечего. Разве — нарываться, но Руслан решил, что ему уже давно не двенадцать лет… и спокойно позволил телохранителю себя увести. Как оказалось — недалеко, всего лишь на третий этаж.
Они свернули направо, потом еще раз направо, поднялись по лестнице, которая была уже и без перил (видимо, для прислуги) и оказались перед скромной дверью, больше всего похожей на дверь в гостевую спальню. Зачем они здесь?
— Это самая важная на сегодня встреча, — ответил Шура на его вопросительный взгляд, — та, которая только что случилась — очень впечатляющая, но она и в половину не так важна.
Руслан приподнял брови:
— Кто же нас ждет за этой дверью? Император? Или сам местный боженька?
— Официально здесь верят в Святых Древних.
— А неофициально?
— Все сложно…
— Похоже на статус, — пробормотал Руслан, но последовал за телохранителем спокойно. После того, как у него рухнула сначала карьера, потом будущая семейная жизнь, а потом случайный собутыльник утащил его "на тот свет", где только что произошла встреча с женщиной, два года назад почти умершей у него на руках — какая разница, что там за этой дверью. Хоть семиглавый дракон — Руслан бы и ему спокойно предложил коньяка.
То ли перегорел… То ли познал дзэн.
Драконом и боженькой в одном флаконе оказалась милая молодая девушка лет двадцати. Каштановые волосы с легким оттенком рыжины — в школе этого достаточно, чтобы тебя дразнили "Рыжей", неизбежные веснушки на небольшом, вздернутом носике, такие же рыже — карие глаза и приятная полнота. Сейчас приятная. После вторых родов таких симпатичных пышечек обычно разносило так, что на трамвае не объедешь.
— Верна. — представил ее телохранитель. Девушка наградила гостя пытливым взглядом, но присутствие "Винни" рядом ее успокоило.
— Верна — твоя, если так можно сказать, коллега. Целитель благословением Неба. Я был абсолютно уверен, что она разгрызет орешек, из-за которого мы тут собрались.
Шура так и не сел, остался стоять у окна, задумчиво глядя сквозь стекло в мелкой решетке. Изобразил джентльмена. Стул в комнате был только один, по закону гостеприимства его должен был занять Руслан, но, с другой стороны — Верна была девушкой… Дилемма, однако.
Ее разрешили просто — все трое сделали вид, что спорной мебели не существует.
— Что за орешек? — поинтересовался Руслан.
— Молодой парень. Двадцати еще нет, наверное. Или есть — с этими полуночными княжествами никогда не разберешь, они там долгожители. Причем, странные такие долгожители — юность у них длится очень долго, чуть не до старости. А старость — еще дольше. Бодрых стариков, перешагнувших столетний рубеж, десяток на дюжину. А вот таких матерых мужчин и зрелых женщин словно вообще нет.
— И что с этим парнем?
Шура смущенно замялся.
— В штаны он мочится, — с прямотой врачевателя выдала Верна.
— Бывает, — Руслана смутить было сложнее. Да и не та тема. — Молодой, значит, всяческие старческие недомогания исключены. Воспаление?
— Телом он здоров. Руку на огонь положу, — Верна шмыгнула носом.
— А душой, значит… — протянул Руслан.
— С душой не ко мне. Я не жрица.
— Понимаю, — психолог и в самом деле сообразил, зачем Шура его вытащил. — Вы хотите, чтобы я его осмотрел?
— Ага, — буркнула Верна, — только желательно как-нибудь так, чтобы он этого не заметил. Или не понял.
— Шутите?
— Серьезны, как могильщики, — заверил Шура. — Парень — принц. Правда, третий, но гонору — на князя крови. Здесь с посольством. Отношения с его княжеством…
— Плохие? — попробовал угадать Руслан и промазал.
