Дознаватель встает из-за стола. Я не обращаю внимания. Наверное, ему нужен какой-то документ. Я оказываюсь совершенно не готова к тому, что он остановится за моей спиной и опустит ладони мне на плечи:
– Аврора, так бывает. Вы не должны чувствовать вину за действия других людей.
Я, качнувшись, подаюсь вперед. Столешница через ткань болезненно впивается в тело. Я разворачиваюсь. Чужие ладони соскальзывают с моих плеч. Теперь я чувствую столешницу спиной. Я стараюсь выглядеть спокойной и в то же время отодвигаюсь, насколько возможно. Дознаватель непозволительно близко.
Смотрю на него, а вспоминаю недобитка. Странно так. Недобиток позволял себе гораздо больше, у дознавателя жест почти дружеский, но отторжение вызывает почему-то именно он.
– Господин Фронш, я признательна вам за поддержку. Я понимаю, что у вас самые благие пожелания, однако будет неуместно, если мы начнем общаться слишком вольно.
В глазах дознавателя вспыхивает злой огонек.
Неужели я была груба? Я старалась отказать мягко.
– Почему же, госпожа Аврора?
Он все еще обращается ко мне по имени, но хотя бы делает это чуть более уважительно.
– Я убеждена, что на работе личному нет места, а следовательно, общение не должно выходить за рамки делового этикета.
Его злость разгорается ярче.
– Госпожа Майс, мы оба взрослые. Не стоит рассказывать про правила, это звучит фальшиво.
Что ему не нравится? Я старалась щадить его чувства, ведь отказ переносится гораздо легче, когда причина кроется во внешних не зависящих от тебя обстоятельствах, чем в тебе самом. Впрочем, как угодно. Мы действительно оба взрослые. Дознаватель... не мой тип. Наверное, он хороший человек. Почему бы и нет? Но рядом с ним не возникает чувства защищенности, как рядом с недобитком, поэтому нет.
– Дело для меня на первом месте, господин дознаватель. Независимо от того, как это звучит, это правда.
– Я вас услышал, госпожа.
Возможно, я фантазирую, но мне кажется, что он использовал не столько обезличенное обращение, сколько укороченное, и подразумевалось все то же – «госпожа Аврора». Черт, ему обязательно быть таким раздражающим?
– Как продвигаются поиски?
Дознаватель отстраняется только после моего вопроса. Он отходит к столу, разворачивает карту королевства:
– Вот, госпожа, взгляните, серыми точками отмечены места, так или иначе связанные с похитителями. По мере проверки адресов, мы будем перекрашивать точки в зеленый, если ничего не найдем.
Я усилием воли давлю в себе нетерпение и подхожу ближе. Не-Черт вчера говорил и утром напомнил, что выдавать свою осведомленность опасно, поэтому к его предупреждению я отношусь со всей серьезностью. Я преднамеренно встаю полубоком, чтобы дознаватель не мог видеть выражение моего лица.
Серые точки рассеяны по всей территории королевства, и их неожиданно много. Я пытаюсь сопоставить то, что вижу, с районами, которые перечислил Не-Черт.
– Госпожа, о чем вы так напряженно думаете?
Черт!
– Если детей собирают с какой-то целью, то вряд ли с ними занимаются сами усыновители. Возможно ли, что похитители организовали свой приют? Приют – не тот масштаб. Скорее, большой дом, где несколько взрослых присматривают за детьми. В городе появление семьи с десятком детей привлечет внимание, значит, дом должен быть на отшибе или за городом. Господин дознаватель, мне кажется, именно такие дома следует проверить в первую очередь. Как вы считаете?
– Я тоже об этом подумал. Сейчас стражи проверяют вот эти точки, – он использует карандаш вместо указки. – Первые сведения я жду через час.
– Хорошо...
Я слышу, как дрожит мой голос, ничего не могу с собой поделать. Я гадала, как указать на районы, где предположительно могли обосноваться деарцы. Делать ничего не пришлось, одна из точек в нужной области, и есть еще шесть совпадений, но, когда будут проверять их, пока не понятно.
– Как много времени понадобится, чтобы проверить все адреса?
– Трудно сказать. Вот сюда и сюда, – карандаш скользит по карте, – добраться проблематично. И еще учтите, что список адресов для проверки будет пополняться.
Кивнув, я отхожу в сторону.
Я почти закончила с личными делами пропавших детей.
В дверь распахивается без предупреждения.
На пороге подтянутый парень в форме стража, на вид ему лет двадцать, скорее мальчишка. Или так кажется из-за растрепанных волос? Из-за плеча парня выглядывает встревоженная Энна. Похоже, она чувствует себя неловко из-за того, что не успела предупредить, но не ей останавливать стража при исполнении.
Вытянувшись в струнку, парень отдает честь и рявкает в полную силу легких:
– Докладываю! Дознаватель Фронш, вас вызывает командир отделения!
Сколько рвения... Я морщусь и прикладываю палец к уху. Впрочем, крикуну до меня дела нет, он сверлит взглядом дознавателя.
– Госпожа инспектор, вынужден вас оставить.
Я киваю, глупых вопросов что случилось вслух не задаю. На душе становится тревожно. Как начальник, я бы не стала отвлекать подчиненного, занимающегося поиском детей. Вызов мне не нравится, внутри аж зудит от предчувствия новых проблем, которые добавят сверху.
Дознаватель и страж уходят.
Я перевожу взгляд на Эночку:
– Будь добра, чай.
Если дать недобитку хорошую заварку и ваниль, он или Эночка справятся с приготовлением лучше?
Я возвращаюсь к личным делам детей. Я почти закончила читать. Ничего, что могло бы показаться хоть немного заслуживающим внимания, я, увы, не нашла. Не-Черт был прав –единственное, что объединяет детей, это их магический потенциал.
Я откладываю дела – прямо сейчас больше я ничего сделать не могу – и возвращаюсь к отчетам по приюту. Аромат ванили щекочет нос, Энна ставит чашку справа от меня. Обычно ради чая я откладываю бумаги, но не сегодня.
Увлекшись, я как всегда теряюсь во времени.
Когда я выныриваю из бумаг, еще светло. На дне осталось полглотка. Времени прошло немного? Я поднимаю взгляд, и, наконец, понимаю, что меня отвлекло. Вернулся дознаватель. Энна звала меня безуспешно, а ему одной фразы хватило, чтобы я услышала:
– Плохие новости, госпожа Майс.
– Дети?! – вскидываюсь я.
То, что мы с недобитком решили, что их собирают ради отдаленного будущего, не значит, что мы правы.
– Нет. Не совсем. Уже проверенные адресу оказались пустышками. Госпожа инспектор, командир отделения приказал поумерить энтузиазм.
– Что?!
– Командир передал мне сразу два новых дела, под предлогом, что мои коллеги не справляются с расследованием. Оба дела запутанные, и очевидно, что переданы мне, чтобы отвлечь, чтобы я не мог полноценно заниматься поисками. Пренебрегу – меня вовсе отстранят.
Ничего не понимаю...
Я никак не упоминала культ. Речь шла именно о пропаже сирот. Так почему сверху вмешались?! Только если.
– У преступников наверху есть покровитель?
Есть покровитель, но нет денег – как это может быть?!
– Госпожа инспектор, вы все понимаете правильно.
– И. что мы будем делать?
– Делать? Энна, оставьте нас.
Энна косится на меня и послушно выходит, плотно закрывает за собой дверь. Можно быть уверенной, что Энна не попытается подслушать. То, что прозвучит сейчас, останется между мной и дознавателем. Я уверена, что он вновь назовет меня по имени, но он молчит.
В кабинете воцаряется тишина. Дознаватель не спешит ее нарушать. Мы смотрим друг другу в глаза, и в его взгляде я чувствую его непримиримость. Чем дольше я смотрю ему в глаза, тем отчетливее понимаю, что нельзя первой отвести взгляд. Это сражение, не знаю, почему, но это настоящее сражение.
Я не моргаю до сухой рези в глазах.
Дознаватель сдается первым.
– Аврора, не глупите. Приказ пришел с самого верха. Как я уже сказал, меня отстранят, если я продолжу упорствовать. Вас же. Аврора, я не хочу узнать, что, возвращаясь с работы, вы наткнулись на набравшегося в хлам дебошира и погибли от ножевого ранения.
