– Вы.
– Вот.
Он кладет передо мной листок с адресом.
– Что это?
– Здесь живет Кай Ранс, страж в отставке. Он был тяжело ранен, целители признали его непригодным к продолжению службы. Я полагаю, он мог бы согласиться продолжить расследование тайно, в частном порядке.
Ха, что за шутка такая?
Я медленно встаю из-за стола:
– Господин дознаватель, вы меня за дуру держите? Потрудитесь объяснить, уж будьте любезны, как один человек, да еще и без официальных полномочий, справится с задачей, которая по силам только группе? Вы лично нанесли на карту точки, они разбросаны по территории всей страны. До удаленных добираться несколько дней. Как один человек может их проверить?
– Аврора...
– Я поняла, достаточно. Спасибо, что откровенно предупредили. Простите, но я должна обдумать новости.
– Да.
Дознаватель оставляет листок с адресом отставника на краю моего стола, отходит и принимается собирать свои документы. Карту с отметками. оставляет. И поглядывает на меня с видом несправедливо обиженного.
Отчасти дознаватель прав: если наверху хотят, чтобы расследование было прекращено, продолжать вопреки запрету глупо – нас прибьют раньше, чем мы продвинемся хотя бы на шаг, детям наше самоубийственное геройство точно не поможет, так что мужчину я не виню, наоборот, признаю его правоту. Однако на душе все равно гадко.
А его попытка отправить меня к отставнику? Вроде бы хоть какой-то выход, неофициальное расследование силами одного человека лучше чем полное бездействие, но кто сказал, что я получу помощь, а не попаду прямиком в смертельную ловушку? Откуда мне знать, предупреждает меня господин Фронш или проверяет, насколько я упряма?
Его предложением я точно не воспользуюсь. У меня есть кандидатура получше.
– Кажется, я пропустила обед? – я перекладываю «детские» дела в шкаф, следом убираю папки по приюту.
Интересно, а сверху приказ передали только командиру отделения или главе Опеки тоже? В любом случае вряд ли мне позволят поднять шум.
Обед я использую как предлог, чтобы уйти, но дознаватель воспринимает мои слова по-своему.
– Какое совпадение, госпожа инспектор. Я тоже. Позволите составить вам компанию? Слишком навязчиво.
– Не стоит, господин дознаватель.
Я набрасываю на плечи форменный плащ, затягиваю пряжку. Дознаватель наблюдает, не пытаясь приблизиться.
– Аврора.
– Господин дознаватель, вы уже собрались? Тогда я вас провожу.
Я хочу забрать оставленную мне карту, но я не хочу, чтобы дознаватель видел, что я вынесу ее из кабинета.
– Не утруждайтесь, госпожа, – довольно резко отвечает он и уходит.
Пф-ф!
Я сворачиваю карту, прячу во внутренний карман, туда же бросаю записку с адресом отставника и выхожу в приемную:
– Эночка, я на обед.
– Госпожа Майс?! Это на вас не похоже...
– Нужно проветрить голову, – пожимаю я плечами.
– Да, госпожа Майс.
Я ухожу.
Все-таки хорошо быть старшим инспектором. Вернуться на работу придется, но никто не упрекнет, если я буду отсутствовать два часа или даже три. Я не в силах ждать вечера, мне очень нужен совет.
И не только совет.
Ветер гонит по улице пыль. Я поднимаю воротник, кутаюсь в плащ и прибавляю шагу. На проспекте, если идти в сторону центра, работает кафе «Баранья ножка». Обычно мне лень делать крюк ради него, к тому же допоздна кафе не работает, закрывается, я банально не успеваю.
Я не соврала, когда сказала, что мне нужно проветриться. Злость плохой союзник. Я подставляю лицо порывам ветра, воздух приятно холодит кожу, но расслабиться не получается. Не только из-за тревоги за детей. Мне мерещится чужой взгляд. Я не оборачиваюсь, но поглядываю на стекла витрин, стараясь в отражении поймать наблюдателя. В том, что за мной следят, я не сомневаюсь. Чужой взгляд сопровождает меня до кафе. Я не решаюсь заказать два обеда, беру один, но сытный.
– С собой, пожалуйста.
Зал в кафе небольшой, желающих пообедать много, и свободных мест нет, так что ничего удивительного, что я беру заказ на вынос. Но вернуться-то я должна в инспекцию, пообедать в кабинете никто не запретит.
Часть пути я действительно прохожу обратно. Тот, кто за мной следит словно теряет интерес, но я поворачиваю не налево, а направо, домой. Чужой взгляд буквально впивается в затылок. Не выдержав, я оборачиваюсь. Никого.
Глава 11
Я поднимаюсь на этаж, вхожу в квартиру и замираю на пороге. Я дверью ошиблась? Я настороженно осматриваюсь и не узнаю свою прихожую. Вот мусор у порога мой, последняя порция, которую я честно собиралась прихватить утром, но снова забыла. К старому мусору прибавился новый пакет с обертками от вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака.
– Леди? Не ожидал. Вы все же решили не дать мне умереть с голоду? Я тронут.
Ага, квартира моя. Но...
– Что это? – спрашиваю я.
До меня доходит, что изменилось. В квартире свежо дышать. Атмосфера неуловимо изменилась. На тумбочке влажный след. Недобиток вымыл мне квартиру?! Однозначно не принц.
Он складывает руки на груди:
– Слегка передвинул мебель.
Точно! Именно мебель меня и смутила, когда я вошла.
– З-зачем?
Это нормально – хозяйничать в гостях? Надо признать, стало лучше. Уютнее, что ли. Недобиток одной перестановкой не ограничился. Шарф, который я когда-то бросила на вешалку и забыла, теперь завязан в форме банта. На тумбочке невесть откуда появилась вазочка с зеленым растением. Вазу, вероятно, мне когда-то подарили, а вот откуда недобиток выкопал растение? За плинтусом у меня точно ничего не росло. Неужели черт притащил с улицы? Или… Тонкие листья-стрелочки это лук! Вероятно, в пакете, собранном хозяйкой Хошши был.
– Ум?
Стоило о черте подумать, он высунулся из комнаты.
– Простите, леди. Я должен был спросить разрешение. Я хотел занять себя хоть чем-то, чтобы отвлечься.
– Отлично получилось, мне нравится.
– У-ум?
Черт шумно принюхивается, выпускает длинный розовый язык, облизывается и прыгает ко мне.
Недобиток легко перехватывает поганца в основании хвоста и забирает у меня пакет. Оставшийся без добычи черт тяжело вздыхает, вырывается и и уходит, а недобиток отбирает у меня плащ. Я только глазами хлопаю, слишком резкие перемены. Недобиток закидывает плащ на крючок, относит пакет в кухню.
Надо переобуться, но домашних тапочек в привычном месте нет.
Леди?
Я...
Парень подходит вплотную, между нами остаются сантиметры. Я сглатываю, а он присаживается на корточки, расстегивает ботинок на левой ноге. Пальцы невесомо касаются щиколотки. У меня от легчайшего прикосновения перехватывает дыхание.
– Вы.
– Леди, мне показалось, вы нуждаетесь в помощи, – проникновенный взгляд снизу вверх, и снова легкое касание.
На стопе оказывается тапочек.
– Я могу сама.
Никогда мужчины не помогали мне переобуваться, а недобиток нахально превращает простую смену обуви во что-то волнительное.
Он избавляет меня от второго ботинка, подает тапочек и плавно поднимается.
– Голова не кружится, – с едкой заботой спрашиваю я. Сказать спасибо язык не поворачивается, с слишком смущена.
Недобиток усмехается и уходит в ванную, но на пороге останавливается:
– Леди, поторопитесь, а то обед остынет.
Я дожидаюсь своей очереди мыть руки.
Когда я прихожу в кухню, недобиток уже абсолютно серьезен:
– Леди, что-то случилось? Когда вы пришли, мне показалось, вы очень расстроены. Вы повеселели.
Так он нарочно?!
Я сажусь за стол. Стул один, и недобиток мне его галантно уступает.
– Случилось. Мы ошиблись в предположениях. Я не знаю, почему у похитителей нет денег, но покровитель у них есть, причем в самом верху. Дознавателю рекомендовали сосредоточиться на расследовании других дел.
– Вот как? Это многое меняет.
Я рассказываю все, что случилось за день, рассказываю максимально подробно, в деталях. Парень, запросто сидя на подоконнике как на лавочке, внимательно слушает. Несмотря на свое же предупреждение, что обед остынет, пока я говорю, к еде он не притрагивается, и все больше хмурится.
