Незаметно у меня появляется второй слушатель. Черт, вероятно, привлеченный запахами, осторожно входит, потягивает воздух пятачком и издает утробный тихий рык. Его хвост возбужденно метет по полу, но бросаться на стол черт не спешит. Хм, ковер из черепков исчез, осколки больше не усеивают пол. Черт, щкрябая когтями, подбирается ближе.
– У-ум? – и вспрыгивает на подоконник к Не-Черту, чем несказанно меня удивляет.
Парень не глядя опускает руку и чешет черта за ухом, а тот довольно ворчит и на еду не покушается.
Недобиток, оказывается, талантливый дрессировщик.
– Вы правы, леди. Вам не стоит обращаться к отставнику, это может быть опасно. Леди... Что вы носите в сумке?
– Эм.
Если в документах у меня безупречный порядок, в квартире тоже порядок, но своеобразный, то в сумке наполовину бардак. В сумке два отделения, и в первом я держу документы, там все идеально. Второе отделение – это отделение сюрпризов, запускаешь руку и вытаскиваешь всегда что-нибудь неожиданное.
– Леди, я хочу, чтобы отныне вы всегда брали черта с собой. Телохранитель из него не получится, но помочь сможет.
Притащить зловредного духа в инспекцию? Я боюсь за наш архив.
– Вы хотите, чтобы меня уволили? – ворчу я.
На самом деле я признаю правоту недобитка, и даже скажу спасибо чуть попозже, просто прямо сейчас недовольство помогает задавить страх. Насколько плоха ситуация, что парень готов доверить меня даже черту?
– Я хочу, чтобы вас не убили, леди, – отвечает Не-Черт.
Лучше бы молчал. У меня мороз по коже.
– Извините, господин. Мне не по себе, и я говорю глупости. Посажу в сумку. Хей, друг, пойдешь со мной?
– Ум.
Я придвигаю тарелку чуть ближе, отрезаю кусочек мяса и отправляю в рот. Второй кусочек протягиваю довольному черту. Аппетита нет.
– Возможно… – я морщусь и замолкаю.
– Леди?
Я отрицательно качаю головой:
– Нет, ничего.
Леди, раз вам пришла на ум идея, значит, что-то в ней есть.
– Я лишь подумала, что, возможно, у вас есть на примете человек, которому можно доверить хотя бы проверку адресов, но такой человек сразу поймет, что я пришла от вас. По той же причине нельзя воспользоваться теневым двойником королевской печати.
– У меня нет больше тени печати, на вас израсходовал.
Беспомощность отвратительна. Я перебираю варианты и отвергаю их один за другим. Устроить скандал, поднять шум? Таким образом я заставлю коллег подключиться к расследованию, но преступники могут повести себя непредсказуемо, нельзя рисковать детьми. Нанять частного следователя? Сбережения у меня есть, однако я не знаю, как к кому обратиться. В столь щепетильном деле частник не может быть случайным человеком с улицы, найденным по вывеске.
– Леди, у меня есть предположение.
Делиться им Не-Черт не торопится, отрезает довольно большой кусок. Мы так и едим с одной тарелки, сегодня это воспринимается как нечто, само собой разумеющееся, как будто так и надо.
– Да?
– Я исходил из того, что в стране около пары сотни деарцев. Но если счет идет на тысячи, то очевидно, что община не будет монолитной. Некая группа, низовая, занимается детьми на свои средства, но как только вы тронули эту группу, на защиту встала верхушка общины. Леди, простите за бестактность, но... вы маг?
Пара сотен – это уже очень много. И вдруг речь пошла о тысячах. Что у нас в стране творится?! Хах, ответ сидит на подоконнике – в стране творится переворот. Попытка захватить власть с наскока провалилась, и началась затяжная борьба.
Если за переворотом стоят деарцы, значит, принц обвинен ложно?
Первый король династии приказал построить Небесный храм и на словах даровал нам свободу почитать любого бога, следуя велению сердца. Ограничение осталось за скобками. Некоторые боги требуют человеческих жертвоприношений, а законом запрещено проливать в храмах кровь, причем любую, не только людскую. Даже мышь нельзя принести в жертву, наказание одно – каторга. Казалось бы, изящный ход: кровожадные боги перестали отвечать на «сухие» молитвы, люди стали чаше обращаться к светлым богам.
Отсутствие прямых запретов сыграло злую шутку, деарцы попали в слепое пятно. На их алтарях не льется кровь, на их алтарях никто не умирает. На их алтарях жертвы добровольно стареют. Двадцатилетний парень ложится на камень вечером, а утром встает седым стариком. Особенно жрецы деарцев «любят» магов.
Долгое время о проблеме вообще не задумывались. Деарцы живут закрытой общиной, и у них действует жесточайшая кастовая система. С внешним миром контактируют жрецы и благословленные. Если проводить аналогии, благословленных можно сравнить с аристократами – небольшая привилегированная группа. Деарцы умеют производить приятное впечатление, порой сладкое до приторности. Они прекрасно умеют вписаться в общество, за счет взаимовыручки и общинности успешно ведут дела, обладают немалыми ресурсами. И успешно скрывают, что кроме них в общине есть низшая каста.
Низшим не позволено выходить во внешний мир, им с детства промывают мозги, превращая в покорных овечек, которые лягут на алтари, как ягнята под нож. Детям с магическим потенциалом деарцы и вовсе прививают глубокое чувство вины. В учении говорится, что маги – это души, перед рождением укравшие у бога Деара силу. Они должны покаяться и... вернуть украденное.
Старость сразу после совершеннолетия, год-два дряхлого существования и смерть – вот, что ждет усыновленных детей, если я ничего не сделаю. С одной стороны, есть чему порадоваться., в ближайшие десять лет детям ничего не грозит. С другой стороны, мне страшно подумать, какой вред им беседы со жрецами.
Я не знаю подробностей, это произошло до моего рождения. От деарцев избавились. Нет, их не убили. Против них обернули закрытость их общин. Однажды ночью сработали массовые порталы, отправившие деарцев за пределы страны, а король ловко свалил вину на бога Деара. Распространились слухи, что якобы таким образом Деар защитил своих почитателей от смертельной угрозы. Обратно в страну деарцев не пускали.
Вынырнув из своих мыслей, я вспоминаю, что недобиток задал вопрос.
– Нет, я не маг, – тема для меня болезненна, но я нахожу в себе силы добавить подробности.
– Больше не маг.
– У-у-у, – вздыхает черт, перепрыгивает ко мне и сочувствюще хлопает лапкой по руке. Я невольно улыбаюсь. Кто сказал, что черти зловредные?
– Больше не маг? – переспрашивает недобиток.
Он явно ждет подробностей. Я стискиваю пальцы. Воспоминания слишком болезненны, но ради детей я расскажу все, хотя и не понимаю, в чем причина интереса. Как магия может помочь?
– Мой дар был запечатан, господин Не-Черт. Десять лет назад.
– Десять лет назад ни одна леди не была приговорена к подобной мере. Более того, учитывая ваш нынешний статус, вы никак не можете быть преступницей.
Умеет парень думать и делать правильные выводы. А еще у него потрясающая память. Помнить судебные процессы десятилетней давности.
– Это было внутрисемейным решением.
– Говоря откровенно, леди, мне бы очень хотелось услышать подробности, но я понимаю, что вам неприятно. Боюсь, я не готов отпустить эту ситуацию, я бы очень хотел услышать, то произошло, учитывая, что не могу вспомнить ни одного скандала. У меня большие сомнения в справедливости решения. Но прямо сейчас давайте этот разговор отложим. Печать блокирует дар, но чувствительность к силе и возможность направлять потоки у вас должна остаться несмотря на печать.
– Да, но какой в этом толк? Управление потоком само по себе не несет в себе никакой практической пользы, это лишь первый шаг в создании заклинания. Я даже накопители подпитывать не могу. То есть могу, но доступный мне объем энергии настолько крошечный, что даже малый кристалл я буду с неделю заряжать.
– Леди, прошло больше суток после ментального удара, но я не чувствую никаких признаков восстановления. Я хочу, чтобы вы искусственно попытались заполнить дыру, раз она не закрывается естественным способом.
