– А я сама к ней побегу! И вас спрашивать не стану! Понятно? – и вновь зарыдала в отчаянии, однако в коридор бежать не стала, а пошла вглубь комнаты, к двери, ведущей в умывальню (все её туалетные принадлежности тоже уже успели перенести и расставить на новых местах). Там она долго плескалась, сморкалась, журчала водой. Вышла уже успокоившаяся, умытая и причесанная.
Гувернантка с неудовольствием заметила красные пятна на тонкой и белой коже. Веки, которые от природы нависали над глазами, как после плача, сейчас вообще выглядели безобразно и почти прятали под собой глаза; губы распухли и покраснели. Да, в таком виде показать девочку матери было рискованно, но все абсолютно присутствовали при безобразной сцене и знали, кто её затеял. Поэтому за маркизой Инвиато всё же был послан слуга с тихим напутствием не торопиться.
Мать пришла не раньше, чем через час. Всё это время девочка сидела на своей кровати и молча смотрела в окно. Гувернантка с облегчением отметила, что следы недавней истерики на лице ребёнка стали почти незаметны.
Матушка Перлы однако многое поняла без всяких слов, лишь увидев, что дочь переместилась из левой, малышовой, спальни в правую, взрослую. Она всем мило улыбнулась, обняла дочь, поцеловала её в лоб и, взяв в ладони её лицо, внимательно в него вгляделась. А затем, распрямившись, спросила:
– Что здесь произошло?
Спросила не у дочери, у гувернантки. Последняя была здесь старшей, и значит, отвечала за детей, потому и весь спрос с неё. Та рассказала, что девочка настояла на перемещении во взрослую спальню, а затем устроила некрасивую сцену с новыми соседками.
– Чего требовала моя дочь?
– Сударыня, она лишь повторяла, что её величество королева разрешила ей учиться со старшими девочками, потому жить будет на взрослой половине.
– Всё верно, так и должно быть. Почему же она плакала? Ей кто-то не давал жить там, где ей теперь положено? – обвела взглядом всех, выстроившихся перед ней. Гувернантка упрямо поджала губы, демонстрируя свое несогласие с позицией воспитанницы, Джулия и Кристина потупили взгляды. Все молчали. Перла тоже молчала – её не спрашивали, и она прекрасно понимала, что заговорить она может только прямого вопроса. И терпеливо ждала. Матушка наконец повернулась к ней.
– Расскажи теперь ты, девочка моя, – ласково обратилась она к дочери.
– Девочки прогоняли меня обратно на малышовую половину, – торопливо выпалила она ровно столько, сколько матери понадобилось для воссоздания всей картины в целом. Главное в эту минуту было не сфальшивить, не сказать лишнего, но и не упустить самого главного. И она с честью справилась! Матушка удивленно расширила глаза и обернулась к старшим девочкам.
– Почему, сударыни, вы это сделали?
Джулия благоразумно промолчала, а Кристин, более бойкая, сказала, стараясь не сболтнуть лишнего:
– На эту половину девочки переходят после двенадцатого дня рождения.
Королевская фрейлина показательно удивилась таким словам.
– Деточка, на эту половину девочки переходят, когда у них меняется режим обучения. Вы больше занимаетесь, раньше встаёте, позже ложитесь. И чтобы не мешать малышам, у вас отдельная спальня. Но мне понятно ваше стремление никого не пустить к себе: у вас прекрасная огромная спальня, своя почти личная купальня. – Кристина согласно закивала. Радость от того, что её понимают, не могла быть стёрта предостерегающим подергивающей её за рукав Джулией. – Однако, спешу вам напомнить, что это не ваша личная спальня, это помещение к крыле королевского дворца. Вам дали возможность здесь пожить, вы понимаете это? Пожить, а не передавали в собственность.
Кристина закусила губу от обиды и досады – её ткнули носом, а ведь она сама в этом призналась. Злобный взгляд метнулся к Перле, которая пыталась скрыть торжество за маской безразличия, и с независимым видом смотрела на лепнину потолка.
– Я всё доложу вашим матерям. И попрошу запомнить ещё одно. Перла не только ваша подруга по учёбе и соседка по комнате, но и маркиза. Свои наследные титулы, я думаю, вы помните.
Конечно, они помнили. Когда ты из баронского рода, коих в стране, как комаров летом, а рядом маркиза, трудно это забыть. Девочки присели в положенном реверансе, обе красные и пристыженные.
Маркиза развернулась к гувернантке.
– Почему ссора детей не была вовремя прекращена? – гувернантка стояла ровно, но глаз от пола не поднимала. – Как вы могли допустить, что девочка, ваша воспитанница, вышла из себя? Почему не предприняли никаких мер? – Девушка молчала. – О вашем бездействии все, кто должен знать, будут оповещены. Думаю, вас в ближайшее время ждёт очень выгодный брак с одним из вдовцов, которые так редко бывают при дворе, поскольку живут очень далеко, но иногда приезжают по приглашению их величеств. – Гувернантка ещё ниже склонила голову.
– Да, сударыня, – ответила тихо.
Матушка обвела всех спокойным взглядом, остановилась на дочери.
– Вас, сударыня, попрошу завтра на вечерний чай в мою гостиную. Всем доброго вечера.
И удалилась.
Перла торжествовала! Все нехорошие люди были наказаны и устрашены, она – отмщена! Ура, мамочка! Не скрывая улыбки, оглядела всех – так вам! И на той радостной ноте прожила это день до конца.
На следующее утро сбылась ещё одна её мечта – приходящая гувернантка вызвала её вместе с Джулией и Кристиной и провела в классную комнату. Это было восхитительное чувство, это был триумф!
Классная комната, куда ей раньше и заглянуть не удавалось, открылась полным своим великолепием: парты с откидными стучащими крышками, с углублениями для чернильниц и отдельно – для перьев, черная доска на полстены, в дальней стороне – огромный, чуть не с неё высотой глобус… Старенький учитель, уже седой, но очень добрый, попросил прочесть пару строк из азбуки и переписать ещё пару на лист бумаги настоящим пером. Перла так старалась, что даже высунула кончик языка от усердия. Ей самой очень понравился результат, если, конечно, исключить две кляксы, но учитель со странным именем господин профессор Феодоровский тоже порадовался её успехам. Даже восхитился, говоря:
– Это очень интересная возможность, сударыня! Я ещё не имел опыта обучения столь юных созданий! Очень, очень интересно.
Поэтому злые шепотки «У, уродина криворукая, как курица лапой нацарапала!» она не отнесла на свой счет. Она в классе! Сегодня ей зададут урок для самостоятельного ученья! Её не заставят днем спать!
И жизненный восторг не закончился на этом. Потому что после занятий, на которых ей рассказывали и показывали, как правильно держать в руках перо и писать буквы собственного имени, как читать, что было совсем не так уж утомительно и трудно, как об этом говорили в старшие, она увидела принца Дамиана.
Принц зашел под конец уроков, коротко поклонился учителю и сел за свободную парту – он ждал, когда закончится занятие. Вскоре старичок профессор объявил, чтобы все заканчивали свои задания сами и подошел к его высочеству. Они негромко заговорили о каких-то книгах.
Перла забилась в самый дальний от них угол, так, чтобы хорошо видеть чудо – королевского сына, но самой не попасться на глаза. Она смотрела и смотрела, и чувствовала себя немного ослепленной и одновременно причастной к волшебству – она видела принца! Он показался ей очень взрослым, очень серьёзным, очень умным и невероятно красивым. И ещё казалось, что вокруг него распространяется сияние, как будто солнце светит у него из-за спины.
Она его видела, конечно, и раньше, но на приемах, когда младший сын королевы стоял где-то за плечами венценосных родителей и старшего брата-наследника, весь пышно одетый в парадный мундир, он был почти как скульптура или картина – какой-то не настоящий, почти не живой. А здесь это был обычный человек, который разговаривал, двигался и даже слегка улыбнулся учителю на прощанье.
Уже когда он ушел, профессор раздал всем каждому свой урок для самостоятельной работы и, перед тем как попрощаться со своими ученицами, рассказал, какой молодец его высочие принц, как он настойчиво учится, как старательно овладевает всеми науками, что иногда он приходит сюда, в свой первый учебный класс, к своему первому учителю с вопросами или просто навестить старика. И ему, профессору Феодоровскому, очень приятно, что его бывший ученик его помнит.
