— Хорошо, — примирительно произнес он. — Ладно. Забудем споры. Не надо нам ни войны, ни драки… Сколько этот мальчишка тебе заплатил?.. Я заплачу вдвое больше. Выдай мне их.
На лице финикийца впервые отразилось колебание.
Египтянин обернулся на свой отряд.
— Скинемся, ребята? — обратился он сразу ко всем. — Ради чести египетских воинов!
Раздался нестройный хор согласных голосов, и все дружно закивали, выражая одобрение. Египтянин вновь, уже увереннее, повернулся к финикийцу.
— Втрое больше! — с улыбкой объявил он.
Спор закончился полной победой солдат Та-Кем, но Агниппа и Мена, получив коня, во время этой перепалки незаметно отъехали в сторону — и теперь были уже далеко за горизонтом. Финикийский командир обнаружил это, только когда обернулся, чтобы выдать «нарушителей границы» — и лишь философски развёл руками.
Гонять свой отряд по степи, разыскивая беглецов, он отнюдь не собирался. Всё равно у египтян не хватит денег, чтобы оплатить труды всех его ребят. А они своё время и силы ради чужих за просто так тратить не станут. Ещё и начальству сообщат. А он…
Он-то уж точно ничего не потерял. А умный человек должен знать, когда вовремя остановиться.
[1] Каласирис — род платья.
[2] «Дорога зеркал» — система светового «телеграфа» в Древнем Египте, специальные башни, расположенные друг от друга на пределе видимости. Частота вспышек имела определенный код. Днем сообщение передавалось за счет солнечного света, ночью — за счет пламени костра, разводимого на вершине. Использовалась для передачи на большие расстояния чрезвычайно важных и секретных сообщений и распоряжений фараона. Таким образом, приказ из Фив в Дельту можно было передать практически со скоростью света.
[3] Сену или Пер-Амун — древнеегипетское название города Пелусий, библейского Сина. Восточный рукав назывался в честь этого города: нам он известен как Пелусийский.
[4] Иуну — Гелиополь, один из крупнейших городов Древнего Египта, центр поклонения богу Солнца и девяти связанным с ним божествам.
[5] Хут-Варет — Аварис, был столицей Древнего Египта при гиксосах, за 300 лет до описываемых событий.
[6] 90 египетских схенов равнялись 40 километрам.
[7] 37,5 схенов равны 16,7 километра.
[8] В двух схенах — в 890,4 м.
[9] Схен — 445,2 метра.
Часть 1. Глава 6. Финикия
Финикия… Страна торговцев и рабов, мореплавателей и мошенников. Финикийцы называли себя детьми ветра — и гордились этим. Неудивительно: Финикия одной Элладе уступала владычество на море. Маленькая прибрежная страна, узкой полоской лежащая на побережье, со столицей в Тире. В глубь материка Финикия вдавалась менее чем на пятьдесят километров. Протяженностью вдоль морского побережья она тоже не могла похвастаться. Но эта страна обладала многочисленными колониями, поставлявшими ей рабов, вино и утварь в неограниченном количестве. Её купцы торговали со всеми странами Ойкумены. Эти её сыны свозили в Тир почти всё золото мира. Финикия была некой огромной торговой биржей той эпохи, где совершались все сделки и проворачивались все махинации. Зажатая между военными колоссами того времени: Египтом, Персией, Ассирией и Грецией — Финикия сохраняла своё благоденствие, щедро снабжая их деньгами и обретая должников в самых верхних кругах этих держав — а значит, и покровителей. Финикия — золотой исполин, без которого рухнула бы вся экономическая стабильность того периода, а многие влиятельные семьи утратили бы своё могущество. Не было людей хитрее, лукавее, продажнее, чем жители этой малюсенькой береговой страны; с ними приходилось считаться — и рассчитываться — всему миру…
В этой стране и оказалась сейчас беглая египетская царевна со своим верным советником. Долго держась вдали от караванных путей, они отвыкли от человеческих лиц. А тут! Сколько людей жило в таком крохотном государстве! Агниппе даже начало казаться, что Египет населён куда меньше Финикии.
Приграничный Дор беглецы миновали, не задерживаясь, и уже через два часа бешеной скачки въезжали по рукотворному перешейку в Тир — первый большой город на их пути. О! Здесь подопечная уговорила Мена задержаться на день. Ей давно не приходилось ходить по столь многолюдным улицам: даже дома, в Фивах, в последний раз она выезжала из дворца, когда ещё о ней заботилась царица Тэйя. А ведь Агниппа была царевной, более того — юной девушкой. Ей хотелось впечатлений, общения, покупок.
Царевну удивляла необычная, не на египетский манер, архитектура, одежда, манера поведения. Путешественница впервые столкнулась с финикийской культурой, увидела море и морские корабли. Наконец погрузилась в суетливую шумную сутолоку, свойственную столицам, и вдоволь набродилась по лавкам в этом городе торговцев. В числе прочего она приобрела мазь для быстрого роста волос, рассчитывая начать применять её в Афинах. В глубине души Агниппа признавалась себе, что печалится о своих пышных и мягких волосах — пусть тяжёлых, но зато прекрасных! Ведь даже отец при всей своей нелюбви к ней не мог скрыть своего восхищения ими, а уж Неферт — та просто от зависти губы кусала!
— Ваша сестра за шесть месяцев снова обретёт свои кудри, господин, — так уверял Агниппу торговец, подобострастно улыбаясь и провожая её до дверей лавки — одновременно ухитряясь пересчитывать деньги. — Заходите ещё; всё что душе угодно да пошлёт вам Ашторет! Вы симпатичны, и наверняка эта богиня благоволит вам.
Однако Мена не скрывал недовольства задержкой.
— Посуди сама, — говорил он, когда они на следующее утро оказались за воротами Тира, на дороге в Сидон. — Мы потеряли сутки! А до Библа ещё далеко. Нефертити, узнав, что мы пересекли границу, отправит посольство в Тир.
— Но она ведь ещё нескоро узнает, — ласково улыбнулась Агниппа, успокаивая своего приёмного отца. — Мена, всё позади.
— Она вот-вот узнает, если уже не узнала, — покачал головой старый лазутчик фараона. — Вестнику с границы нужно доскакать всего лишь до Пер-Амуна — а это сутки, не более. Ему же не надо скрываться, как приходилось это делать нам.
— Где Пер-Амун, и где Фивы? — улыбнулась Агниппа, покачав головой.
— Не забывай о «дороге зеркал», — хмуро вздохнул советник. — Стоит вестнику добраться до Пер-Амуна, и его сообщение достигнет Фив через час. Нефертити уже знает.
Девушка побледнела.
— Боги… Я же совсем не подумала…
Мена криво усмехнулся.
— Если мы не задержимся в Сидоне и так же, как вчера, не станем щадить коней, то, дадут боги, часа через три окажемся в Библе. Но кто знает, повезёт ли нам с кораблем. Здесь, правда, за нами не охотятся на каждом шагу, но всё же безопасность относительна — Финикия зависима от Египта. В полной безопасности мы окажемся только в Афинах, в Греции. И только там.
И они помчались галопом.
Как сон, промелькнул большой портовый город Сидон, и копыта неутомимых коней отстучали путь дальше, вдоль моря.
Библ!
За Библом находился ещё один город-порт, Арвад, но ехать туда означало лишь бесполезно удлинять путь. Дольше необходимого в Финикии им всё же не следовало задерживаться. Они и так достаточно удалились от Египта.
В этом древнем городе, раскинувшемся на высоком лесистом холме, где запах моря смешивался со смолистым ароматом левантийского кедра, путники вновь погрузились в суетливую сутолоку, вновь с каждого угла до их ушей доносились крики зазывал — из лавчонок с разнообразным товаром. Агниппа умолила Мена прежде порта пойти к священному источнику, который, по легенде, даровала городу сама Исида, нашедшая на его месте тело своего возлюбленного мужа Осириса. Мена поймал себя на том, что и сам не прочь поклониться святыне, поэтому оба направились на многолюдную центральную площадь, в середине которой и находился источник — тот самый, дарованный Исидой — между дворцом правителя и главным храмом, возле которого находилась коновязь, где путешественники за небольшую плату и оставили своих лошадей.
Царевна и Мена присоединились к паре других паломников и спустились с ними вдоль каменной стены по спиральной тропинке к воде. Там Агниппа преклонила колени на пыльных булыжниках и, с благоговением зачерпнув прозрачную влагу в ладони, сделала глоток.
