ее подруга болтали о свадьбе, погоде и угощении, которое удалось умыкнуть с господского стола.
- Слышала, что вчера произошло у моей бывшей? – негромко спросила невеста. – Вот это скандалище. Мне ее горничная рассказала. Мы с ней до сих пор дружбу водим!
Обычно я не слушала то, о чем говорят клиенты. Но на этот раз мне самой было интересно!
- Это что? У скупердяйки Флери? Ну, ну, рассказывай! – оживилась вторая, пока я вышивала простенький цветочек. Но даже он красиво сверкал, и издали казалось, что платье стоит намного дороже, чем на самом деле!
- Вчера муж уехал на собрание, хотя мы знаем, куда он направился на самом деле! К ней приехал любовник! Барон Шор! Они давно шашни крутят. Пока они в спальне охали и ахали, так что люстры тряслись, муж вернулся! Ему, видать, сказали, что жена изменяет. Так вот, услышав карету мужа, графиня и ее горничная быстро барона в доспехи запихнули и забралом прикрыли. Ну ты знаешь, что граф Флери обожает всю это рыцарскую ерунду. У него весь дом, как замок, - смакуя детали, рассказывала невеста.
- И? И? – нетерпеливо заерзала ее подруга, сидя в кресле.
- Флери легла, мол, болеет. Муж искал везде, в шкафах, кладовках, сундуках. А этот у него под носом стоял. Поискал муж, и успокоился. Вечером он сидит в своем кабинете, как вдруг ему по плечу железная рука постучала. Короче, граф от страха теперь при смерти лежит. Доктора говорят, что день - два. Сердце слабое.
Я сглотнула, заканчивая платье. Взяв полриаля, я проводила девушек и наигранно вежливо попрощалась.
- Три риаля, - прошептала я, вспоминая историю. – Это же та история, которую вынюхивает Дитрих… Три риаля. Я могу заработать три риаля! Если, конечно, меня никто не опередит! Но мне нужны деньги, чтобы выкупить мастерскую! И три риаля – это хорошие деньги! С чего-то нужно начинать, не так ли?
Меня ужасно мучила совесть, поэтому я закрыла дверь и направилась в храм богини любви.
- Бесподобный Елауарий, - позвала я, входя в гулкую прохладу.
- Входи, дочь моя, - вздохнул Елауарий, колпачком гася огарочки свечей.
- Мне нужно исповедоваться перед богиней, - прошептала я, кивая в сторону двух розовых занавесок.
- Конечно, - согласился Елауарий. – Проходи…
Я уселась на скамеечку, глядя на свои нервно сжатые в замок руки. Рядом, за тонкой стенкой с резной решеткой в форме сердец послышался шелест и скрипы.
- Бесподобный Елауарий, - прошептала я, вздыхая. – Я тут услышала одну историю, и хочу написать про нее в газету… Но это как бы неправильно. Я ее подслушала и хочу на ней заработать! И у одной графини будут неприятности! Большие!
Я рассказала ему эту историю, а потом снова вздохнула.
- Разве есть грех в том, что любовь победила? – спросил Бесподобный Елауарий.
- Да, но зарабатывать на этом… - заметила я неуверенным голосом.
- Это ведь тоже любовь! Любовь к деньгам! Скажи мне, согласна ли ты, прожить с деньгами всю жизнь? И в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии! До самой смерти? – спросил Бесподобный Елауарий.
- Согласна, - согласилась я, представляя, как вытягивается лицо Дитриха, когда я гордо показываю ему кукиш и документы на лавочку.
- Ну вот видишь? – заметил Елауарий.
- А откуда взялись наши имена в книге? – спросила я, вспомнив, что хотела спросить.
- Вот что делает молитва богине любви! – смиренно заметил Елауарий.
Я вышла, понимая, что нужно попробовать. В часовню уже входила очередная пара. Через пару мгновений я добежала до лавки, открыла ее и бросилась на второй этаж. Потом вернулась и перевернула табличку на «Закрыто»!
Из старого сундука я достала стопочку бумаги и перо. Осмотревшись по сторонам, я села писать статью, вспоминая, что говорил Дитрих. Несколько скомканных бумаг валялось на полу, пока я задумчиво покусывала перо.
Статья была готова. Она получилась длинной, потому что в ней было много подробностей и эпитетов, которыми я щедро награждала всех героев истории.
Я уже хотела подписать ее своим именем, как вдруг остановилась. Если кто-то узнает, что это была я, то ко мне больше ни один клиент не придет! Нужно что-то придумать!
Я уже собиралась искать конверт, как вдруг понюхала бумагу. Она пахла сыростью и мышиными какашками.
- Не пойдет, - нахмурилась я, задумчиво осматривая комнатушку.
Мой взгляд упал на флакон дорогих духов «Мадам Пикон», которые я купила у одной вороватой горничной, чтобы брызгать платья. Клиенты стали жаловаться, что свадебные платья пахнут мышами, и мне пришлось затянуть пояс потуже и купить начатый флакончик, у вороватой служанки, продающей безделушки своей престарелой хозяйки. Но потом мне стало жалко столь дорогие духи, и я купила дешевые. А эти оставила себе.
Во времена давно ушедшей молодости Мадам Пикон была первой красавицей и кокоткой. Но потом доктора заменили любовников, в рот она брала только градусники, а вскружить ей голову могло только утреннее недомогание.
Это были уникальные духи с секретом, когда-то давным-давно созданные специально для заказчицы. Другого такого аромата в мире не существовало.
По комнате пополз сладкий, обворожительный аромат заморских цветов и пряностей. Он был дерзким и очень стойким, ведь новый флакон когда-то стоил три тысячи риалей! И было за что! Бумага больше не пахла мышами.
- Мадам... - подписалась я для солидности. И тут же решила бросить тень на репутацию покойной старушенции. Тень долго искала место на репутации, но так и не нашла. - Мадам Пикон!
Для верности я сбрызнулась своими дешевыми духами, переоделась и спрятала лист в складки юбки.
Дверь кто-то выламывал, и я поспешила вниз. В окне маячила строгая девушка в темном, наглухо застегнутом платье.Отворив дверь, я пустила внутрь Красотку Мэй.
- Ох! Я уже испугалась, что ты не работаешь! – усмехнулась она, развратно поставив ногу на стул. – Платья готовы?
- Да, да, - засуетилась я, вытаскивая одно за другим яркие, развратные платья.
- Отлично, дорогуша! Отлично! Вот я тебе еще принесла! – заметила красотка Мэй, а я краем глаза увидела, что на ней нет панталон. Она осторожно достала несколько вульгарных нарядов из чемодана и вывалила мне на стол.
- Ты чего так вырядилась? – спросила я, глядя на разорванные платья. Опять! Я их штопала уже
