Как хорошо, что я купила эти духи!
- Это нужно отметить? Да? Сегодня в вечером разразиться страшный скандал!– наконец-то вспомнил обо мне Дитрих, мазнув небрежным взглядом. Он бережно положил письмо в почтовый ящик, потирая руки. – Чего притихла, Мадамузель! А, ладно, все равно ты ничего не понимаешь!
Ну да, куда уж мне! С моим-то скудным умишком! Да-да!
- Надо будет съездить к маркизу Трейси. Быть может, я узнаю, кто наша таинственная спасительница вечернего выпуска! – странным и очень заинтригованным голосом заметил Дитрих, подходя к зеркалу и дерзко вскидывая голову.
Он самодовольно поправил черный нашейный бант, небрежно отряхнул новый костюм, все так же вызывающе красный, и ослепительно улыбнулся сам себе.
- Это надо отметить! – выдохнул он, улыбаясь своему отражению. – Ты, как честная женщина отметишь это в календаре, а я с друзьями! Договорились?
- Я думала, что у вас в душе что-то шевельнется! – заметила я, изображая образцовую супругу.
- Если душа находится в штанах, то, поверь, все шевельнулось! – рассмеялся Дитрих.
- Значит, вы решили поехать к любовнице? – спросила я, решив быть образцовой женой до конца. Мало ли, а вдруг что-то заподозрит.
- Ну что ты, дорогая, - наигранно заметил Дитрих, изображая потешную скромность, которая, кстати, была ему не к лицу. – Ни в коем случае! Чтобы я? К любовнице? Как вы смеете так дурно думать обо мне. Я еду к любовницам!
И он вышел уверенной походкой, оставляя за собой шлейф тяжелых, как его характер духов.
- Свезло, - поджала я губы, вздыхая. Осмотревшись по сторонам, я прошла к чужому столу, уселась на него и представила самодовольное лицо в кресле. Но представлять не пришлось. Стоило мне поднять глаза, как я увидела роскошный портрет хозяина.
- Мы еще посмотрим, кто кого, - дерзко усмехнулась я, успокаивая несчастную самооценку. – Дитрих Бергендаль!
Было в нем что-то цепляющее, не оставляющее равнодушным. Таких как он можно было или обожать, или ненавидеть. Я предпочла ненависть.
Стоило мне слезть с чужого стола, выйти из комнаты и направиться к двери, как вдруг мне перегородил дорогу пренепреятнейший тип, именуемый дворецким.
- Хозяин сказал, - высокомерно начал он, словно делает мне одолжение. – Что вы должны сидеть дома! Поэтому марш в вашу комнату!
Рука в белой перчатке указала мне примерное направление.
Я вздохнула, и решила выйти попозже, когда бдительность ослабнет. У меня целая гора заказов! Хотя… Появилась у меня одна интересная идея, как убедить Дитриха, отпускать мне в ателье. Если он будет упираться, то ателье переедет сюда!
Меня повели в комнату, которая была обставлена, как бордель. Да, мне доводилось там бывать, отдавая заказы девочкам.
Все вокруг было вызывающе красным. Такое вот оплот невоздержанности и сладострастия. Я уселась на диван, задумчиво водя рукой по золотой ручке.
Воспоминания нахлынули на меня, закружили в медленном танце, а мне показалось, что прямо сейчас раздастся голос папы или мамы. И снова зеркала с позолотой отражали мое лицо. Только сейчас оно казалось уставшим, измотанным и бледным от бессонных ночей. Тусклые волосы собраны в незамысловатую гульку.
- Не расстраивай меня! – буркнула я зеркалу, демонстративно отвернувшись.
Нужно что-то придумать, чтобы получить деньги! Как на счет того, чтобы написать еще одну статью и назначить место, где нужно оставить деньги, чтобы я их потом забрала. А чтобы написать статью, нужны сплетни! А какие сплетни я узнаю, пока здесь сижу?
Дверь открылась и в нее опасливо вошла горничная. Она шла как-то странно, словно боялась повернуться спиной.
- Винаретта? – опешила горничная, выронив белье на пол.
- Сара? – ужаснулась я, видя пошитый мною лично передник и чепчик. – Ты здесь работаешь?
- Приходится, - вздохнула Сара, которая постоянно приносила мне рваные панталоны. – А ты что здесь делаешь? Ты же вроде бы приличная девушка!
- Эм… - замялась я, понимая, что придется все рассказать.
- Да неужели?! – опешила Сара, хватаясь за сердце.
- Можно спросить? – поинтересовалась я, радуясь, что даже здесь есть знакомые. – А почему ты ходишь бочком и не наклоняешься, а приседаешь?
- Эм… - наступило время Сары замяться. – Вспомни, у кого я работаю! Здесь все девушки так ходят!
- Сара, послушай, - осмотрелась я. – А ты не поможешь мне выйти отсюда? А? Мне в ателье надо! Кстати, у меня остались кое-какие обрезки от очень дорогой ткани…
В этот момент лицо Сары стало ужасно заинтересованным.
- И как раз думала пошить красивый чепчик… - продолжала я интригующим голосом.
- Так! Иди за мной! – тут же деловым голосом сообщила Сара, а я поняла, что цена моей свободы – чепчик! – Я покажу тебе тайный ход. Смотри, чтобы меня не подставить, ты должны быть здесь в четыре утра! Хозяин с попойки приезжает под утро. Не раньше четырех! Так что ты там поживее…
Мы уже шли по коридору, а Сара открывала двери, ведя меня к старенькой двери. Сара достала ржавый ключ, открыла скрипучий и заедающий замок и вытолкнула меня наружу в ключом в руках.
- Хочу с рюшиками! – вдогонку крикнула она, пока я спешила через весь город к себе в лавку.
Пока я шила чепчик и зашивала платья, я вдруг вспомнила про один разговор, который слышала буквально на днях краем уха.
Схватив бумагу, я почесала пером нос и осмотрелась по сторонам.
Я старательно писала одну пикантную историю, отмахиваясь от надоедливой совести.
- Добропорядочный граф Вальмонт принципиально не спал с замужними, - написала я, усмехнувшись. – В первую очередь это касалось его жены. Однажды утром после посещения борделя, он обнаружил странные симптомы, не похожие на симптомы привычного ему похмелья. «О, богиня! Что это?!», - заглянули ему в штаны доктора. «Хорошо, мы поняли что это, а что это на «мы поняли, что это»? – ужаснулись доктора.
- Да как ты можешь! – заорала совесть, заставив перо в моей руке дрогнуть.
- Сто риалей! – утихомирила я разбушевавшуюся совесть. – Сто!
- Предки наверняка гордились бы графом. Они всегда мечтали прославиться, и чтобы их фамилией назвали какое-нибудь научное открытие или на худой конец новый сорт роз. «Эту новую срамную болезнь назовут в вашу честь!», - заявили в один голос доктора, - писала я, войдя во вкус.
- Как тебе не
