— А, это не моё. Но очень любопытно!
Я кинула записку в сторону стола, куда-нибудь да долетит, и спрятала руку обратно за спину. Так покачиваться было легче, но пятки всё равно примерзали к полу. Я не выдержала и переступила с ноги на ногу, неуклюже подтянула к себе юбку и забралась на неё.
— Фрея, кто тебя врать-то научил? — возмутилась тётушка.
Тоже мне великое дело, подумала я и ляпнула:
— Арни это.
Глаза у неё округлились.
— Не, не, — поспешила исправиться я, — не врать научил, а написал это он. Думаете, я эти буквы корявенькие не узнаю? Шутит. Вы ж знаете, что у нас с ним отношения не сложились. Ребёнок, что с него взять.
На лице тётушки отразилось негодование, она недовольно покачала головой, и я решила, что попытка провалилась, хотя свалить на Арни хоть что-нибудь оказалось жутко приятно, не всё же в обратную сторону должно лететь. Эх, Фрея, в кого ты превратилась? Я мысленно хихикнула, продолжая усердно натягивать на себя грозное выражение.
— Задам я его папаше за такое воспитание, — ошарашила меня тётушка весьма воинственным заявлением. — Давно пора заняться этим мальчишкой.
— Не волнуйтесь, — успокаивающе заверила я её, — сама с ним поговорю. Вот сейчас до лавки дойду и поговорю. Так, что неделю сидеть не сможет.
Угроза была слишком оптимистичной, Арни уже успел меня перерасти, да и силёнок у него явно имелось побольше. Тётушка криво улыбнулась, но предупредила:
— Всё равно я этого так не оставлю.
Я послушно кивнула. Эта её любимая фраза обычно означала, что она выбросит проблему из головы, как только окажется с другой стороны двери. Сплетни тётушка обожала едва ли не больше всего на свете, казалось, что ради них она готова была пойти на что угодно, но тема вдовца-мясника и его непутёвого отпрыска обсасывалась соседями вот уже лет десять, поэтому восторга не вызывала. На это я и рассчитывала.
— А ты почему не в лавке? — Тётушка, казалось, впервые обратила внимание на мой внешний вид. — Десять утра, а ты спишь. Святой человек Беон, что вообще терпит такую, как ты.
Ему не привыкать, у него все такие, мысленно огрызнулась я.
— Как можно так обращаться с вещами?!
Она наклонилась и принялась выдирать брошенную на пол юбку у меня из-под ног, а я упорно не хотела снова слезать на холодный пол, неуклюже топталась, хоть и старалась не ударить тётушку коленом. Положение её было устойчивее, потому она и победила.
— Стирать заберу, девочки завтра пойдут, — недовольно процедила она, подняла с пола «добычу» и ловко свернула в аккуратный узел. — Чего ты там прячешь?
— Где? — Я тупо уставилась на пол, приподняла одну ногу и проверила подошву.
— За спиной, — нетерпеливо уточнила тётушка.
Я прикинула, куда швырнуть кинжал, но вся мебель стояла слишком далеко, а створки я всегда держала плотно закрытыми. Из щелей в них по ночам выглядывала слишком уж пугающая темнота, мне совсем не хотелось встречаться с ней взглядом, если случайно проснусь. Потом и заснуть не получится, и шевелиться будет страшно, так и придётся лежать до утра, натянув одеяло до самой макушки.
Гор хлама на столе и на полках у меня тоже не было. Я всегда считала это плюсом, мусора меньше, но сейчас убеждённость стремительно таяла. Брать нечего — хорошо, спрятать что-то негде — плохо. Я тяжело вздохнула, подняла руки и показала кинжал тётушке.
— Ножичек.
— Ничего себе ножичек, — беспокойство в её голосе перемежалось с возбуждённым интересом любителя сплетен, которому наконец подкинули нечто свеженькое. — Ты откуда его взяла?
Я вздохнула. Хотелось бы сказать, что нашла, но тогда уже через час половина жителей Хюрбена перероет указанное место в поисках клада. Эх, на старое поле что ли ткнуть, пусть заодно вспашут? Хозяева обрадуются, отблагодарят. Хорошо, если не палкой по шее.
— Где-то я его видела, — добавила тётушка с хитрым прищуром.
— Может быть и видели, не секрет, — я легкомысленно пожала плечами. — Это хозяйский. В смысле, мясника. Он им часто хвастается, да почти на каждый праздник с собой на поясе приносит.
— Знаю, знаю, — вспомнила она и перевела взгляд с кинжала на меня, а вид у неё снова стал недовольным. — А у тебя он как оказался?
Я воспользовалась моментом и пустыми руками, чтобы наконец взъерошить волосы, с блаженным видом почесала голову, прикрыла глаза и чуть не пропустила вопрос.
— Фрея, прекрати это.
— Уж точно не украла, если вы об этом, — искренне обиделась я, оставила волосы в покое и выпятила нижнюю губу. Слушать обвинения в воровстве было странно, я сроду ничего чужого не брала, даже повода не давала меня в таком заподозрить. Мясо в расчёт не шло, оно ненужное, а не чужое, я его, можно сказать, спасала, да и негласно отрабатывала. Разве это воровство, когда хозяину всё прекрасно известно?
— Что, и тут Арни постарался? — насмехалась тётушка.
Я глубоко вздохнула, но намёков она не понимала, а сказать ей прямо, что дело-то совсем и не её, я пока не могла. Не раньше, чем найду куда съехать из их пристроя.
Что ж, новость до неё рано или поздно дойдёт, так что лучше, если «рано» и от меня. Иначе стану в её глазах совсем уж неблагодарной девчонкой, которая лишила близкого человека единственной радости разнести сплетню по всем соседям и насладиться их удивлёнными физиономиями.
— Подарок это, — не очень уверенно пояснила я, — на помолвку.
— Да неужели? — расцвела тётушка. — Думала не дождусь. Долго же Беон думал, когда такая девка под боком. Давно говорю, никто счастья своего не видит! И пацану-то его ой как матери не хватает. Вот ты его воспитанием наконец и займёшься. У тебя характер подходящий, где на тебя сядешь, там и слезешь.
Я сцепила зубы, а мерзкий комплимент и вовсе пропустила мимо ушей. Привыкла уже к таким. Бесило, что все в этом лешим забытом углу земли знали о моей личной жизни больше, чем я сама. А ставки вы ещё не ставили?
— Скоро не придётся меня кормить, — проворчала я.
— Фрея!
— Шучу.
Мы обе понимали, что никакая это была не шутка, она лишь обнажала больное место. После смерти нашей с Монти матери тётушка приютила двух сирот и заботилась о них, но всегда мечтала сбагрить побыстрее. Слишком быстро пожалела о своём благородном поступке, который и совершила то только для того, чтобы было чем возвышать себя над соседями. Когда Монти женился, тётушка лезла с советами в каждую щель. Даже на стройке дома вмешивалась да контролировала всё подряд, лишь бы не напортачили и время не протянули, а то ещё затянут с переездом или вовсе не соберутся. По занудству она уступала разве что Альбе. Я отдавала тётушке большую часть заработанного в лавке, но у неё подрастали дети, ещё чуть-чуть и пойдут внуки, так что мой дом, вернее пристрой к их большому, интересовал её гораздо больше денег. Уеду к мужу, а имущество вернётся к ней. Замуж, только замуж и как можно скорее!
— Не бабский-то подарок, — не оценила кинжал тётушка, но больше обсуждать не стала. Ценность подарка состояла совсем не в возможностях его применения в хозяйстве, это мы обе прекрасно знали.
— Погоди… Как на помолвку? — спохватилась она. — А стол? А гости? А спросить?
— Да мы как-то без праздника, — смутилась я.
Родителей давно нет, кого спрашивать-то? Уж не вас ли?
— Неблагодарное ты, Фрея, дитя, — страдальчески воскликнула тётушка. — Такой возможности собраться лишила! Свадьба-то когда? С тебя станется, ты и этого не скажешь! Брат, небось, рад за тебя, наконец-то пристроил, столько лет с тобой возился.
Небось, поморщилась я.
— Не знаю, мы ещё дату не обсуждали.
— Да как так можно? Чего её обсуждать-то, когда праздник через месяц?! Разве лучшего дня найдёшь? Так Беону и передай, пусть ни о чем не беспокоится, я сама всё ладно устрою, всю родню позову. А он пусть там с Управляющим порешает.
Терпение у меня окончательно лопнуло, слишком действовала тема на нервы. Я и замуж-то не хотела, а уж тем более на тётушкин лад. Если уж придётся, так лучше бы в столице, подальше отсюда.
