ли это её слёзы, то ли дождь. – Не заставляй меня простреливать тебе колено, чтоб ты не смог убежать. Я потеряла маму, когда мне было двадцать, отца – ещё раньше. Я потеряла сына! Я потеряла всех, кого любила! Не… п-пожалуйста, не оставляй меня одну. Ты единственный, за кого я могу держаться. Единственный…
Вспышка молнии осветила лицо Жени. Под его глазами тоже протекали ручейки – или слёз, или дождя, а может, и того и другого вместе. Ветер прижал надпись ROCK к груди и прошёлся по чёрным волосам. Вроде бы Женя сделал шаг навстречу Кате, но то, что она увидела в его глазах, ей не понравилось.
– Ты же понимаешь, что он нам как ребёнок? Мы не можем его бросить на растерзание Святцам, я не могу! Я буду последней паскудой, если так поступлю!
– НО ТЫ БУДЕШЬ ЖИВ! ЧЁРТ, ЖЕНЯ, ЭТО ТОГО НЕ СТОИТ! ВЫ С НИМ ЗНАКОМЫ МЕСЯЦ, А ТЫ УЖЕ ГОВОРИШЬ, ЧТО ОН НАШ РЕБЁНОК! НЕТ У НАС С ТОБОЙ ДЕТЕЙ, НЕТ! МЫ С ТОБОЙ НЕ МАМА И ПАПА! МЫ…
Она резко замолчала, не в силах выдавить из себя ни слова. Воздух между ней и Женей наэлектризовался до максимума, напряжение достигло пика. А сказанные слова… Женя опустил руки и начал отходить назад, не отрывая глаз от Кати. И у него был такой взгляд… Господи, так смотрят на предателя, а не на любимого человека.
– Я прострелю тебе колено! Остановись, пожалуйста, не поступай со мной так жестоко! Ты не имеешь на это право! Не имеешь!
Но Женя не останавливался. Собравшись с силами, Катя прицелилась, уместила левую ногу Жени в мушку и задержала дыхание.
Стрелять или не стрелять?
Прогремел выстрел.
Сначала Катя ничего не поняла. Она увидела вспышку со стороны сооружения, где находился лифт, увидела, как неестественно дёрнулся Женя, как низ штанины его джинсов вдруг потемнел и стал красным. И только когда он закричал, Катя осознала происходящее: Женю ранили, её пистолет не выстрелил, патрон всё ещё находился внутри.
Дальше она действовала инстинктивно, больше доверяя интуиции, чем голосу разума.
Из небольшого здания, в котором находился лифт и пол которого был выложен чёрно-белыми плитами, выходило насколько чёрных силуэтов, держащих в руках автоматы. Может, и винтовки – плевать. Главное, что они стреляли, ломали кости и могли убить. Катя вновь упала на колено – слишком сильно, буквально вгрызлась в асфальт, – вытянула перед собой пистолет и, прицелившись в шею/голову одного из Святцев, спустила курок. Попала она или нет – тоже плевать. Она услышала крик боли, и ей этого было достаточно…но ещё кричал Женя. Он рухнул на землю, из-под джинсов начала вытекать кровь, и Катя увидела безумно яркую плоть через разорванную ткань.
Она отбросила пистолет, со скоростью рыси приблизилась к Жене, даже не думая о том, что является открытой мишенью для нескольких Святцев. В такие моменты не думаешь о своей уязвимости, мозг фокусируется на одной-единственной цели, всё остальное проносится прочь. Если бы Катя хоть на мгновение задумалась о собственной жизни, то тут же бы словила пулю. Нет, она думала только о жизни Жени. Жени и никого больше.
Мир содрогнулся от грома в тот момент, когда Катя нырнула под руку Жени, крикнула ему: «Вцепись в меня!» – и прижала к себе, начав поднимать. За спиной раздался выстрел, и в грузовике, в который врезался внедорожник, тут же появилась дырка. Ещё один выстрел, и Катя услышала, как что-то быстро просвистело под правым ухом, а её саму обдало ветром. Но мысль, что одна из пуль может попасть в тело Кати, даже не возникла в её голове. Силы появились в неё из ничего, адреналин заставил мышцы сорвать рамки предела, так что она бежала, бежала, прижимая к себе Женю, не чувствуя боли, усталости, не слыша криков, бежала, жаждая сохранить жизнь любимому человеку. Она до сих пор ненавидела его – ненавидела всей душой! – но и бесконечно любила. Их любовь была ненормальной, каждый из них был сумасшедшим. Они причиняли друг другу боль и зализывали друг другу раны, спасая жизни словно в каком-нибудь фантастическом романе. Они жаждали друг друга, и в то же время в их отношениях вспыхивал опасный огонь, способный сжечь дотла абсолютно всё. Это была странная любовь. Ненормальная любовь. Любовь между Екатериной Мальцевой и Евгением Бравцевым.
– ПРИКАЗЫВАЮ ОСТАНОВИТЬСЯ! ВЫ ПЫТАЕТЕСЬ ПОКИНУТЬ ТЕРРИТОРИЮ ЧИСТИЛИША! ПОВТОРЯЮ: ПРИКАЗЫВАЮ ОСТАНОВИТЬСЯ!
В другой ситуации Катя бы показала Святошам средние пальцы, но стонущий под рукой Женя и свистящие пули вынудили забыть о подобной роскоши. Они невероятно быстро добрались до внедорожника и, когда Катя уже взялась за ручку, чтобы открыть заднюю дверцу, одна из пуль разбила стекло. Осколки вгрызлись в лицо, но Катя не почувствовала их укусов. Не медля ни секунды, она открыла дверцу, собралась помочь Жене забраться, но он сам прыгнул на сидение и закрыл дверцу. Катя позволила себе оглянуться (около четырёх мужских силуэтов на фоне тёмных тучевых облаков) и в одно мгновение оказалась на месте водителя.
Дальше она действовала ещё быстрее.
Хлопок дверцы, щелчок коробки передач, рёв двигателя, свист пролетевшей пули. Через несколько секунд огромный чёрный внедорожник рванул с места, скрылся за грузовиком…и тут удача улыбнулась Великой тройке выживших – впереди виднелся проход между полицейскими машинами, а за ним – выезд на шоссе, на пустое шоссе, по которому можно свалить отсюда.
Катя вылетела с парковки и резко убрала ногу с педали газа, в эту же секунду нажав на тормоз. Колёса взвизгнули, внедорожник повело в сторону, и в какой-то момент всем троим показалось, что сейчас машина слетит с дороги. Но колёса нашли сцепление, автомобиль выровнялся, и теперь Катя видела проносящийся мимо них серпантин.
Они выехали с парковки и покинули Чистилище.
Один из Святцев – самый, сука, меткий – прицелился и выстрелил в водителя… почти попал. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от лица Кати и разбила стекло у переднего пассажирского сидения; теперь холодный ветер вместе с дождём врывались в салон через разбитые окна. Руки скользили по ободу руля, казалось, внедорожник не хотел слушаться, противился новому хозяину, желал поскорее убить его. Вдобавок к этому они ехали, нет – мчались по незнакомой дороге, набирая скорость. Катя не знала ни поворотов, ни перекрёстков, ни различных выездов.
Нет, я знаю эту дорогу. Пушкинское шоссе. Мы в Красном Селе.
– Ты как? – Она не сводила глаз с дороги, но всё же позволила себе быстро бросить взгляд на Женю. Он так же стонал, кровь так же стекала в его кроссовку, но умирать он явно не собирался.
– Я в порядке, там только… – Женя стиснул зубы, чтобы не закричать
