заставило отпрянуть подальше. Да и плевать. Катя вцепилась ему в плечо – да так сильно, что пальцы чуть ли не продавливали плоть.
– А вот теперь закрой рот и послушай меня, дорогой. – Каждое слово сопровождалось тяжёлым выдохом. Кровь продолжала стекать в кроссовку, с каждой секундой Кате становилось только хуже. – Ты сам, своим ртом мне в палатке сказал, что отныне и вовеки веком мы будем вместе. Помнишь? Или ты уже забыл?! Хватит играть в героя! Ты всех не спасёшь! Ты пытался спасти ту девочку, вытащил её из огня, но она всё равно умерла.
– Не говори о…
– Да я говорю о чём хочу, Жень! Я пытаюсь достучаться до твоего мозга и донести одну простую истину. Знаешь, какую? Ты не поверишь. – Молния сверкнула рядом с машиной, осветив окровавленные лица обоих. – Спасать нужно только самого близкого. Тебе приходится делать выбор. Просто прими тот факт, что всех не спасёшь, герои бывают только в фильмах и книгах, а нам приходится чем-то, кем-то жертвовать. В этот раз Рэндж стал жертвой. Но мы-то с тобой живы! Мы…
– Ты себя слышишь? – Он убрал её руку с плеча, с не меньшей силой сжав запястье. – Хочешь наплевать на всех остальных и пойти плясать? Главное, что нам было хорошо? Ты этим всю жизнь руководствовалась?
Катя стиснула зубы и вновь сжала обод руля, уставившись на далёкий горизонт, усеянный тучами.
– Грёбанные подростки, рядом со мной сидит целая квинтэссенция этих чуд! Ты…реально хочешь, чтобы я развернулась и поехала к Святцам? Может, мне ещё им кексы испечь?
– Я могу дойти сам, а Рэндж меня…
– ТЫ ИДИО, ЖЕНЯ, ИДИОТ, Я НЕ МОГУ ТЕБЯ ПО-ДРУГОМУ НАЗВАТЬ! ТЫ УПЁРТЫЙ БАРАН, КОТОРОМУ ХОЧЕТСЯ ПОГУБИТЬ СЕБЯ И СВОЮ СЕМЬЮ! МОЖЕШЬ ТЫ ХОТЬ НА СЕКУНДУ…
– Перестаньте! – Влада вцепилась двумя руками в передние сидения и закричала что было силы: – Хватит вам ругаться! Нам нужно ехать и…
– ЗАТКНИСЬ! – Бросили Женя с Катей и снова повернулись друг к другу.
– Честно, я не понимаю, за что полюбила тебя. Ты просто… – Она скривилась, и эта гримаса отвращения на её обезображенном лице не на шутку разозлила Женю. – Ты руководствуешься одними эмоциями, так делают несозревшие мальчишки, подростки. Тебе следует научиться быть мужчиной, Женечка. А то тебя сейчас не отличишь от истеричной целки-невредимки.
– Да? – Он приблизился к ней и под раскат грома сжал руку, которой она когда-то ударяла его под дых. – А тебя легко спутать с эгоисткой, которой насрать на всё человечество. Если мне следует научиться быть мужчиной, то тебе – быть женщиной. Женщиной, а не мамочкой, которая всему пытается научить!
Катя вырвала свою руку и с криком ударила Женю по лицу. Пощёчина получилась настолько мощной, что хлопок перекрыл шум стучащих о капот дождевых капель. Женя резко отпрянул от Кати, ударился спиной об дверцу и посмотрел… посмотрел так, будто увидел перед собой предателя, сдавшего врагам свою страну. Катя отвернулась (ещё несколько секунд под этим взглядом, и она точно бы озверела), сжала обод руля и начала сопровождать глазами тучи, несущиеся над землёй с сумасшедшей скоростью. Она тяжело дышала. Холодный воздух становился горячим в её лёгких, а выходил и вовсе невидимым пламенем, способным расплавить металл.
Если мне следует научиться быть мужчиной, то тебе – быть женщиной. Женщиной, а не мамочкой, которая всему пытается научить!
Вот же паскуда.
Катя чуть вскинула подбородок и, продолжая смотреть на тучи, произнесла:
– Вон из машины.
Её так и подмывало взглянуть на Женю, но она сдержалась, на лице не дрогнула ни одна мышца. В салоне автомобиля повисла тягучая тишина, разбавляемая лишь холодным ветром. И хоть Катя старалась не выдавать дрожь в собственном голосе, хоть она и старалась оставаться невозмутимой, после сказанных ей самой слов сердце наполнилось колющей болью. А после слов Жени и вовсе… чёрт, как он вообще мог такое сказать?
– Я повторяю последний раз: вон из машины. Раз ты так хочешь вернуть Рэнджа – скатертью дорога. На этом наши с тобой пути разойдутся.
Она, конечно, не собиралась его отпускать. Она не могла бросить его одного, на этой проклятой дороге, под ливнем, в окружении бьющих в землю молний, а сама уехать прочь. Куда? В пустой мир, где теперь никогда не закажешь понравившиеся красные туфельки, попытавшись расплатиться карточкой мужа? Вернуться одной в мир, где ночами тебя будет преследовать призрак умершего сына? Выбраться из Чистилища и начать новую жизнь, лишённую всякого, даже самого банального смысла? Да и Женя… Катя отказывалась себе в этом признаваться, но тем не менее факт оставался фактом: она просто-напросто не хотела его отпускать.
Поэтому она сказала:
– Вытаскивай свою задницу наружу. – Воздух всё ещё с трудом втягивался в лёгкие. Спустя несколько секунд молчания Катя нашла в себе силы взглянуть Жене в глаза, и с каждым словом в её голосе становилось всё больше злобы. – Выйди вон отсюда и найди себе ту, которая не будет пытаться всему тебя научить. Найди себе не мамочку, а женщину, как и хочешь. Я не собираюсь возиться с мальчишкой. Давай, проваливай отсюда.
После крайнего слова Катя стиснула зубы, чтобы не сказать лишнего. Всё внутри разрывалось от боли; тот огонь, что пылал под истекающим кровью бедром, не шёл ни в какое сравнение с тем пожаром, что бушевал в груди. Адреналин вскипал в организме, но Кате хватало холода в рассудке, чтобы кое-что понять: если Женя после её слов действительно выйдет из машины, в их отношения появится огромная трещина. И это следовало выяснить прямо сейчас, когда он так рвался к Рэнджу, что аж был готов пожертвовать всем, даже любимым человеком.
Неужели пёс и вправду так много для него значит?
– Катя, я…
– Убирайся вон! – Она с силой ударила по рулю, и автомобильный гудок прогремел под тучами подобно скулежу раненой волчицы. – Тебя же Рэндж приведёт ко мне, сам так сказал! Ну иди! Не заставляй меня ждать! Тут, если ты не заметил, сидят две умирающих женщины, которым не насрать на свою жизнь. Так что прошу вас, Мистер Вселенная, нахер покинуть это помещение. Дверь с правой стороны.
Но Женя не сдвинулся с места. Катя слышала – ощущала, – как он тяжело дышит, и вновь испытала одновременно два совершенно разных чувства: любовь и ненависть. Наверное, у здорового человека так не бывает, здоровый человек не может любить и ненавидеть сразу, но кто, чёрт возьми, сказал, что она здорова? Только ненормальный назовёт её нормальной.
В чёрном внедорожнике, под проливным дождём на совершенно пустом шоссе, окружённом одними зелёными полями, на передних сидениях тяжело дышали парень и девушка, мужчина и женщина, сердце каждого из которых больно било по рёбрам. Что карие, что серые глаза смотрели на
