— Ты был прав на счет того, что Деназен не сделала из меня монстра.
Я отпрянул настолько, что мог смотреть ему в глаза. Глаза, которые преследовали меня все детство. Они не оказывали на меня сейчас никакого влияния, и свобода, которую я ощущал в тот момент, была на втором месте после прикосновения губ Дэз.
— Но ты ошибся, когда хотел свалить меня в пропасть. В этом нет нужды, потому что я уже там. Ты сделал из меня монстра, Самсен. Теперь единственное, что остается, это дать тебе представление о том, как окупается твоя тяжелая работа.
— Не… прикасайся… — с трудом выдавил он.
Я засмеялся. Ужасный звук, который обжог горло. Темнота вырывалась из моей груди, поскольку ускользали остатки контроля.
— У меня нет намерений касаться тебя, Самсен. Это слишком легко. Слишком быстро и милосердно. Почему я должен проявлять милосердие по отношению к тебе, когда ты даже не знаешь, что это такое на самом деле? — Я сделал глубокий вдох, уступая. — Нет. На мне не будет твоей вони.
— Что…
Осознание мелькнуло в его глазах в тот же самый момент, как я отпустил. Это был первый и последний раз, когда я видел там вспышку жизни.
Он кричал, пока летел вниз, навсегда умолкнув с тошнотворным звуком удара о землю.
— У тебя всё есть? Деньги? Инструкции?
Я держался на расстоянии. Я потерял одну перчатку во время неразберихи и до сих пор был на взводе. Могли быть несчастные случаи. Сейчас расстояние было самым безопасным.
Мы уходили через служебные выходы и помещения, прокладывая себе дорогу к главным воротам. Пройдя два квартала, Дэз воспользовалась таксофоном (она снова посеяла свой мобильник), чтобы позвонить домой и дать знать, что в ближайшие время мы появимся вместе с Кирнан.
На звонок ответила Сью, и я почувствовал себя неуютно. Даже на расстоянии нескольких футов, я слышал, как она возмущается. Я слишком хорошо знал этот тон. Они с Дэз все еще узнавали друг друга, и хотя Дэз порой недоумевала, Сью беспокоилась о ней. Она всегда переживала за неё и всегда будет переживать. И она не обрадовалась, услышав от нас об инциденте с агентами Деназен.
Кирнан все еще колебалась в отношении Убежища, но, увидев воочию, как далеко Деназен могла зайти, чтобы получить желаемое, она согласилась, что с нами ей будет безопаснее, чем в одиночку. По крайней мере, какое-то время. Она решилась на «испытательный срок» с обещанием, что, если ей не понравится, то она без предупреждения уйдет. Дэз, похоже, это не особо волновало, она была убеждена в том, что, как только Кирнан ступит на порог Убежища, она никуда уже не денется.
Мы наблюдали, как Кирнан выехала на своем пурпурном внедорожнике со своей подъездной дорожки и исчезла вниз по дороге. Как только она скрылась из виду, я повернулся к Дэз, которая прислонилась к старой машине Джинджер. Она хмурилась.
— Что не так?
— Он это заслужил, — сказала она, проскользнув рукой в мою. — Перестань чувствовать себя виноватым.
Я не знал, что на это ответить. Мой разум боролся с сердцем, гадая, что правильно и неправильно, яростно сражаясь за доминирующие место у меня в голове. Дэз всегда могла сказать, если что-то не так, и она была права.
Отчасти.
Я чувствовал вину… но не за то, что сделал с Самсеном. Должен был бы, но нет. Было бы так просто вытащить его и обезвредить, чтобы мы могли уйти. Столь же легко было бы вырубить его, и пусть Джинджер обошлась бы с ним каким-нибудь более гуманным способом. Возможно, сдала бы его каким-нибудь правоохранительным органам. Но, сказать по правде, я не чувствовал никаких угрызений совести. Хуже того, я был рад осознать, что его больше нет в живых. Осознать, что я, в конечном итоге, победил…
И я знал, это было неправильно.
Она сжала мою руку.
— Кайл, несчастные случаи бывают. Ты мало что мог сделать всего с одной перчаткой.
Несчастный случай. Она не поняла, что я сделал. Она видела прежде, как я убивал агентов Деназен. Смотрела, как я целенаправленно касался их кожи, и они рассыпались в пыль. Но это было другое. У меня был выбор, и я предпочел проигнорировать его. Что бы она сказала, если бы узнала правду? Была бы она столь же уверена, что я хороший человек?
Я хотел рассказать ей правду, но не мог подобрать слов. Не то чтобы совсем.
— Я не сожалею, что он мертв, Дэз. У меня нет чувства вины за то, что с ним случилось; я ощущаю себя виноватым за то, какие чувства это во мне вызывает. Чувство… радости. Облегчения.
Она вздохнула.
— То, что ты делал прежде, ужасно… И я уверена, что ты не единственный, кого он заставлял для них это совершать. Он бы не остановился. Люди типа него… типа моего отца… они никогда не остановятся. Это нормально чувствовать себя так.
Она выдернула руку из моей и повернулась. Мы оказались лицом к лицу. Нас разделяли дюймы. Легкое прикосновение её губ, она прижалась своим лбом к моему.
— Это нормально… так по-человечески. Но не позволяй этому съедать тебя. Я знаю, что ты не веришь, когда я говорю, но ты хороший человек.
Я не был хорошим человеком. И сегодня я доказал это. Если не ей, то себе. Но с Дэз спорить было бесполезно. Кайл, который ей виделся, был чист и идеален, и мне хотелось, чтобы это было так.
Мне нужно, чтобы всё так и оставалось.
Я заставил себя улыбнуться и обнял её за плечи.
— Кажется, в следующий раз я предпочел бы что-нибудь другое.
— Другое?
— Не думаю, что парки развлечения это по мне…
Халапеньо — средних размеров перец чили, который ценится за ощущения при его поедании от «тёплого» до «горячего».
Агорафомбия — боязнь открытого пространства.
Салли — (сленг) Сладкая булочка.
Корн-дог — американский вариант "сосиски в тесте" на палочке, для его приготовления используется тесто из кукурузной муки.
Американский гладиатор — популярное телевизионное шок в США, ставшее основой для многих международных программ. Участники соревновались в физических конкурсах на силу, ловкость и выносливость, по типу близким к экстремальным видам спорта.
