Более того, тот факт, что он до сих пор не отправился домой, а предпочитал оставаться рядом, внушал определенные опасения. Интуиция Агвида никогда не подвергалась сомнению. Он был секретным оружием Теурга, его глазами и ушами. И уж если Агвид занервничал, значит, дело плохо.
— Что ты почуял, брат?
— Опасность, — мысли Агвида летали где-то далеко. — Я пытаюсь разобраться, но не могу.
— Если ты не можешь, кто же тогда может?
Агвид вздохнул и перевел взгляд на Теурга:
— Я чувствую вокруг замка концентрацию какой-то энергии. Если хочешь, я бы сказал неизвестной мне древней магии, чужой и очень сильной. Она ослабляет меня, когда я попадаю в зону ее действия, а это значит, что если она проснется, то я не смогу ей противостоять. Ты понимаешь меня, Теург?
Он понимал. Неопределенное чувство тревоги с некоторых пор и его самого преследовало по пятам.
— Гул из-под земли, толчки, ты чувствуешь их? — продолжил Агвид. — Они появляются там, где я чувствую эту энергию. Она витает только вокруг замка, я проверил. Или вокруг принцессы, — закончил он неуверенно.
— И какие есть мысли? Фелина обладает древней магией? Нам следует ее опасаться?
— Нет, она сама в опасности, — уверенно отрезал Агвид. — ЭТО ей тоже угрожает. А мысли — да, есть! Полагаю, у тебя тоже!
Неожиданная догадка колючей молнией блеснула в голове Теурга:
— Серьезно? — он вскинул удивленные глаза на брата.
— Более чем. Я еще в тот самый день сказал тебе, что это может быть серьезно, помнишь?
— Бред! Какая магия? Какие проклятья? Детские сказки! Я в это не верю!
— Но в меня-то ты веришь? — Агвид расплылся в хищной улыбке, блеск его глаз сверкнул янтарем в свете пламени, заставив Теурга задуматься над своей догадкой.
Глава 12
Я очнулась и попробовала пошевелиться. Вроде могу. Открыв глаза, посмотрела по сторонам. Комната. Свечи давно потухли, слабый свет луны пробирается внутрь сквозь кованые решетки окна, позволяя рассмотреть в голубоватой дымке хоть что-то.
Со лба упало свернутое полотенце. Уже сухое. Кто-то позаботился обо мне. Отложив полотенце, я села на кровати. Что? Это та самая кровать, на которой…! Зубы непроизвольно скрипнули. Ну, спасибо, хоть белье поменяли! Так, значит я в его комнате. Воспоминания прошедшего вечера постепенно заполнили мою голову. Получается, Агвид принес меня сюда. Надо бы его поблагодарить, похоже я предвзято отношусь к нему.
Я снова огляделась. Теплый прилив умиления разлился по телу, руки непроизвольно сложились на груди, а на губах заиграла улыбка. Рядом с кроватью, развалившись на кресле, спал Теург. Голова его лежала на спинке кресла, а темное золото рассыпалось по плечам. Ну какой же милый, когда спит! Залюбовавшись, с умилением вздохнула.
Он вздрогнул и открыл глаза. Ох, а вот объясняться с ним я сейчас не готова! Я вообще еще не успела решить, как мне стоит себя вести. С одной стороны меня еще грызла обида, с другой — разочарование, своим поступком я выдала себя с головой.
— Ты как? — Теург придвинул кресло к кровати и наклонился ко мне.
Я прислушалась к ощущениям. А ведь вроде неплохо, только виски слегка покалывает. Но силы есть.
— Почему ты здесь? — спросила вместо ответа.
— Ну, вообще — то, это моя комната, — улыбнулся он. — И получается, что мне негде спать. — Теург потянулся, распрямляя спину.
Ой, вот только не надо! В гостиной есть диван, а на этаже еще уйма комнат! Я недоверчиво покосилась на него.
Он встал и зажег свечи, затем протянул мне какой-то отвар в чашке:
— Выпей. Аурелия велела дать тебе, когда проснешься.
Оценив обстановку, я решила сегодня обойтись без стандартной перепалки.
Взяла чашку. Надо же. Ни приказов, ни колкостей, ни колючего ледяного взгляда. Чувствует вину, не иначе. Сам факт, что он здесь говорит об этом. Ведь мог приказать кому-то из женщин позаботиться обо мне, но он сидит здесь сам. Невероятно. А как приятно!
Я посмотрела в окно. Ветви деревьев тонули в голубом лунном свете. До рассвета еще далеко. И вставать еще рано.
— Я верну тебе твою кровать, если ты мне пообещаешь две вещи, — загадочно проговорила я. — Во-первых, не спрашивай меня ничего про вчерашний вечер и не жди никаких пояснений. Ни слова! Хорошо?
— Хорошо, — он обезоруживающе улыбнулся. — А во-вторых?
— Ты расскажешь мне о себе. Я устала гадать на ромашке и хочу знать, что из того, что я слышала о тебе правда, а что вымысел.
На какое-то мгновение он задумался. Я подвинулась на край кровати и постучала рукой по освободившемуся месту, приглашая его прилечь. Искушение было велико.
— Идет, — бросил он, укладываясь рядом и не тратя больше времени на раздумье. — Итак, с чего начать?
— С Яры, — не раздумывая бросила я.
— Подглядывала, значит, — Теург вытянулся на кровати, разминая затекшие суставы. — Я не сомневался даже.
Я молча улыбнулась.
— Главный вопрос — женюсь ли я на дочке Харольда Ленивого?
— Абсолютно не интересует.
— Вот как?
— Не женишься ты на этой Алисии.
— Аделисе.
— Все равно не женишься.
— Почему?
— Ты ее не любишь.
— С чего взяла?
— Потому что тогда ты бы уже был на пути в Нидаросу, а не лежал здесь на постели со мной, — насмешливо проговорила я.
Он засмеялся.
— Теург, а можно серьезно? — я обняла подушку, приготовившись слушать.
— Можно, — повернувшись ко мне, он облокотился на одну руку, а второй заботливо и нежно убрал прядь волос у меня со лба. На этот раз не позволяя себе большего, вздохнул и заговорил:
— Мне не было и года, когда сейды захватили наш замок. Они убивали всех без разбора, оставляя позади себя пожженные деревни, сея хаос и смерть. В моих детских воспоминаниях осталось лишь пламя пожарища и пронизывающих холод зимнего леса. Родителей они убили сразу, и убили бы и меня, главный Сейд ни за что не оставил бы в живых наследника короля, но Яра спасла меня.
Яра — сестра моей матери, ей самой в ту пору было всего 8 лет, но она умудрилась вытащить меня из горящего замка и спрятать в лесу. Она всегда была дикаркой, предпочитала лес людям, знала все травы и тропы, была прекрасной охотницей. Мой отец недолюбливал ее за строптивый характер и называл лесной колдуньей. Но, избежав смерти от рук сейдов, двое детей были обречены на смерть в зимнем лесу. Даже если нас не заели бы волки, Яра не спасла бы меня от морозов и голода.
Но нам повезло. Скитаясь по лесу, мы набрели на норвежских охотников — отселенцев. Говорят, этот род самый древний из всех, что существует сейчас. Мой отец ополчился на этих людей лишь потому, что древняя легенда гласила, будто в их роду когда-то были оборотни.
Король был суеверен, он подверг их гонениям, жег деревни, устраивал публичные казни на кострах. Чтобы уцелеть, они были вынуждены скрываться в самых дебрях Нордской тайги. Кто-то еще держался кланом, но многие разбрелись и жили отшельниками, прячась в лесах.
Они знали, кто мы. Казалось бы, вот он и шанс отомстить, но мудрый древний род не стал мстить детям. Нас приютили, дали еду и кров. Яра бралась за любую работу, чтобы доказать главе клана, что они не ошиблись. Днем она доила коз, убиралась в хлевах, готовила еду, даже ходила с мужчинами заготавливать дрова, а ночью прижимала меня к себе и согревала своим телом, спасая от зимних морозов. Первое слово, которое я сказал — «мама», было обращено к ней и так я называю ее и по сей день.
Довольно скоро выяснилось, что козье молоко мне не подходит, я стал чахнуть, снова моя жизнь висела на волоске. Тогда Яра пошла к жене вождя, которая в ту пору выкармливала грудью своего маленького сына… — Теург на секунду замолчал, посмотрел в окно и продолжил. — Агвид мой молочный брат, он не родной мне по крови. Его мать не была в восторге от перспективы выкармливать сына своего заклятого врага, был бы доволен, что хоть в живых оставили. Но Яра нашла слова, чтобы убедить ее. Она что-то ей пообещала и та, скрепя зубы, согласилась.
