ли древнее зеркало в рабочем кабинете ведёт в логово врага. Будь так, оно бы здесь столько веков не висело.
Но это не значит, что я пойду его проверять. Нет-нет. Я подожду Гарета, расскажу, спрошу.
При нём открыть переход повторно мне не страшно.
Гарет же должен знать, в чём дело, правильно?
Любопытство побеждает, и я вытягиваю шею. Отступаю в угол, чтобы оставаться от перехода как можно дальше, но при этом заглянуть на ту сторону. Я ведь запомнила, как было в руинах. Точнее, сперва, как было в зале, куда меня проводила рыжуха — сперва зеркало отражало интерьер, а затем показало северный пейзаж. Вот мне и интересно рассмотреть, куда я попаду через зеркало.
Не на природу. По ту сторону слишком сумрачно, чтобы разобрать нюансы, но достаточно света, чтобы опознать стены. Сине-красное свечение набирает силу и резко гаснет, и вместе со свечением пропадает вид на неизвестное помещение, зеркало вновь показывает интерьер моего кабинета.
Фуф.
Кажется, никто не пролез.
Только чему я радуюсь? Если обитатели той стороны могут открывать переход, когда им захочется, тоя им с цветочком-ключом не нужна. Только вот это всё подозрения и догадки, наверняка, откуда пришёл и куда делся незваный визитёр я не знаю.
Оставаться в кабинете смысла нет. Я выхожу в коридор, прислушиваюсь к царящей в Доме тишине. Где мне искать Гарета? Проще найти сестёр — полагаю, девушки ещё спят. Но нет. Уж лучше спущусь в кухню. Заодно позавтракаю.
И попробую присмотреться к тётушке Хлое.
Я успела заметить, что Гарет относится к ней с уважением и теплотой. Близняшки — тоже. Бетти нет, но Бетти сама по себе заносчива и спесива, так что её мнение ценности не представляет. Впрочем, даже она не позволяла себе пренебрежения, и, как бы парадоксально ни звучало, хотя она и смотрела на кухарку сверху вниз, во взгляде чувствовалось если не уважение, то отсутствие пренебрежения.
Получается, в семье тётушку Хлою любят и ценят. Почему у меня к ней острое недоверие? Почему я вижу её ведьмой?
Размышляя, я спускаюсь на первый этаж. Найти кухню легко — коридор за парадной лестницей идущий вглубь дома один, и он-то мне и нужен.
Услышав голоса, я резко останавливаюсь.
— Нет масла-то, ваше сиятельство.
Почему Гарет занимается меню завтрака?!
— Но…
— Вы уж простите меня, ваше сиятельство, но ничего нет. Крупа ещё осталась, корешки ещё остались. А больше-то и ничегошеньки. Но я кашу приправлю специями, графине понравится.
Подслушивать обсуждение хозяйственных дел незачем — ничего полезного не узнаю, зато рискую попасться на столь порицаемом занятии.
Кстати, тётушка Хлоя сказала графу, что я вчера подслушивала?
— Что мне понравится? Доброе утро, — пожалуй, кое-что полезное я услышала. Положение семьи ещё хуже, чем я представляла.
— Даниэлла.
— Графиня.
То, что тётушка Хлоя встречает меня поклоном, меня не удивляет, а вот то, что Гарет тоже приветствует меня по всем правилам этикета, неожиданно. Впрочем, я неправа, говоря обо всех правилах, потому что я их не знаю.
— Тётушка Хлоя мастер специй. К сожалению, я не могу предложить вам разнообразия блюд, зато тётушка готовит так, что не стыдно подать на стол императору. Я надеюсь, вам понравится завтрак.
Приправы, говорите? Сушёные травы, неведомые порошки и невесть что ещё? У меня вновь ассоциации с образом старухи-ведьмы из страшной сказки.
Я улыбаюсь:
— Не сомневаюсь. Отвар, который заваривает тётушка Хлоя, бесподобен. Я не заболела.
Зелье какое-нибудь? Ещё одна ассоциация…
— Вы голодны, Даниэлла? Тётушка, подай, пожалуйста, кашу сейчас.
— Подать в Опочивальню графини или в вашу, ваше сиятельство?
Я прищуриваюсь. Мне кажется, или тётушка Хлоя под благовидным предлогом спроваживает меня из кухни? С одной стороны, недоверие — это прямой путь к нервному расстройству и потери связи с реальностью. С другой стороны, безоглядно доверять означает открыться для удара, а я со своим беспамятством и так уязвима.
— Здесь так тепло. Тётушка, не беспокойся, меня не смущает завтрак на кухне.
— Где же это видано, чтобы графиня на кухне сидела? Ох, лишенько, — тётушка Хлоя скорее жалуется, чем выпроваживает всерьёз.
Она вооружается ухватом и снимает с огня два небольших горшка, вероятно, с кашей. За её спиной я не вижу, чем она подцепляет крыши, зато я вижу, как она их снимает и откладывает в сторону, вижу поднимающийся от каши густой пар. Есть будет горячо, надо подождать. Буду совершенно неаристократично дуть на ложку…
Вместо того, чтобы передать горшки на стол, тётушка достаёт мешочек и, зачерпнув щепотку сухих трав, принимается замешивать их в кашу.
Я готова соврать, что не люблю приправы, но вовремя спохватываюсь. Если я не помню даже собственного имени, свои вкусы я тем более знать не могу. Мне будет трудно объяснить Гарету причины лжи.
У тётушки Хлои была сотня возможностей подсыпать мне что угодно. Хей, я столько раз пила её отвар… О чём я беспокоюсь? Да, у меня есть причина тревожиться — моё беспамятсво. Но моя тревога не повод видеть в служанке врага, пока она не дала повода.
— А какие приправы ты используешь, тётушка Хлоя?
На севере не слышали про аллергию?
Я задаю вопрос не ради самого ответа. Названия трав вряд ли скажут мне о чём-то. Я хочу посмотреть на реакцию кухарки — она легко ответит или затруднится?
— Мускатный орех, графиня. С ним вкус будто сухие ягоды добавили. И куркуму, она не только вкус подчеркнёт, но и цвет добавит. Ещё бы медочку капнуть. Вы уж простите, графиня. О приправе я могу болтать часами.
— Не извиняйся, мне интересно, тётушка.
Память подкидывает образ жёлтого порошка, это куркума. Но что она из себя представляет, я не знаю. Растение или минерал? А что насчёт мускатного ореха? Название знакомое, но вкус специи я не представляю. Я слышала, но никогда не пробовала?
Кухарка то ли в искреннем, то ли в притворном смущении дальше размешивает кашу молча, а поставив котелки на стол, лишь скупо предупреждает, чтобы я была осторожной и не обожглась, потому что из очага каша очень горячая.
Аромат изумительный, и желудок… сводит. Чем я вчера поужинала? Густой рыбной похлёбкой? Было вкусно, но не особенно сытно. Из-за холода организм требует полноценного питания. Память, словно дразня, подкидывает уверенность, что на завтрак у меня всегда были несколько мясных ломтиков — либо корейка, либо карбонад… Я пытаюсь поймать конкретный образ из прошлого, но
