не теперешнее. Оно будет иное. Потому что ты в тот момент жизни тоже будешь иным. Я не думаю, что ты поймешь сейчас все, что я сказал, но хотя бы подумай об этом.
— Она чуть не погибла! — с горячностью воскликнул сын.
Альвине помнил, как сложно было сладить с эмоциями в этом возрасте и помнил, как порицал подобную открытость его собственный отец, поэтому не стал одергивать. Это нужно пережить, иначе вместо опыта получится… Нехорошо получится.
— Она жива. Она в порядке. Вот о чем следует помнить, Най, — тепло улыбнулся Альвине. — А ты… Ты просто не торопись. Я поторопился. Меня некому было направить, предостеречь или поговорить. Очень часто последнее важнее, чем первое и второе, но я не сожалею. И ты не сожалей. И не стыдись.
— Я… Я подумаю над вашими словами, отец.
— Хорошо. И над другими моими словами тоже непременно подумай.
— Над которыми? — лицо Ная приобрело максимально равнодушный вид, а вот глаза… Лисьи глаза так и норовили убежать в сторону. Альвине сдержал улыбку. Возможно, его собственные глаза тоже его выдавали, но распереживавшемуся и успевшему провиниться ранее сыну было явно не до того, чтобы изучать выражение отцовских глаз — за собой бы уследить.
— Над словами о правомерности лжи, Найниэ Эфарель, — напомнил Альвине. — И о ваших советах Рикорду Холину. Будьте осторожны в таких делах, как советы. Не всегда ваш личный опыт полезен тому, с кем вы делитесь. Ступайте. Нам обоим следует отдохнуть.
— Снова пойдете магмобиль мыть? — совершенно по-детски заломив брови, спросил Най, сердцем чувствуя, что хоть отец и спокоен внешне, на самом деле — в полнейшем раздрае, да еще сил на все потратил столько, что остается только лечь и лежать. Альвине же отчетливо понимал — уснуть не выйдет, а значит упрямый мозг примется строить вероятностные модели и подсказывать более оптимальные варианты действий, когда они теперь нужны, как ящерку подковы.
— Может быть. Скорее всего. Переоденусь только.
— А смысл? Все равно испачкается. Не логичнее ли переодеться после мытья «феррато» раз эта одежда и так уже?..
— Действительно, — согласился Альвине, подергав край туники.
— Рекомендация считается советом? — снова задал вопрос сын, уже стоя одной ногой на лестнице, ведущей к спальням на втором этаже.
— В целом — нет, — стараясь не смеяться, ответил Альвине, но глаза, конечно же, выдавали, и это было важно. Что выдают. — Кажется, вас ждет блестящая дипломатическая карьера, тьен Эфар.
Настоящий эльф всегда найдет чему улыбнуться, даже если прочим кажется, что улыбаться нечему. Сейчас Альвие улыбался, вспоминая зеленовато-карие глаза сына, а еще своему имени. Он уже давно был никакой не тьен. Тьен — это наследник, Найниэ тьен, а он — т’анэ, глава по наследованию. Но упрямая искра продолжала звать его тьеном, и он не поправлял. И прочих не поправлял. Хотя уж Арен-Тан точно знал, что так к нему обращаться неправильно. Это все искра. Она сама не видит, как заставляет окружающих вспыхивать рядом с собой. Всегда так было. Еще и поэтому она ему дорога. Она и ее семейство. Даже паразит Холин. Бесит, а все равно дорог, потому что дорог ей и носит в себе ее свет. И он отец чуда. За это ему вообще многое можно простить.
Последовавший за страшным днем раздрай в семействе Холинов и их «рядом не вместе» добавило хлопот. Как типично для темных — переживать общую беду, сидя по разным углам, злиться на себя и отталкивать близких вместо того, чтобы делать ровно наоборот. Не сказать, что Альвине не ощутил некоторую радость, когда Холина выставили за порог. Но миг эмоционального накала схлынул, искре было горько и тяжело, и помочь никак. Это был ее выбор и ее право отстаивать свое «я» в темном семействе, в котором Альвине как-то вдруг сделался сначала приходящей нянькой, а потом и вовсе «прекрасной матерью».
Так получалось, что дела требовали почти неотлучного присутствия в Нодлуте. Т’анэ Эфар бодался с комитетом по этике за право репликации уникальной генетической линии. Никаких монстров-конструктов, все почти естественно, с вынашиванием и рождением, только минуя физиологический процесс зачатия. Желающие выносить эльфика выстроятся в очередь, обоюдная выгода налицо. Из очереди можно будет отобрать наиболее перспективных, поместить оплодотворенные клетки, подготовленные в лаборатории, выждать положенное природой время и увеличить поголовье Эфар, практически одновременно родив несколько десятков чудных ушастых детишек.
Альвине, давно и прочно обосновавшись в столице, часто замечал за собой склонность к реагированию в моменты кризисных ситуаций именно в «темном» ключе. Вот уж действительно — с кем поведешься. Он частенько поминал тьму и бездну, любил и знал толк в подначках на грани грани, умел поступать эгоистично и меркантильно и при всяком удобном случае бесил Холина, ровно так же, как Холин, который если не знал о нем почти все, то уж точно почти обо всем догадывался, бесил его. Так что Альвине вовсе не идеально идеальный, как любит говорить Митика. Прямо скажем, совсем не идеальный. И свойственное темным глубинное понятие «мое» у него, официально светлого вне категории и эльфа, тоже было самое что ни на есть темное: Мика и Элена с Лаймом. Холин шел в комплекте, как приблудившийся кот, от которого, раз впустив, гуля с два избавишься. Хорошо хоть за уши не грызет, но иногда смотрит так, будто вот-вот вцепится.
Митика на фоне душевного раздрая с головой окунулась в любимую работу и просьбы присмотреть за отпрысками стали почти регулярными. Альвине было несложно, когда он был свободен, даже когда был не свободен — находил время. В конце концов Найниэ у них безвылазно торчал и торчит, когда бывает в Нодлуте. И по факту выходит, что за ним там присматривают, так что Альвине выпасал «детей тьмы» фактически в ответ за услугу. Это был важный момент, тесно завязанный на психологию темных.
Если в вашем окружении завелся хоть один темный, он тут же начнет всех строить и всячески обозначать свое старшинство, даже неосознанно, а обозначив, счастливо усядется вам на шею и свесит ножки. Тут, главное, не пойти на поводу и не сделать что-нибудь «за так». Сделал — пиши пропало. Уже не то что не слезет, а примется понукать и требовать.
Главенство у темных всегда строилось иначе, чем в светлом сообществе или у долгоживущих, где значительную роль играл возраст и опыт. У темных в приоритете сила дара. Именно ею они оперируют, когда разумные и материальные аргументы заканчиваются. Тявкнул на более сильного — получил по носу, извинился
