Ананта заявляться? Или — будет?
Пока Варша наводила порядок в комнате — меня от предложения помощи в этом отвадил взгляд Шада, — я вышла на балкон, позвав с собой телохранителя. На небе появились редкие облака, солнце уже не так шпарило, и под навесом в углу было совсем хорошо. Сев на скамью, я похлопала по месту рядом, приглашая присоединиться.
— Не стоит вам так делать, — вздохнул Шад, оставаясь стоять.
— Что именно? — не поняла я.
— Она служанка, госпожа, — с нажимом сказал он, — а не подружка вам. Она привыкнет, а вы уйдёте, и она не сможет выполнять свою работу, как прежде. Да и другие будут ей завидовать, станут коситься, если вы слишком сильно будете с ней добры. Вы сделаете только хуже.
— Я не собиралась ей ничего дарить, — на всякий случай уточнила я, вспомнив, с каким неодобрением глянул тогда Шад. — Не потому, что согласна с твоими словами, но понимаю, о чём ты переживаешь. Просто… здесь нет ничего моего. Ничего, чем я могла бы свободно распоряжаться — все эти вещи мне не принадлежат. Поэтому раздаривать их — не буду. Но и вести себя холодно и отстранённо… Не смогу, Шад. Да, было бы весело поиграть в сиятельную госпожу, позадирать подбородок и понаслаждаться властью, но именно что «поиграть». Это буду не я. И убедительно играть я не умею, а потом — внимательный сразу меня раскусит. Разве такое не добавит проблем?
Шад вдруг потянулся к шали и снял её. Я понадеялась, что наконец-то увижу его лицо, но там прятался ещё один кусок ткани — на этот раз платок, крепившийся к чему-то под тюрбаном, точно никаб. Будто капуста передо мной, и чтобы добраться до человека внутри — надо постараться. Ах, верно. Шад — не человек, а дух. Дух капусты, что ли?
А может, он как те призраки, у которых вместо рта пасть, усыпанная клыками? Вот и не хочет никого пугать, поэтому так одевается. А под тюрбаном ещё какие-нибудь рога прячутся. Или козлиные уши. Если он — дух капусты, это совсем не значит, что он в родстве капусты. Таким духом может же быть тот, кто капусту любит, так?
Смешно. Словно я что-то понимала в местных духах или мифологии вообще. Так, понахваталась общих знаний в школе, да потом, если везло и подворачивалось чего, читала. Но специально искать — не искала.
Чем же ему собственное лицо не угодило? Почему не нравилось?
— Я вас чем-то расстроил, госпожа? — улыбнулся Шад — поняла я это по сощурившимся глазам, как и все разы до этого.
— Любопытство не даёт покоя, не обращай внимания, — вздохнула я и помахала рукой в воздухе, чтобы отогнать назойливые мысли.
— А, — отрывисто произнёс он, — моё лицо? Вам достаточно приказать.
— Я не стану этого делать, хватит уже напоминать. Может, касаемо каких-то общих вещей да на публике, я и буду говорить с тобой в приказном тоне, — зафыркала я. — Но заставлять делать то, что тебе не нравится — не хочу. Гадко пользоваться тем, что ты не имеешь права ослушаться. Так… что ты там хотел?
Шад протянул шаль мне. Уверенно, не колеблясь. Чёрная невесомая на вид ткань с едва различимыми серебристо-синими нитями в ней, будто искрилась изнутри.
— Вещь моя, — уточнил дух. — Повелитель Ананта разрешает мне подобное. Если я подарю её вам, у вас появится что-то своё здесь, госпожа.
— Я настолько жалко выгляжу? — неловко усмехнулась я.
— Вы выглядите печально. Простите, если моя попытка утешить оскорбила вас.
Судя по взгляду, он действительно не хотел обидеть, и теперь переживал, что сделал что-то не то.
— Почему ты даришь её мне? — не смогла не спросить я. — Только из-за печального вида? Разве она тебе не дорога?
— Я знаю, что ощущает тот, у кого ничего нет.
Не смогла сдержать смешок, но это не задело духа — напротив, он вновь сощурился. Быть может, когда-то давно, ещё до своего наказания, он улыбался и того чаще. Несгибаемый оптимист или просто умеющий надеяться на хорошее? Кто знает.
Мне бы сейчас не помешало тоже на что-то надеяться. Хотя бы на возвращение домой, да.
— Спасибо, — приняв подарок, я несколько секунд держала его на весу, глядя в глаза Шада. Кошачьи зрачки вытянулись в тонкие иглы.
Шаль неуловимо пахла травами — шафраном, полынью и чем-то ещё, что разобрать у меня не удалось. Шлейф убаюкивал и помогал позабыть о тревогах, а это, пожалуй, было даже ценнее, чем иметь что-то своё в этом мире.
Глава пятая, в которой у слов возникают последствия
Из-за того, надо ли мне куда-то идти или нет, чтобы встретиться с хозяином дворца, переживала зря — сначала он прислал слугу, оповестить о том, что скоро будет, а потом явился и сам. «Скоро» по местным понятиям означало примерно полчаса, если доверять внутреннему восприятию, но точно время я не отслеживала, пусть и помнила примерно, как это делать по солнцу — тут спасибо старшему брату, бывалому походнику, который многому меня научил, прежде чем уехал. Хотя, нельзя быть уверенной, что размеры планеты изначального мира равны Земле…
Нет, мысли про то, как устроены отражения миров, пока не следовало крутить в голове — знаний не хватало, а к Рюдзину идти пока не хотелось. Так что лучше позволить уставшему за день разуму расслабиться и просто насладиться тем, насколько легко здесь исполнялись все мои желания. Быстро нашли и писчие принадлежности, и бумагу — здесь она, разумеется, сильно отличалась от привычной белой, больше походила на плотную переработанную, с заметными волокнами. Но карандаши — правда, целиком из графита в специальном держателе — тут уже изобрели. И такой карандаш был куда удобнее, чем перо и чернила.
Составив примерный список того, что следовало потом записать подробнее и о чём ещё нужно было расспросить, я сделала несколько листов с «анкетами» — записала туда всех, кого узнала по именам и что удалось выяснить о них. При это опасливо поглядывала на Варшу, пусть и понимала, что вряд ли она что-то в моих каракулях разберёт, даже если знала б русский.
