следующую неделю.
Ее тело выгибается дугой на диване, и она испытывает оргазм, ее рот открыт в беззвучном крике.
Я прижимаюсь губами к ее губам, и она отчаянно целует меня в ответ.
На этот раз что-то изменилось.
Мои пальцы пропитаны ее влагой, когда я вынимаю их из ее влагалища. Быстро раздеваясь ниже пояса, я снова ложусь на нее сверху, медленно толкаясь в нее. Я наблюдаю за каждым выражением ее лица и прислушиваюсь к тихим вздохам, когда она изо всех сил пытается овладеть мной до конца.
— Ты всегда такая тесная для меня, — шепчу я ей на ухо. — Всегда такая хорошая девочка.
Я выхожу из нее, и она обхватывает меня ногами, подталкивая глубже. Быстрее.
Но я двигаюсь медленно.
Я не тороплюсь, полностью выхожу, затем толкаюсь обратно. Ее влагалище поглощает меня, сжимая так крепко, как никогда раньше. Я наслаждаюсь каждым толчком, работая с ней в медленном, мучительном темпе, несмотря на ее мольбы о большем.
Я беру от нее все, что могу, наслаждаясь временем, проведенным с ее телом.
Она кончает еще раз подо мной, ее стенки трепещут и сжимаются вокруг меня, но этого недостаточно.
Я хочу вырвать у нее голос из горла и украсть ее душу из тела.
Я хочу пометить ее как свою и оставить пустой оболочкой, пока не вернусь через неделю и не сделаю ее снова целой.
Мои мысли дикие, подпитываемые глубокой первобытной одержимостью.
Моя рука обхватывает ее горло, я все еще медленно трахаю ее, и она приветствует это, откидывая голову назад в знак согласия.
— Я мог бы украсть у тебя твою жизнь, прямо сейчас, — шепчу я, безумная мысль покидает мой рот. — И ты бы отдала ее мне, не так ли? Ты бы отдала мне все, какая ты хорошая девочка.
— Да, Альфа, — шепчет она, и я сжимаю ее крепче. Ее влагалище трепещет вокруг меня, отчаянно сжимаясь, и я сильнее прижимаюсь бедрами к ее бедрам.
— Никогда не забывай, — выдавливаю я, мои толчки становятся быстрее. — Кому. Ты. Принадлежишь.
Она пытается ответить, но мое давление на ее горло едва позволяет ей говорить. Вместо этого ее рука впивается в мою рубашку, ногти впиваются в мою спину.
Блядь.
— Такая хорошая девочка, — рычу я ей на ухо, мой Альфа полностью берет верх.
Она на грани, ее тело дрожит. Мой член начинает набухать, и я еще раз шепчу ей на ухо.
— Хорошая Омега.
Слова слетают с моих губ непроизвольно. Они произносятся моим Альфа-разумом, инстинктом, который настолько глубок, что я не смог бы остановить его, даже если бы захотел.
Но Амелию сотрясают судороги. Ее тело прижимается к моему, а глаза закатываются на затылок. Она издает гортанный стон, когда я отпускаю ее горло, затем она кричит.
Она не перестает кричать.
Ее киска доит меня так, как я не думал, что это возможно. Я вливаю в нее свою сперму так глубоко, что уверен, она останется там до конца ее жизни.
Слезы текут по ее щекам, пока она продолжает биться в конвульсиях, и она так чертовски красива, что я впиваюсь зубами в ее шею, не заботясь о последствиях.
Я чувствую вкус крови, и мой узел полностью раздувается, когда я зализываю ее свежую рану.
— Альфа, альфа, — повторяет она, и я прижимаюсь к ней бедрами так сильно, как только могу, посылая ее к очередному оргазму.
Она не прекращает дергаться на мне, даже после того, как я до краев наполнил ее своей спермой. Ее глаза остекленевают, когда они наконец встречаются с моими, а губы нежно приоткрываются. Лицо раскрасневшееся, волосы прилипли к лицу от пота, она никогда не была так красива.
Затем я замечаю кровь сбоку у нее на шее.
Реальность обрушивается на меня, как ведро холодной воды.
Я укусил ее именно туда, где должна была находиться ее брачная железа.
ГЛАВА 21
АМЕЛИЯ
Хорошая Омега.
Он назвал меня Омегой, и я кончила сильнее, чем думала, что это возможно.
Только когда я увидела выражение ужаса на его лице и кровь, капающую с его губ, я поняла, что он сделал.
Он укусил меня туда, где должна была находиться моя брачная железа.
Это второй раз, когда он меня кусает.
Но первобытная часть меня, чужеродная часть, которую я до сих пор не понимаю, торжествующе закричала, когда я почувствовала, как его зубы вонзились в меня.
Я протягиваю руку, чтобы утешить его.
— Все в порядке, — шепчу я.
Но он застыл на месте, на его лице смешались боль и похоть. Он стискивает зубы, которые теперь покраснели от моей раны.
— Альфа, — говорю я, и его бешеные глаза встречаются с моими, зрачки расширены. — Альфа, все в порядке.
Это, кажется, успокаивает его. Он издает рычание, затем переворачивает нас на бок, прижимая к дивану.
— Мне жаль, — бормочет он, и я качаю головой, мягко покачиваясь на его накачанном члене.
— Просто будь со мной, — шепчу я. — Займись со мной любовью, Джейкоб.
Он мурлычет, мягко раскачиваясь вместе со мной, доводя меня до очередного мягкого оргазма. Я ахаю ему в шею, когда он утыкается носом в мое ухо.
Кажется, это будет продолжаться вечно, раскачивание, нежные толчки и оргазмы. Это медленно, но интенсивно.
Отчаянно.
К концу я вся в слезах, измученная и проваливаюсь в сон.
Я просыпаюсь только на следующее утро, в одиночестве, лежа на своем диване.
* * *
Я не хочу открывать глаза.
Если я это сделаю, это принесет суровую реальность того, что Джейкоб ушел.
Это всего на неделю.
Тем не менее, я не могу не волноваться.
Я никогда не спрашиваю его, куда он ходит или что делает — я знаю, что он не ответил бы мне, если бы я спросила.
Но если с ним что-то случится, я никогда не узнаю.
У меня покалывает шею, болезненное напоминание о прошлой ночи.
Он укусил меня.
Он называл меня Омегой.
Я стараюсь не позволять неуверенности тлеть, но он назвал меня Омегой.
Кем я никогда не смогу быть для него.
И когда он уйдет, а я останусь одна, я боюсь, что меня будет недостаточно.
* * *
Я встречаюсь с Люси за ланчем, одетая в свитер с высоким воротом. Но она прищуривает глаза, когда я сажусь за стол.
— Покажи мне свою шею, — тихо говорит она.
Я пытаюсь изобразить неведение, потягивая воду и отводя взгляд. Конечно, это не работает.
— Амелия, — говорит она. — Пожалуйста.
— Это просто засос, — слабо возражаю я, ставя свой стакан. — Ничего особенного.
— Тогда дай мне посмотреть, — настаивает она. Ее темно-карие глаза широко раскрыты, полны беспокойства.
Я соглашаюсь, оттягивая часть своего свитера
