class="p1">– Бабуля, ну почему ты не хочешь, чтобы свадьба состоялась поскорее.
– А ты будто хочешь? – бабушка внимательно посмотрела мне в глаза сквозь стекла очков, отражающие мое лицо. Отражение и то казалось неуверенным.
– Бабуль, мне с ним хорошо и спокойно. Арсений умный, красивый, респектабельный. Что еще нужно для удачного брака?
– Может быть, чувства? – бабушка уточнила с совершенно невинным видом.
– У нас есть чувства! – кажется, я сейчас спорила не с бабушкой, а с самой собой.
– Не заметила, – бабушка глубоко вздохнула.
– При тебе Арсений стесняется меня обнять, он вообще не любит проявлять эмоции на людях, держится всегда сухо и отстраненно. По-мужски.
– А, вот в чем дело! Тогда все понятно.
– Да, наедине он совсем другой, внимательный и ну… – я замялась, говорить такое бабушке неудобно.
– И?
– Целуется хорошо.
– Понятно, – хмыкнула бабуля, но тут же спрятала улыбку. – Лиза, если ты не хочешь выходить за него, то и не обязана.
– Почему не хочу, очень хочу. Просто все так непонятно и сумбурно произошло. Я себе помолвку по-другому представляла. И нарушать обещания некрасиво.
Бабушка снова хмыкнула и промолчала.
А на следующий день мне уже было не до свадьбы, бабуля вдруг слегла.
Утром я спустилась, как обычно к завтраку, но ее на кухне не нашла. Не услышала привычного шума чайника и шипения сковороды с аппетитными сырниками или омлетом.
Тут же пулей помчалась наверх, в бабушкину комнату.
Она лежала в кровати, постанывая и вздыхая.
– Бабуля, что с тобой? – кинулась к ней и схватила ее морщинистую руку с пергаментной кожей. – Что-то болит? Скорую вызвать? Что с тобой?
– Все хорошо, Лизок, полежать мне надо. А ты не уходи сегодня, ладно?
Кивнула, с трудом сдерживая слезы, застилавшие глаза. Мой дорогой человек, что же это! Я не могу ее потерять, без нее у меня никого близкого не останется.
Трясущейся рукой набрала приходящей медсестре. Люба удивилась, что бабушке плохо:
– Вчера с ней все было хорошо, может, конечно, давление. Забегу сегодня, гляну.
– Хорошо, – мой голос дрожал помимо воли.
Потом я вспомнила, что мне нужно бы на работу. Набрала Арсению, чтобы предупредить об отсутствии. Не до работы сейчас. Он сухо и, как мне показалось, недовольным тоном разрешил не приходить.
Подумала звонить родителям или нет, решила, что не буду еще больше тревожить свои гудящие нервы. Им ведь все равно, как мы тут с ней живем.
Вернулась к бабуле и тихонько села возле нее. Кажется, она спала. Старалась вести себя тихо и дышала через раз, постоянно вглядываясь в ее белое лицо.
Приход Любы ничего не изменил, бабушка по-прежнему лежала, постанывая, и отказывалась есть.
– Не понимаю, Екатерина Ивановна, где у вас болит? – уточняла медсестра, производя осмотр.
– Где-то в районе желудка.
– Может, съели что-то не то?
– Все, как обычно, ничего экстравагантного, – бабуля попыталась улыбнуться своей шутке, но тут же скривилась от боли.
– Так, Лиза, завтра придет доктор из нашей клиники, если боли усилятся, звони. Госпитализируем Екатерину Ивановну.
– Я никуда не поеду, – мы с Любой посмотрели на возмущенную бабушку и обе вздохнули. Еще и спорит. На это силы находит, а чтобы поесть нет.
Меня тревожило, что бабушка отказывается есть. Мне казалось, я теряю время. Но эта упрямица спорила со мной. Говорила, что ничего страшного, всего-то нужно отлежаться.
К ночи я не выдержала и позвонила в клинику.
С того момента мои дни превратились в бесконечную канитель из врачей и обследований. И, главное, никто ничего не находил, а бабушка продолжала стонать от боли, даже после обезболивающих уколов. И почти ничего не ела, совсем истаяла.
На работе я взяла отпуск за свой счет, позвонила все-таки родителям. Мама помолчала несколько минут и ответила: «Приехать сейчас не получится, все, что надо оплатим». После этого недолгого разговора мне хотелось запустить телефон в стену. С трудом сдержалась, но одинокая слеза все-таки покатилась по щеке.
Мой родной человек, возможно, умирает, а всем наплевать! Даже ее дочери.
Не понимаю я этот мир, не понимаю!
Не хотела рассказывать бабушке о том разговоре, но она все поняла, заглянув мне в глаза.
– Эх, Лизонька, одни мы с тобой на всем белом свете. Если меня не станет, одна ты останешься, – приговаривала бабуля, гладя мою склоненную голову. Я который день сидела у ее кровати. – Хочу, чтобы рядом с тобой был человек, готовый ради тебя на все. Чтобы любил тебя так же, как я.
– Я же замуж выхожу, бабуль, – погладила в ответ совсем иссохшую руку, – Арсений будет рядом со мной.
Бабушка ничего не ответила, только вздохнула и опять заснула.
Врачи все, как один, утверждали, что бабушка в целом здорова, насколько может быть здоров пожилой человек. В итоге мы вернулись домой.
Как-то вечером мы сидели в гостиной у любимого камина. Я тихонько читала бабушке, а она обессилено прикрыла глаза и слушала. Но вдруг она очнулась и произнесла:
– Лиза, в клинике я слышала про одного парня, в онкоцентре местном работал, он любую болячку на нюх определяет. Да-да, поговаривают именно так! С главврачом, правда что-то не поделил, вот и выперли его, а он в деревню жить подался. Мне тут его координаты дали. Сердцем чувствую – это тот, кто нам нужен. Найди его!
– Бабушка, но сказали ж ведь, что у тебя не онкология, – ахнула я.
– Да много они понимают! – разозлилась бабуля. – Привыкли полагаться на свои анализы да хитроумные приборы, а про лекарское чутье совсем забыли. Без души подходят к пациентам. Лиза, ты выполнишь мою последнюю просьбу? – я всхлипнула от ее слов. – Ну-ну, не хнычь. Глядишь, поживу еще. Но мне нужен тот врач.
И для убедительности постучала кулачком по подлокотнику кресла.
Вадим
Вдохнул полной грудью и довольно рыкнул. Приятно с утра пораньше побегать в лесу по слегка талому снегу. Вдыхать влажный, полный пряных запахов воздух и ни о чем не думать.
Практически ни о чем.
Мысли то и дело возвращались к недавним событиям. Мне пришлось не просто уйти из центра, а схорониться тут, в своем убежище у кромки леса. Буквально стать отшельником. Зато спас Нину. Она вне опасности и теперь будет жить со своим сыном
